10.

... Танцуя со Светкой, и чувствуя под прохладой скользящего под пальцами шёлка блузки слегка покалывающее люрексовой нитью кружево одного из самых навороченных Светкиных лифчиков, относящихся к категории "для одеть, чтобы как можно быстрее сняли" - в отличие от удобных и мягких "для бегать целый день, и даже и не вспомнишь", Вовка совсем было начал забываться в мечтах о том, как именно им будет производиться сегодня это самое снимание... Пытаясь через материал наощупь установить точное положение и конструкцию застёжки, он по привычке бросил взгляд в твою сторону, чтобы в который раз подивиться, как ты умудряешься, так откровенно лапая девчёнок, не только избежать адресованных тебе за такую наглость оплеух, но, наоборот, достигнуть того, что даже кажущиеся самыми холодными и неприступными особы в считанные минуты начинают млеть в твоих руках. Однако вместо привычной картины по формуле "одна рука – на лопатках и глубже, другой гладишь ей от поясницы и ниже, и иногда заглядываешь поглубже в глаза" Вовка вдруг увидел, что твои руки как-то очень просто, почти скованно, совсем не так, как в ресторане, лежат на плечах поддерживающего тебя за талию Игоря, и вы оба, позабыв всё своё танцевальное искусство, немножко смущённо топчетесь под плавные звуки мелодии. Из всей страстно-раскованной напряжённости вашей незабываемой румбы осталась одна лишь напряжённость, дополненная какой-то немного угловатой неловкостью, да и танец был уже не румба, и выглядели вы совсем по-другому, чем там, в ресторане. Правда, снявший лишь пиждак Игорь в ослепительно-белой батистовой сорочке сам по себе был ещё узнаваем, но вместо великолепной дамы в поблёскивающем серебряным шитьём платье он вёл сейчас одетую в старенькие Светкины джинсы и льняную рубашку спортивного покроя девчёнку, которую издалека теперь было проще спутать с мальчишкой, чем с той самой гордой и внешне холодноватой девушкой из ресторана, если бы не выглядывающие из-под денима штанин чёрные колготки с блеском, которые и сейчас обтягивали её ножки, ступающие по мягкому ворсу ковра.

Не успев ещё как следует рассмотреть твою фигурку, Вовка вдруг почувствовал, что ты тоже смотришь на него, и, перехватив его взгляд, насмешливо подмигиваешь и молниеносно и дразняще показываешь ему язык. От неожиданности он даже приостановил изучение того, что находилось под Светкиной блузкой, и стал отчаянно припоминать все события сегодняшнего дня, которые упрямо мешались у него в голове с воспоминаниями о вашей последней "холостяцкой" вечеринке, когда ты своими приёмчиками чуть было не увёл у него из-под носа высмотренную им для себя самого девчёнку... И тут Вовка заметил, как ладони Игоря начали слегка поглаживать твою спинку, то приподнимаясь слегка повыше, то опускаясь пониже, всё ниже и ниже, почти до середины обтянутой давно уже ставшими Светке узкими джинсами попки, и ты на это почти вплотную приближаешься к нему, и, обхватив Игоря за шею, прижимаешься щекой к его груди. Сделав поворот и встретившись с тобой глазами, Вовка попытался было, сняв руку со Светкиной спины, покрутить у виска, дескать, чего это ты брат, совсем забываться начал, но в этот момент Светка, почувствовав, что Вовкин интерес начал куда-то пропадать, и самое время переходить к определённым манёврам по исправлению ситуации и накалу страстей, ослабила свои объятия, и, отлипнув от Вовки, довольно бесцеремонно выхватила у тебя Игоря. Закинув его руку себе на пояс, Светка очаровательно улыбнулась Игорю в глаза, и, заметив, как его взор незамедлительно соскальзывает сначала ей на губы, а затем на великолепно-пышную грудь, склонила голову Игорю на плечо, решив, что до конца танца на Вовку даже и не взглянет – пусть, дурачок, помучается, а нам тут и с этим самым Игорем хорошо, ой, а ведь действительно хорошо, и даже очень...

