4.
Едва за Светкой захлопнулась дверь, ты вздрогнул от вновь раздавшегося звонка телефона. Чувствуя колотящееся где-то в районе напрочь исчезнувшего кадыка сердце, ты, превозмогая мелкую дрожь в руках и коленях, снимаешь трубку, которая на этот раз громко чихает тебе в ухо, и, отсмаркиваясь, деловито осведомляется голосом друга твоего закадычного Вовки, ну как там насчёт ресторана, обещали же бабам, Светка уже заканала, так что не вздумай и сегодня на вечернюю тренировку ссылаться - вечер, его, братан, не для того придумали, чтобы одно железо отжимать. Его мы пойдём сейчас отожмём, от силы полчаса - и я у тебя, в общем, пионерь там поживее, - и ты остался стоять, не успев вымолвить ни слова, один на один с издающей назойливые гудки трубкой. Час от часу не легче! Сейчас здесь будет Вовка, а я здесь в таком виде, а на мне тут такое, и что мне напялить на тренажёры - ведь ни под какой маечкой этой твоей новой груди не утаить...
"Хотя, в общем-то, грудечки вполне можно спрятать за просторной тренировочной курткой... а, впрочем, с чего бы это я стал их так сильно упрятывать?... Наоборот, натяну под неё футболку потоньше и поуже, а потом, как бы невзначай, медленно расстегну замок куртки или вообще её сниму, типа мне жарко стало!... Нет-нет-нет, сначала пусть он просто поудивляется, и откуда у меня тут на столике столько помады и косметики, а я ему на это скажу, ну, например, что подруга в спешке пораскидала... и хорошо бы принять при этом эдакую позу поженственнее...", - и вылезший из-под кровати и усевшийся посреди ковра Тимофей, предварительно убедившись, что угроза по имени Светка действительно миновала, удивлённо уставился на тебя, всем своим кошачьим умом недоумённо пытаясь понять, а что это его хозяин здесь такого вытворяет, крутясь перед зеркалом и с явным удовольствием выставляя то вправо, то влево свою изменившуюся, круглую и упругую попку, на которой в данный момент не наблюдаются признаки чего-то привычно-болтаюшегося из ситчика в клеточку, но к которой сейчас впритяжку прилегает что-то шелковистое, явно раскроенное во времена самых тяжёлых перебоев с материалом, зато с беленьким бантиком под пупком.
"... а потом надо, как бы невзначай, взять розочку из вазы, и при этом подарить Вовке самую что ни на есть обворожительную улыбку", - тут последовала проба различных вариантов предназначенной для ослепления Вовки улыбки, - "... и, улыбаясь, так кокетливо спросить: угадай, откуда у меня этот чудесный букет... а этот балбес ещё ничего не поймет!", - и твоё лицо засияло при сей мысли. И хотя всё было для тебя так необычно и ново, но тебе так приятно было осознавать себя как будто ставшим внезапно чем-то выше Вовки, - "Ну и, конечно же, он заговорит про футбол, а я ему на это демонстративно про показ мод, и при этом так рассеянно, будто случайно, возьму тюбик помады, покручу её в руках и - назад на толик! А потом... потом..."
Но что будет потом, ты уже не успел хорошенечко обдумать и проиграть перед своим внутренним взором, поскольку у входной двери опять зазвонили, и едва не врезавшийся в тебя Тимка стремглав ринулся в прихожую в надежде, что на этот раз дверь откроется раньше, чем ты успеешь ухватить его за шкирку...
Как за единственный путь к спасению, ты хватаешься за брошенные вчера вечером на стул джинсы, но такое привычное чуть ли не с печки запрыгивание в довольно свободные штанины сейчас подозрительно застопорилось в районе бёдер, и тебе пришлось изрядно попыхтеть, прежде чем оказаться плотно втиснутым в тёмно-синий деним. Натянув на ходу первую попавшуюся под руку футболку и засовывая руки в рукава спортивной куртки, ты бежишь открывать дверь. Вожделенно созерцающий ручку двери и при этом орущий благим матом Тимофеич разом притихает у тебя подмышкой, в который раз за сегодня усомнившись в благонамеренности появляющихся по другую сторону входной двери, никак не желающих её открывать сами, как это делает твоя мама, у которой просто сердца нет одной ногой одновременно впихивать Тимку обратно в квартиру, как это делаешь ты, и уж мимо неё-то проскочить - одни пустяки и сущий праздник для кошачьего сердца!
