JULIJANA.RU: Волшебные превращения мужчины в женщину (Magical MtF Transformations)

ащения мужчины в женщину (Magical MtF Transformations)

* Рассказы * Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки	Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат	Методики * Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте *

Рассказы и истории

кашу:

— Коля, перестань, — она подскочила к своему дружку и схватила его под руку. — На каждого хама обращать внимание — никаких нервов не хватит.

Коля хотел ответить что-то суровое и циничное, но под моим ледяным взглядом ему, похоже, слова на ум не шли. Я решил не мучить его слишком и, смахнув со стола тетрадки и ручки в портфель, буркнул:

— Я ухожу, — и, как будто случайно толкнув Колю плечом, направился к выходу.

— Ну и правильно, ты тут не нужен, — пробормотал мне в спину паренёк, едва не упавший от моего толчка. Я не обратил на эту реплику внимания — ничего нового он мне не сказал.

— Ты куда, сейчас же урок начнётся, — робко произнесла Аня, староста нашего класса, девочка прилежная и обязательная.

— Мне плевать, — ответил я и, хлопнув дверью, вышел из класса.

Надо же, я не похож на сказочника! Какое им, собственно, дело? И что они вообще понимают в творчестве?! Я уверен, для большинства из них верх культурного развития — писать сообщения больше десяти строк на третьесортном форуме.

Я жадно припал к струе ледяной воды из умывальника. Напившись вдоволь, я поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Прямые, тёмно-русые волосы, отпущенные ниже плеч; холодные серые глаза; узкий подбородок с трехдневной щетиной; острый нос с лёгкой горбинкой; губы, как всегда сжатые в циничную ухмылку. Если прибавить к этому рост 196 см, крепкие, жилистые руки и широкие плечи, то да — сказочник из меня, как балерина из сумоиста.

Но чёрт побери, какое отношение внешность имеет к творческим способностям?! Да, я пишу сказки, и только сказки, и пишу их для себя, для собственного удовольствия. И мне плевать, что об этом думают окружающие, рецензенты и даже редакторы. Тем более что, несмотря на это, мои сказки где-то публикуют, кто-то их читает и даже находит интересными, добрыми и полезными для детей. Всё это меня мало волнует.

Я вышел из туалета и направился прямиком в школьную библиотеку. Уж там-то точно меня никто из этих одноклеточных не побеспокоит, тем более во время урока. Я делал так в предыдущей школе, буду делать и в этой. Проблем с учёбой из-за прогулов не будет — всё равно уровень моих знаний объективно опережает школьную программу.

Придя в библиотеку, я уселся за свободный стол читального микро-зала, представляющего из себя всего лишь угол, отгороженный парой стеллажей с книгами. Всего за неделю, проведённую здесь, я уже успел облюбовать это место, как наименее людное во всей школе.

Но, несмотря на тишину и благоприятную обстановку, работа никак не продвигалась. Видимо день, начавшись плохо, собирался стать основательно неудачным. Мне никак не давался один важный эпизод — надо было описать внешность и одежду очень красивой куклы. Просто кукол я себе представлял, но какая кукла могла бы называться очень красивой? В этом я точно не разбирался.

Вырвав чистый лист бумаги, я достал карандаш и принялся делать наброски. Рисовать я почти совсем не умел, но подобные упражнения помогали мне систематизировать внешность героев. Так, кукла... пропорции как у младенца... большие стеклянные глаза... яркие, блестящие волосы...

Нет, не то! Перед глазами настойчиво вертелся образ барби — ведь только такие дефектные куклы были у моей младшей сестры. Но такой вариант мне точно не подходил — нужно было что-то невинное, милое, чистое и непорочное...

Я отбросил листок и откинулся на спинку стула, чтобы расслабить зрение и привести мысли в порядок. И тут я увидел её. Та самая кукла, которую я искал, сидела за столом напротив. Кто она такая и откуда появилась, мне сейчас было не важно — я схватил ручку и принялся отчаянно строчить в тетради, опасаясь, что она исчезнет так же внезапно, как появилась.

