6.

... Сидя рядом с Игорем, изо всех сил ёрзающий на стуле Вовка никак не мог сосредоточиться на изучении меню: всё его внимание целиком было приковано к сидящим напротив него двум блистательным дамам, одна из которых – сомненья нет – хорошо закамуфлированная Светка, продолжительные сборы которой ему пришлось пережить с начала и до конца, а вторая... Вовка не верил своим глазам: во второй даме, иссиня-чёрные волосы которой были по-гречески завиты в мелкие барашки, поддерживаемые серебряным обручем с множеством сверкающих в огнях великолепных хрустальных люстр камушков, - крути не крути – в этой самой даме ему приходилось узнавать черты друга своего Илюхи, с которым ещё третьего дня сидели в какой-то обшарпанной, насквозь пропахшей дешёвым табаком и прочими мужскими запахами пивной и жевали воблу. А теперь этот тогда чуть ли не облевавшийся от духоты и излишней выпивки мужлан жеманно теребит ало-красными лакированными ноготками край салфетки, и, стреляя глазками то вправо, то влево, изредка прикладывает губки к золотому бортику бокала с шампанским, предварительно незаметно проведя по нему язычком: "хитрюга, чтобы, значит, помадкой не замазать..."

А разодет, разодет-то как! В платье! Вечернее! Тёмно-синее! Поблёскивающее! С вышитыми на нём серебристыми нитями не то звёздочками, не то снежинками, не то ещё какой чепухой! Без рукавов! То есть совсем! С голыми плечами, с такой нежной кожицей на слегка выступающих ключицах... Не в силах оторвать глаз от твоих открытых плеч, Вовка мысленно поправил определение, данное им твоему состоянию на "скорее раздет, чем разодет", и принялся строить догадки насчёт того, где именно может заканчиваться вырез твоего платья на спине, если принять во внимание угол наклона материи, двумя узкими гофрированными треугольниками спускаюшейся откуда-то из-за шеи к груди, а затем вниз к пояснице – а может, и ниже? Мысль про "ниже" привела Вовку в необычайный восторг: вот потеха-то будет, если платье сползёт немного ниже положенного, и из-под него покажется резинка твоих семейных трусов! Тех самых, с чебурашками по ядовито-зелёному полю, в которых ты на эту масленицу пугал девчёнок, повязав на голую грудь такой же невозможный галстук с чем-то, отдалённо напоминающим Винни-Пуха, и нацепив стибренный откуда-то противогаз.