План действий был такой. В облике мужчины (по крайней мере, со всеми внешними признаками) потолкаться в общаге, в институте, вообще там, где тусуются ребята, знакомые и незнакомые, - послушать, поспрашивать. Желательно физиономию подправить так, чтобы не слишком походила на Алексея.
Просидев полдня перед зеркалом и вроде оставшись довольным своим видом, он отправился на разведку. В народе говорят: лучшее – враг хорошего, и внимательному наблюдателю вид новоявленного молодого человека был несколько странен. Трансформируясь, Алексей уделил много внимания внешним признакам мужественности: щетине на щеках, усам, лохматым бровям, но при наличии мягкого овала подбородка и больших красивых глаз с густыми ресницами, всё это казалось нарочитым и не очень настоящим. Но это если всматриваться, а прохожим не было никакого дела до парня, неторопливо прогуливающегося по улицам.
Когда дошла очередь до реализации плана, возникли некоторые сложности. Почему-то, когда Алексей пытался пристроиться к той или иной кучке болтающих сверстников, они замолкали и странно косились на него. Он решил, что, наверно, с усами и щетиной выглядит слишком взрослым и потому вызывает неприятие.
Ближе к вечеру Алексей сумел пробраться в общежитие, но коридоры были пусты, а в комнаты так просто не сунешься. Где-то играла музыка, слышался смех, шум, и он отправился в ту сторону, справедливо полагая, что сумеет раствориться среди толпы.
В большом полутёмном зале под музыкальный грохот вовсю шла дискотека. Алексей пристроился у стены, пытаясь разобраться, что к чему. Из-за шума и гвалта каких-то личных разговоров слышно не было, нужен был более тесный контакт, и он, подхватив ближайшую девицу, ринулся в кучу танцующих. Медленная тягучая музыка сменила джаз. С одной стороны, это, конечно, способствовало тому, чтобы внимательно оглядеться и понять, как действовать дальше, но с другой – девица начала проявлять активность, стремясь завладеть вниманием партнёра, её томные вздохи и прижимания почему-то совсем не возбуждали, только отвлекали от дела. Вероятно, женские гормоны, по-прежнему бродившие по телу Алексея, совершенно игнорировали созданные внешние мужские признаки.
Вдруг ему показалось, что кто-то внимательно наблюдает за ним из глубины зала. Обернувшись, он встретился взглядом с Алексом, и от ужаса похолодел. Если бы сделать вид, что они не знакомы, равнодушно скользнуть взглядом и отвернуться – может быть ничего бы и не произошло. Но Алексей растерялся, сбился с ноги, рванулся к двери, таща за собой повисшую на нем партнёршу. И Алекс двинулся за ними следом. Отпихнув девицу, Алексей нырнул в дверной проём и побежал по коридорам и лестницам. Он был в ужасе: если Алекс его поймает в таком виде, это будет позор, унижение, трагедия всей жизни, он чёрт знает что подумает, а то и расскажет другим. Он петлял по коридорам, срочно трансформируясь в Ларочку: если поймают девчонку в мужской одежде, то это будет совсем не то, чем женоподобного юнца, выдающего себя ранее за девицу. Вылетев в следующий коридор, Алексей с размаху столкнулся с Алексеем, и сам отлетел к стене. Алекс помог девушке подняться, но руки не отпустил.
- Что ты тут делаешь, что это за маскарад? Мужские брюки, рубашака. Я даже, кажется, заметил усы – отклеились, что ли, при беготне? Куда делись твои замечательные длинные волосы, зачем ты их состригла?
Он нависал над ней, требуя ответа, а она не знала, что сказать.
- Я... я искала тебя. Хотела узнать, где живешь и вообще...
- Столько усилий! Я что, тебе так нравлюсь?
- Да, очень...
Лепет был жалкий и малоправдоподобный, но Алекс решил обратить его себе на пользу.
- Хорошо, пойдем, покажу, где живу.
Очень быстро они оказались в маленькой комнатке, где главной мебелью, на которой можно было сидеть, оказалась кровать. Алекс действовал настойчиво и уверенно. Алексей, совсем растерявшись, практически отключился от происходящего, предоставив Ларочке самой разбираться с пылким молодым человеком. Стресс, обилие женских гормонов, требующих выхода для женской сущности, задавили волю к сопротивлению, предательская слабость в ногах и руках и судорожные вздохи только поощряли Алекса к более страстным обьятиям, поцелуям и ласкам.
* * *
Утром, лёжа на узкой кровати рядом с Алексом, на кровати, где можно было лежать только на боку, тесно прижавшись, либо бутербродом: один сверху, другой снизу, что они и продемонстрировали тройку раз за ночь, Ларочка предавалась грустным размышлениям.
Сначала, когда Алекс вроде как заснул, она попыталась незаметно выбраться и удрать, но попытка была пресечена новыми объятиями, поцелуями, ну и... всем остальным. Нельзя сказать, что это ей не понравилось, временами очень даже ничего. Скорее не физиологические, а моральные, психологические неудобства порождали безрадостные мысли.
"Так-то он парень симпатичный, высокий. Будь я настоящей девчонкой, наверно, влюбилась бы в него по уши. Но на самом–то деле я бывший парень. Как он будет относится ко мне, если узнает правду? Нет, расказывать ему всё ещё рано. Но вот держаться к нему поближе можно – он и защитит, и в круг друзей введёт, может, среди них какая-то информация проскочит о тайном недоброжелателе. Правда, я и он понимают это "держаться поближе" по-разному, у него, похоже, чисто физиологическое понятие."
Под утро она, несмотря на неудобство, тоже заснула и теперь, не до конца проснувшись, уютно устроившись в жарком гнезде из сплетения рук и ног, ощущая горячее тело Алекса, Лара вяло прочитала надпись, возникшую перед ее закрытыми глазами.
"В системе произошли изменения - сохранить или отменить?"
"А, это, наверно, про девственность, чего о ней горевать, ответим – сохранить."
Надпись мигнула, но не исчезла.
"Сбой, что ли? Я же сказала – сохранить."
О том, что при таких играх нужно предохраняться, Ларочка даже и не подумала.