Глядя на оторопевшего Вовку, немного затравленно наблюдающего за действиями Светки, ты, одёрнув слегка помятую Игорем льняную сафари-блузку цвета топлёного молока, подошёл к нему, и в точности повторил с начала до конца всю деловито-властную процедуру по укладыванию Вовкиной нервно-негнущейся руки себе на талию, сопровождаемую заглядыванием ему в глаза. Только вместо очаровательно-манящей улыбки Вовка увидел сияющие из твоих глаз искорки ехидства, как бы говорящие ему: "Ну что, брат, съел? А слабо со мной сейчас потанцевать?", но не успев даже ничего сообразить, Вовка автоматически перевёл свой взгляд на твои поднятые к нему, ярко накрашенные и слегка приоткрытые в усмешке губы, а затем и вниз, к слегка распахнутому вырезу горловины... Не давая ему опомниться, ты мягко притянул одной рукой Вовкину голову к себе поближе, и тихонько шепнул ему на ухо: "Загляни чуть-чуть поглубже... ну как, сейчас лучше видно? Это лифчик, Вовка, понимаешь, настоящий лифчик, который мне подарил тот самый Игорь, который сейчас обнимает твою Светку! И это именно тот самый лифчик, который ты ещё сегодня утром так бесцеремонно лапал у меня в шкафу... А сейчас он на мне, понимаешь? И ты даже не посмеешь до него просто дотронуться, потому что под ним у меня теперь... Скажи мне это, Вовка, сам скажи! Ты же это видишь, а теперь уже и чувствуешь...", - и с этими словами ты шагнул ещё ближе к Вовке, и, продолжая обнимать его за шею и плечи, всем своим телом приблизился к нему так, что Вовка почувствовал напряжение твоих сосочков, касающихся его груди, сердце его бешено заколотилось, и в следующее же мгновение руки Вовки соскользнули тебе на ягодицы, и крепко прижали твои плотно обтянутые джинсами бёдра к себе, к упирающемуся в тебя затвёрдению под его животом...

Сам удивляясь нахлынувшей на тебя волны нежности к этому огромному лохматому балбесу, и в то же время находя необыкновенно забавным его состояние, так знакомое тебе по собственному опыту, ты прижимаешься к Вовке ещё крепче, и, чувствуя его участившееся дыхание и то, как его пальцы невно цепляются тебе в ягодицы, одновременно желая и в то же время боясь разорвать, ты горячо шепчешь ему на ухо: "Вовочка, милый... погладь, погладь меня... по попке... по спинке..." "Илья..." - и, сам испугавшись того, что сказал, Вовка почти выпускает тебя из вздрогнувших рук, но ты крепко держишь его в своих объятиях, и продолжаешь нашёптывать: "Прошу тебя... милый... погладь... Вовочка, я так любдю прикосновения твоих рук...", но сам в себе запутавшийся Вовка на это лишь каким-то потухшим голосом выдавливает: "Да ни за что! Ох, Илюха, да ты что... Да нельзя ведь... Да ведь ты же пар..." - но последние слова не успели вылететь из его рта, который ты в эту минуту прикрыл своей узенькой девичьей ладошкой с тонюсеньким колечком с крохотным бриллиантиком, и Вовкины губы вмиг ощутили тепло твоих пальцев и отстранённую прохладу этого маленького золотого ободка на одном из них. С каждым выдохом жар вырывающейся из Вовкиных лёгких струи воздуха разжимал и увлажнял твою ладонь и пальцы, а с каждым вдохом твоя рука, как насосом, притягивалась к Вовкиному рту, и, продолжая почти беззвучно, одними движениями губ бормотать ему "... погладь, прошу тебя... нежно... погладь мою попку... тебе же нравится...", ты почувствовал ответное шевеление Вовкиных губ, ласкающее и слегка щекочущее твою ладошку, а затем и осторожное, почти боязливое движение его неуверенных рук у тебя на пояснице. Отняв ладонь от его рта и запустив пальцы в волосы над Вовкиным виском, ты продолжал шептать прижавшегося с полузакрытыми глазами к твоей руке щекой Вовке, что-то пытающемуся ещё пролепетать про мужскую дружбу, воскресный кабак и субботний футбол: "Я знаю - ты хочешь меня... сейчас, здесь... ведь я – девочка, девочка в твоих руках, в твоих сильных мужских руках... и они ласкают меня, желают меня, поднять, нести, почувствовать каждую мою частичку... мою кругленькую попку, мою гибкую спинку... нащупать на ней застёжку моего лифчика... ведь ты хочешь этого, правда, солнышко моё? Ведь ты хочешь... сейчас... разорвать эти никому не нужные пуговички на этой дурацой полумужской рубашке, выпутать мои плечи из бретелек... почувствовать в своём рту становящиеся из мягких и податливых вмиг съёжившимися и затвердевшими сосочки... и... а я... а я... о, милый мой!... я... тоже... так... я так тебя хочу!..."