Пышное розовое платьице с рукавами-фонариками, по длине не доходящее до колен, обильно украшенное рюшками, бантиками и ленточками. На ножках — белоснежные гольфики с кружевными оборками сверху и детского вида туфельки, с круглыми носочками, плоской подошвой и застёжкой на ремешке спереди.

Белокурые волосы собраны в аккуратную причёску: густая чёлка и два длинных хвостика по бокам, завитые в кудряшки, подвязанные розовато-белыми бантиками. На столе рядом с ней лежала маленькая пушистая сумочка белого цвета и плюшевая игрушка — кошечка, тоже белоснежная.

"Кукла" подняла на меня свои голубые глаза и посмотрела робко и испуганно. Только теперь у меня в голове промелькнула мысль, что это никакая не кукла, а обычная живая девочка. Но почему она одета так странно? Может, у них какое-то театральное представление. С виду ей было лет двенадцать, как моей сестре, но невинное выражение круглого личика отдавало чем-то совсем детским. Да и книга, которую она читала, судя по обложке, была сборником сказок с картинками.

Только когда "кукла" смущённо опустила головку под моим взглядом, я заметил, что всё ещё сверлю её своими глазами. Наверняка, малютка испугалась меня, сочла за извращенца и маньяка. Не удивительно, с моей-то внешностью. Конечно, я давно привык к такой реакции, но почему-то именно сейчас мне обязательно захотелось опровергнуть ложное мнение.

— Мне просто нужно описать похожий образ для своей книги, — пояснил я. Мой голос прозвучал как-то резко и холодно в тишине. — Ничего, если я воспользуюсь твоим видом?

— Ничего, — неожиданно охотно согласилась девочка. Её голос, как я и ожидал, был мягким и по-детски звонким. — А что ты пишешь?

— А? — этого вопроса я не ожидал, поэтому слегка задумался. — Сказку пишу.

— О, я люблю сказки! — голубые глазки заблестели детским задором. — Можно мне почитать?

Этого вопроса я ожидал ещё меньше. Я всегда был готов к заявлениям типа "ты не похож на сказочника" и другим проявлениям стереотипного мышления. Но вот такой живой интерес, без капли иронии или недоверия, просто поставил меня в тупик.

Прежде, чем я успел ответить, девочка схватила свою сумочку, игрушку и быстро пересела за мой стол. От неё сладко пахло пряниками и конфетами, словно она сама была творением рук искусного кондитера.

— А это уже готовое, да? — девочка склонилась, было, над отложенной в сторону стопкой исписанных листков, но, вдруг опомнившись, подняла на меня глаза и, взмахнув длинными ресницами, вежливо повторила вопрос: — Ведь можно, да?

— Можно, — ответил я, наконец.

Девочка улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками, и углубилась в изучение моей рукописи. Не теряя времени, я старательно дорабатывал и правил записанный образ внешности куклы. Её головка была так близко от меня, что я мог в подробностях разглядеть цветочный узор на её розоватых бантиках.

— Я где-то уже читала такое, — неожиданно сказала девочка, и, задумчиво наморщив носик, добавила: — В Интернете. Кажется... Крутунов Андрей?

— Да, это я, — удивительно, она читает сказки в Интернете, да ещё и запоминает имена и стиль малоизвестных авторов!

— Вот здорово! — девочка засияла от восхищения. — Так ты учишься в нашей школе?

— Неделю, как перевёлся в одиннадцатый класс, — ответил я.

— В оди-иннадцатый? — с уважением в голосе протянула девочка. — А я только в девятом.

Только?! Мне 16, значит ей 14? Но выглядит она намного младше, да ещё и сказками увлекается. Странно это всё. Хотя, кому, как не мне, лучше знать, что внешность бывает обманчива?

— Так тебя Андрей зовут? — продолжала девочка, не дожидаясь ответных реплик с моей стороны. — А меня Света. Света Зайко.

— Это фамилия такая? — я недоверчиво прищурился.

— Да, правда миленькая? — Света снова широко улыбнулась. — Почти как Зайка!

— Точно, в этом что-то есть, — я не стал спорить, и вместо этого спросил: — А ты почему не на уроке?

— У нас физкультура, я на неё не хожу, — Света почему-то опустила глазки, словно слегка пристыжено. — Вот, вместо неё сижу здесь, читаю книжки.

— Это правильно. Библиотека — хорошее место, — сказал я сдержанно, хотя в душе не переставал удивляться необычности этой девочки. — Иногда я ради часа в уютном читальном зале готов пропустить даже контрольную.

— Ты так предан своему делу! — Света снова расцвела от восхищения. — Таким и должен быть настоящий сказочник.

— Да? А многие считают, что я не похож на сказочника, — странное дело, первый раз мой собеседник не упомянул об этом, и мне почему-то самому приспичило поднимать эту тему!

— Внешность обманчива! — с неожиданным напором воскликнула Света. — Я хочу сказать, не важно, какое у тебя тело; если твоя душа полна искренности и чистоты, то именно за её порывами человек должен следовать!

Удивительные рассуждения для четырнадцатилетней девочки с глазами ребёнка. Почему она вообще о таких вещах задумывается? Неужели она тоже недовольна своей внешностью? По-моему, наоборот, она идеально сочетается с её одеждой, жестами и манерой общения. Хотя, у девушек свои комплексы — может быть, это из-за невысокого роста. Или из-за практически отсутствующей груди...

Чёрт, о чём это я думаю? Ещё и успеваю заглядываться на интимные места этой невинной девочки! Сейчас она точно встанет и уйдёт куда подальше. Но я оказался прав всего лишь на половину: Света действительно встала со стула, но отошла всего на два шага и повернулась ко мне лицом.

— Ты хочешь рассмотреть меня лучше для описания образа в своей сказке? — спросила она наивным голоском.

— Д-да, — быстро кивнул я и тут же склонился к листку, словно готовясь записывать. — Если ты, конечно, не против.

— Если бы я была против того, чтобы меня разглядывали, то одевалась бы как все остальные девочки, — весело пояснила Света и, чуть приподняв пальчиками края своего платьица, медленно обернулась вокруг себя.

Единственное, что я успел заметить за эти секунды, были белые кружевные панталончики и светло-розовый подъюбник, мелькнувшие из-под платьица. Это, несомненно, был очень важный атрибут для описания внешности куклы.

— Ну как? — спросила Света слегка кокетливо, как и полагается маленькой девочке, показавшейся на людях в новом платьице.

— То, что надо, — я утвердительно кивнул. — Скажи, а откуда у тебя этот костюм?

— Это не костюм, а моя одежда, — произнесла Света обиженным голоском, садясь обратно за стол. — Я вовсе не для маскарада нарядилась, я всегда так хожу.

Всегда? Нет, я бы обязательно заметил её раньше, такой вид просто не может не привлекать внимание. Хотя, я всего неделю в этом районе, может просто не пересекались.

— Ну ладно, не дуйся, — сказал я ей тоном, которым обычно успокаиваю свою младшую сестру. — Хочешь, я тебя лучше мороженым угощу? Как благодарность за помощь в работе.

— Хочу, я обожаю мороженое! — Света чуть не подпрыгнула на месте от радости. Но, взглянув на часы, висевшие на стене, вдруг погрустнела. — Ой, извини, сегодня не могу. Мне уже на урок пора. Я ничего, кроме физкультуры, не пропускаю, я ведь хорошая девочка!

— Похвально, — я улыбнулся ей краем губ. — Ну, тогда мороженое в следующий раз.

— Я запомню! — пообещала Света и, забрав сумочку, плюшевую кошку и книгу со сказками, выбежала из библиотеки.

Я задумчиво смотрел ей вслед, и лишь когда её розовое платьице мелькнуло и скрылось в дверном проёме, вспомнил, что не спросил её телефона и не дал своего. К чему тогда это "Я запомню", если мы даже не сможем связаться? Впрочем, ладно, мне некогда сейчас об этом думать. Надо скорее дописывать сказку, пока живы впечатления.

* * *

Глава 2

Я проснулся оттого, что мне на низ живота давило что-то тяжёлое и тёплое. Сначала я решил, что это наш кот Фредерик растолстел, но когда я попытался столкнуть его с себя, то наткнулся рукой на что-то мягкое и гладкое. Открыв, наконец, глаза, я увидел перед собой улыбающуюся мордашку своей младшей сестры Лены, сидящей на мне верхом.