"Э-э-эй, полегче там!" - донёсся до вас слегка насмешливый и в то же время пронизанный нотками ревности Светкин голос, которая, наобнимавшись вдоволь с Игорем, решила всё-таки одарить Вовку своим взглядом, а попутно и убедиться в глубине его раскаяния и страданий. Судя по выражению его лица, прижимающегося к твоей голове, Вовка действительно страдал, но страдания эти были совершенно иной окраски, чем та, которую ожидала увидеть Светка. Раздумывая, стоит ей оскорбиться прямо сейчас или попозже, после того, как закончится танец, Светка не спускала глаз с Вовки, всё более убеждаясь, что хотя и не совсем так, как задумывалось, но Вовка готов, и его надо брать как можно быстрее, ещё тёпленьким. Поэтому на последних тактах мелодии она как бы невзначай потянула тебя за рукав, и невинно улыбаясь, заметила, что как это здорово – танцевать парами, каждой девочке – по мальчику, жаль, что кота твоего не хватает – а то бы и кошечке её тоже была бы мужская компания...

Светка добилась своего: мысль о том, что из-за ресторана и вечеринки ты совсем позабыл о Тимке, даже воды ему свежей не налил, ошпарила тебя, как кипятком. Он же у тебя там от жажды-голода помирает, а ты тут танцы разводишь! Танцы?!... О, Боже мой, - какие ещё тут танцы?! И в чём это я?... И с кем это тут я - с Вовкой? - Вовкой!?... И с какой это стати он ко мне так прижимается, я что ему, баба, что ли, чтобы меня так лапать, – да пошёл ты, знаешь, куда!... Ты изо всех сил попытался высвободиться из Вовкиных объятий, тот с удивлением взглянул на тебя, музыка закончилась, Вовка выпустил тебя из своих рук, и принялся недоумённо рассматривать тебя с ног до головы, ты сердито одёрнул рубашечку, и почувствовал, как она натянулась у тебя на груди, чем напрочь приковала к себе Вовкин взгляд, и, вместо того, чтобы направить уже сжавшийся кулак в сторону Вовки, ты вдруг почувствовал, что от Вовкиного распалённого взора у тебя начинают краснеть уши и бросает в жар. Опустив глаза и видя, как льняной материал оттопыривается у тебя на грудях, основания которых так хорошо видны в расстёгнутом вороте, ты в который раз за сегодня приходишь к мысли, что в данной ситуации начать махать кулаками выглядело бы просто нелепо. Вспомнив же купание вдвоём со Светкой, ты почувствовал, что смущение совсем проходит, уступая место ужасно щекочущему желанию как можно полнее насладиться твоим новым положением, и испытать как можно больше всего – а заодно и поприкалываться над Вовкой!

И, придя таким образом в совсем отличное расположение духа, ты протянул Вовке руку: "Спасибо, ребятки, хорошо было с вами, но мне действительно уже пора домой!..." - и, ухватив привычно протянутую тебе по-мужски руку, ты неожиданно для Вовки притягиваешь его к себе, а затем, приподнявшись на цыпочках, благодарно чмокаешь по очереди в обе щёчки, на что оторопелый Вовка покрывается до корней волос багровым румянцем, и в растерянности не может даже пошевелиться, завороженный твоими словами, которые ты успеваешь шепнуть ему на ушко: "Ну, что, Вовка, хорошо было со мной танцевать?... Не скажи, что не было приятно – со мной, с твоим другом, которого ты пару минут тому назад лапал за попку и которому массировал застёжку лифчика... Вовочка, киска, а помнишь, как мы с тобой после тренировок в баню с ребятами ходили, а потом в пивной сидели?... А я сейчас возму, и на прощанье поцелую твою Светку – как девочка девочку, ведь мы же с ней даже переодевались и купались вместе - ну, что ты на это скажешь?..." - и, оторвавшись от Вовки: "Светланчик, можно, я прямо в твоих брючках пойду, а то опять натягивать платье, да и прохладно уже, ну, потом забегу занесу как-нибудь, тогда и домеряем с тобой всё остальное!... Ну, чао, бывайте тут дружненько, классно всё было, но мне на самом деле пора уже отчаливать... " – и, чмокнув друг друга на прощание в щёчки ты вдруг крепко обнимаешь Светку обеми руками, и, лукаво взглянув на недоумённо хлопающего глазами Вовку, притягиваешь Светкин рот к себе и целуешь его по-мужски, глубоко и долго, вдруг почувствовав, как Светка от неожиданности сначала дёрнулась в твоих руках, но в следующую же секунду обмякла от твоей напористости. Почувствовав сосками прикосновение твоей такой же наполненной женской груди, она немного успокоилась, но все остальные чувства говорили ей, что здесь что-то не так. Однако своим страстным поцелуем ты настолько заворожил её, погружая в головокружительную негу, что, сделав ещё одну робкую попытку высвободиться из твоих объятий, Светка в конце-концов сдалась, и ты почувствовал, как её язык ответил на нетерпеливые движения твоего.