— О нет, братик, не хватай меня за такие места! – простонала она голосом третьесортной актрисы.

Я отдёрнул руку от «такого места», которое в её двенадцать лет ещё можно было даже не считать «таким». Лена обхватила себя руками с видом невинной жертвы, но слезать с меня не собиралась.

— Чего хотела то? – спросил я сонным голосом.

— Вставай, в школу опоздаешь! – прокричала Лена мне чуть ли не в ухо, наклонившись вперёд. – Опять допоздна писал?

Только сейчас я заметил, что сестрёнка уже одета, умыта и причёсана. Значит, и в самом деле я проспал время подъема и теперь опаздываю! Не дождавшись от меня быстрой реакции, Лена начала прыгать на моём животе, рискуя раздавить мой мочевой пузырь.

— Пре-кра-ти-не-мед-лен-но! – я попытался вразумить сестрёнку, но та, похоже, меня не поняла и продолжала раскачивать кровать вместе со мной.

Тогда я сгрёб хохочущую девочку в охапку, повалил в сторону, а сам, вскочив с постели, бегом бросился в туалет. Мне вслед доносился громкий заливистый смех, который неожиданно оборвался со звуком падения на пол.

Когда я вернулся, то обнаружил Лену сидящей на полу и держащейся за лоб. Она посмотрела на меня с обиженным видом и сказала:

— У меня теперь синяк будет!

— Кто тебе виноват, меньше дурачиться надо, — ответил я, отыскивая свои штаны в куче одежды, сваленной на стул.

— Я пострадала, пока спасала тебя от опоздания, — упрямо возразила Лена. – Ты мне должен за это поцелуйчик!

Похоже, у сестрёнки опять было игривое настроение. В такие дни она была непредсказуема и вполне могла поставить меня в неловкое положение в глазах окружающих. К счастью, мы хоть и учились в одной школе, ходили туда не вместе. И даже когда Лена пыталась привязаться ко мне, я обычно с лёгкостью от неё избавлялся, всего лишь ускорив шаг.

— Понятно, ничего хорошего от тебя не дождёшься, — проворчала сестрёнка, вставая с пола. – Пошли есть тогда, всё готово.

За что люблю Лену, так это за хозяйственность! Она уже с восьми лет практически одна справляется на кухне, что особенно полезно, когда наши родители оба уезжают в командировку или просто пропадают весь день на работе.

На завтрак у нас был омлет с колбасой, бутерброды и яблочный сок. Но не успел я ещё как следует насладиться даже первым, самым долгожданным куском пищи, как Лена завела свою старую пластинку:

— Вот ты уже вторую неделю в новой школе, — проговорила она, вяло ковыряясь вилкой в омлете. – Наверное, и подружку себе найти успел?

— Я в школу хожу не для этого, — буркнул я в ответ и откусил большой кусок бутерброда.

— Можно подумать, ты туда учиться ходишь, — хмыкнула сестрёнка. – Я же знаю, ты прогульщик!

— Тебя это не должно беспокоить.

— И хорошо бы, ты просто прогуливал, поразвлечься ходил, расслабиться, — не унималась Лена, — так ты всё за своими сказками сидишь. Пойми, этим ты не заинтересуешь ни одну девушку!

Ну почему, одну заинтересовал. Кажется. В памяти всплыл чёткий образ Светы, сидящей так близко ко мне и увлечённо читающей мои сказки.

— Это только детям интересно, — Лена уже даже не ждала ответов, так что я мог спокойно доесть омлет, делая вид, что внимательно слушаю её. – Хочешь, чтобы за тобой только десятилетние пигалицы бегали? Так вот, значит, кем ты интересуешься? Фу, братик, ты такой извращенец… А меня даже поцеловать не хочешь при этом!

— Замолчи уже, слушать противно, — не выдержал я.

— Но я всего-навсего хочу, чтобы мой братик завёл себе подружку! – невинным голоском пролепетала сестрёнка.

— Тебе-то с этого какой гешефт? – прорычал я сквозь зубы.

— Ну, мне было бы очень интересно послушать, чем такие взрослые мальчики, как ты, занимаются со взрослыми девочками, — честно выложила свои мотивы Лена.

— Я бы тебе всё равно не рассказал, — закончив с омлетом, я залпом выпил стакан сока и встал из-за стола. – Спасибо за еду, я пошёл.

— Эй, братик, подожди меня! – захныкала сестрёнка.

Из-за своей болтовни она не успела съесть и половину завтрака, и теперь торопливо навёрстывала упущенное. Но даже спешка ей не помогла. Схватив на ходу портфель, я обулся и вышел из дома.

Школа была всего в трёх кварталах от нашего дома, поэтому я всегда ходил до неё пешком, тем более что общественный транспорт я никогда не любил. Когда идёшь пешком, можно не спеша разглядывать утренний город с его вечно бегущими куда-то людьми, невзрачными домами, редкими деревьями и серым небом. Казалось бы, ничего привлекательного, но почему-то этот унылый пейзаж всегда подстёгивал моё воображение, настраивая его на творческий мотив.

Как там Лена сказала, этим девушек не заинтересуешь? А может быть, мне и не хочется интересовать таких девушек, у которых на уме только шмотки, бабки, тусовки, попса и телевизор? Может быть, мне нужна такая, которая сможет оценить всю прелесть и глубину сказочного мира? И при этом она будет не десятилетней пигалицей, а хотя бы не на много младше меня.

В голове снова возникла Света со своими кружевными панталончиками. Сколько ей? Мне 16, она на 2 класса младше, значит 14. Это уже куда не шло. Правда, она какая-то странная. Хотя, мне ли об этом говорить?

— Эй, волосатый! Куда прёшь? – раздался прямо за спиной прокуренный голос.

Я остановился, как вкопанный, и медленно развернулся. За мной стояли двое пареньков с ультра короткими стрижками, в спортивных куртках и трико. Рядом с ними на полу валялись две полторашки из-под пива. Похоже, я ненароком толкнул одного из них, когда проходил мимо весь в раздумьях.

— Ах, извините! – сказал я очень вежливо, подходя к ним ближе на шаг. – Если желаете, можете тоже толкнуть меня в ответ!

— Ты чё смелый такой? – прохрипел второй паренёк.

Они оба были явно ниже меня ростом, но вели себя довольно уверенно. Интересно, почему? Кастеты, ножи или подмога? Я подошёл ещё ближе, уже почти вплотную, и как бы невзначай задел одного из гопников плечом.

— Ой, какой я неуклюжий, — рассыпался я в извинениях. – Теперь вы можете толкнуть меня два раза! Ну, кто первый начнёт?

— Я! – донеслось сбоку.

О, так всё-таки подмога. От пивного ларька к нам спешили ещё двое дружков, один из них был явно крупнее и крепче остальных. Он-то и подал голос. На моём лице начала медленно проявляться довольная улыбка. Похоже, бодрячок с утра мне обеспечен.

В общем, на урок я опоздал. Не сильно, можно было ещё извиниться и зайти, но не хотелось привлекать внимание своим внешним видом. Поэтому первым делом я направился в туалет. Ребята попались твердолобые, в обоих смыслах этого слова, так что я даже разбил в кровь костяшки на обеих руках, пока объяснял им всю концепцию. Но самое обидное было то, что они запачкали кровью мою любимую светлую рубашку! Да ещё и в таком заметном месте.

Помыв руки в умывальнике и попытавшись хоть как-то оттереть противное пятно, я решил всё-таки пойти домой переодеться и успеть хотя бы ко второму уроку. Но, к сожалению или, быть может, к счастью, далеко уйти я не успел. Едва я вышел из туалета, как моё внимание привлёк какой-то звук, похожий на плач ребёнка.

Я невольно прислушался. Похоже, звук доносился из-за двери женского туалета. Точно, плакала девочка, горько, отчаянно, как плачут от несчастной любви или жестокой обиды. Плач то затихал, то разгорался с новой силой, а я стоял и слушал, как дурак, возле женского туалета, не в силах сдвинуться с места. Мне казалось, что плачет знакомый мне человек, но, хоть убей, я не мог вспомнить, кто это может быть.

Но вот плач стал постепенно утихать, переходя в обессиленные всхлипы. Потом раздался звук воды в умывальнике, всхлипывания тоже затихли и вот, наконец, послышались шаги, приближающиеся к двери. Сейчас бы мне следовало уйти, чтобы не смущать девочку, но что-то словно держало меня.

Дверь туалета открылась, и мне навстречу словно выплыло видение, сбежавшее из розового сна. Это была Света, со слегка растрепавшимися кудряшками, забрызганным водой платьицем и красными от слёз глазами. Она была бледнее, чем в прошлый раз, что делало её ещё больше похожей на фарфоровую куклу.

Завидев меня, Света остановилась и захлопала ресницами, словно не веря своим глазам. Но в следующую же секунду она буквально преобразилась: печальное выражение личика сменилось радостной улыбкой, кудряшки встряхнулись, глазки заблестели. Девочка, казалось, распускалась на глазах, словно бутон молодой розы на рассвете.

— Андрей, ты здесь откуда? — спросила она скорее радостно, чем удивлённо.

— Я? — меня начало помаленьку отпускать. — На урок опоздал. Но это ерунда, лучше скажи, почему ты плачешь?

— Да, это тоже ерунда, — девочка весело улыбнулась, но я заметил, как блеснули слёзки в уголках её глаз. — Так просто, из-за учителя.

— Он был несправедлив к тебе? — обеспокоено спросил я. — Наказал тебя? Выгнал из класса?

— Нет, это из-за внешности, — Света смутилась и снова погрустнела. — Я сама убежала прямо с урока.

— Не обращай внимание на таких, — я поспешил успокоить девочку прежде, чем она снова заплачет. — Они воспитывались в советские времена, а тогда сама знаешь, какое отношение было ко всему этому.

При этих словах Света неожиданно вскинула на меня глаза, в которых читались сначала испуг, потом сомнение и, наконец, облегчение. Всё это произошло за доли секунды, но я успел заметить этот необычный взгляд.

— Ты про одежду, да? — Света снова заулыбалась. – Точно, тогда ведь была школьная форма. В ней тоже, конечно, было своё очарование, но все выглядели так одинаково.

Девочка опустила глаза ниже, словно желая осмотреть мою одежду, но её взгляд наткнулся на безобразное пятно на рукаве.

— Ой, что там у тебя, ты где-то заляпался в краске? — Света подошла ко мне ближе на шаг, но вдруг замерла, увидев мои руки. — А это что? Руки тоже все...

Только тут она поняла, что это никакая не краска, а разбитые в кровь кулаки. Секунду она колебалась, потом подняла на меня глаза и посмотрела с испугом и удивлением.

— Это ты кого так? — спросила она чуть слышным шёпотом.

— Да ладно, это ничего, — я попытался спрятать руки за спину, но Света с неожиданной проворностью схватила мою ладонь и притянула к себе.

— Надо срочно обработать рану, а то можно занести инфекцию! — достав из пушистой сумочки какой-то пузырёк, девочка намочила ватный тампон и принялась протирать им мои костяшки. — Будет немного больно, но ты потерпи.

Наверное, и правда было больно, или хотя бы щипало, но в тот момент я не чувствовал ничего, кроме маленьких ладошек девочки, заботливо сжимающих мою руку. Я просто не мог сдвинуться с места, пока она не закончила.

— Вот, всё готово, — улыбнулась Света, убирая пузырёк обратно в сумочку. — Пациент вылечен, его жизнь вне опасности!

Надо же, только что она убивалась от горя, рыдая в туалете, а сейчас уже веселые шуточки шутит! Она и правда, как ребёнок.

— Если бы у нас в больницах были такие медсестрички, я бы чаще болел, — я хотел отшутиться в ответ, но получилось больше похоже на комплимент.

— Спасибо, но болеть не стоит! — Света почти даже не смутилась, и только улыбнулась мне ещё обворожительней.

Зато я, наверное, впервые в жизни почувствовал, что просто не знаю, как дальше поддержать беседу. Раньше я никогда не испытывал проблем в общении с девушками, это обычно они смущались и краснели от тех слов, которые я им говорил. Но в этот раз, именно когда мне казалось важным найти нужные слова, они никак не шли на ум. В воздухе повисла зловещая пауза.

Света тоже молча смотрела на меня, мило улыбаясь. Она, как маленький ребёнок, ждала, что я скажу что-нибудь умное и интересное, не смея брать инициативу в свои руки. Я просто не имел права её разочаровывать! Думай, думай, Сказочник! Как исписывать целые тетради своим творчеством, так ты горазд, а подобрать всего пару подходящих слов для девушки — это тебе не по силам?

Решение пришло неожиданно, да ещё и такое очевидное, что мне стало вдвойне стыдно за себя, что я не догадался до этого сразу:

— Кстати, я тебя обещал угостить мороженым, помнишь? — сказал я почти равнодушным тоном.

Света даже засияла от удовольствия, услышав эти слова. Да, я верил в тебя, Сказочник!

— Но ведь уроки... — начала, было, девочка неуверенно.

— Брось, неужели ты правда собираешься вернуться к этому брюзге-учителю? — сказал я голосом опытного разгильдяя.

— Пожалуй, ты прав, — кивнула Света, задорно тряхнув кудряшками. — Сходим не надолго, а к третьему уроку я вернусь.

— Ну, тогда пошли, — я закинул портфель на плечо. Похоже, сегодня он мне уже не пригодится.

— Пошли, — Света доверчиво вложила свою теплую ладошку мне в руку.

Да, она и в самом деле словно ребёнок. Ты была права, сестрёнка, сказочники интересны только детям. Но в этом тоже есть свои плюсы!

* * *

Глава 3

Первый урок был в самом разгаре, когда мы вышли из школы. Сторож Василий Игнатьевич сурово посмотрел нам вслед и что-то проворчал по поводу того, что в его времена дети с уроков не сбегали, да и одевались скромнее. Я бы даже не обратил на него внимания, но Света, смутившись, попыталась спрятаться за мной от его придирчивого взгляда.

Именно в этот момент, когда девочка шла вплотную ко мне, действительно почти полностью скрываясь за моей фигурой, я заметил, что она очень маленького роста. Даже учитывая размер бантиков на её голове, она едва доставала мне до плеча.

— Нельзя, чтобы все знали, что я убежала из школы, — пояснила Света своё поведение. — А то расскажут маме, она расстроится.

— А ты сама не рассказываешь родителям про то, как учителя тебя обижают? — спросил я, когда мы были уже за оградой школьного двора. — Я уверен, с этим можно что-то сделать.

— Не хочу беспокоить маму, — ответила Света и, чуть поколебавшись, добавила: — она у меня одна.

— Извини, я не знал, — пробормотал я негромко. Надо же было мне затронуть эту тему, я ведь совсем не хотел напоминать ей о чём-то неприятном.

— Ничего страшного, — продолжала Света с серьёзным видом. — Папа бросил нас, после того, как...

Девочка осеклась и резко подняла на меня испуганные глаза.

— Что? Что такое? — я от неожиданности даже замер на месте.

— Да нет, ничего, — Света засмеялась слегка натянуто. — Просто вспомнила, что ближайшее кафе ещё не открылось, придётся идти далеко.

Было похоже, что она едва о чём-то не проговорилась. Хотя, это её дело, не хочет — пусть не рассказывает. Мы обогнули небольшой скверик, пестрящий желтеющей листвой, прошли небольшой безлюдной улочкой и свернули на бульвар, в сторону центра города, где можно было найти круглосуточное кафе. Я сам не часто посещал подобные заведения, но Света уверенно шла в нужном направлении.

— Ты, вижу, хорошо знаешь кафешки в нашем районе, — заметил я, чтобы поддержать разговор.

— Конечно, я ведь люблю сладкое, а там его всегда навалом! – радостным голоском пояснила Света.

— А ты не боишься, что растолстеешь? – я тоже улыбнулся краем губ, чтобы вопрос не показался грубым. – Или ты считаешь, что сладкое полезно для мозга?

— Ничего я не считаю, — девочка пожала плечиками. – Я просто люблю сладости, и всё.

Однако же, интересный ответ. А я-то ожидал, что она будет доказывать пользу сладостей, ссылаясь на исследования британских учёных. Впрочем, так делают трусы, не способные признать свои недостатки или особенности. Вот они-то и обращаются к статистике, исследованиям, философии, лишь бы как-то подкрепить свою точку зрения. А Света, оказывается, смелая не только в одежде, но и в суждениях.

Кафе, в которое мы шли, находилось на проспекте Ленина, недалеко от Площади Победы. И называлось оно соответственно — Виктория. Судя по стилю и оформлению, кафе было предназначено для представителей творческой молодёжи. По крайней мере, многие мои знакомые писатели и поэты обычно собирались именно в таких местах.

— Вот, здесь самое вкусное мороженое в городе! — восхищённо проговорила Света, когда мы подошли к двухстворчатой стеклянной двери. — Мы с друзьями часто сюда приходим.

— Твои друзья все тоже сладкоежки? – я слегка усмехнулся.

— Нет, но если ты хоть раз попробуешь их фирменный пломбир, то не будешь с таким пренебрежением говорить о Виктории, — важным и слегка обиженным тоном произнесла Света.

— Ну раз так, то придётся попробовать, — сказал я, открыв дверь и пропуская девочку вперёд.

Изнутри кафе было декорировано в алых и розовых тонах, напоминающих цвет одноимённой ягоды. Платьице Светы как нельзя лучше вписывалось в интерьер, и она даже немного походила на розовых официанток, весело шныряющих между столиками. Может быть, поэтому на девочку здесь никто не бросал изучающих взглядов, как это случалось на улице?

Несмотря на ранний час, кафе отнюдь не пустовало. Тут и там сидели посетители разных мастей: от детей до стариков; от интеллектуалов до явного быдла; от вяло читающих утреннюю газету за завтраком до шумных пьяных компаний.

Как раз неподалёку от одной из таких мы и сели за любимый Светин столик. К нам тут же подплыла сонная розовая официантка, чтобы принять заказ. Похоже, Свету она уже знала, потому что с ходу спросила её:

— Как обычно?

— Да, клубничный пломбир, пожалуйста, — вежливо улыбнулась Света и, повернувшись ко мне, добавила: — ты тоже возьми, это фирменное блюдо, очень вкусно!

— Ну ладно, мне то же самое, — согласился я, хотя и был равнодушен к мороженому.

Приняв заказ, официантка уплыла обратно к стойке, а мы остались сидеть за столиком друг напротив друга. Окинув взглядом соседние столики и стойку бара, я обратил внимание, что в ассортименте были далеко не одни сладости, но даже и крепкие горячительные напитки. Хотя, не удивительно, кафе-то круглосуточное.

Пьяная компания неподалёку от нас была этому подтверждением. Судя по помятости их лиц, он зависали тут ещё с вечера. Но тут один пьянчуга из компании, заметив мой изучающий взгляд, поднял глаза и посмотрел оценивающе сначала на меня, потом на Свету. Что-то решив для себя в своём заспиртованном мозгу, он поднялся из-за столика и, покачиваясь, побрёл в нашу сторону.

Я, не отрываясь, продолжал смотреть бухарику в глаза, а Света, проследив мой взгляд, тут же испуганно сжалась, предчувствуя неладное. Когда парень, наконец, дополз до нашего столика, он остановился, ещё раз посмотрел сначала на меня, потом на мою спутницу, и заплетающимся языком произнёс:

— Эй, подруга, ты такая нарядная! Пойдём с нами, развлечёмся.

Света сжалась ещё сильнее и посмотрела на меня с немым вопросом. Я, даже не поворачивая голову в сторону чужака, процедил сквозь зубы:

— Свали, пьянь.

Паренёк медленно перевёл взгляд на меня, выпрямился и криво улыбнулся. Судя по всему, именно такой реакции он и ожидал.

— А чего мы тут хамим? – развёл он руками с самым наивным видом. – Ты разве не видишь, что твоя девушка скучает? А с нами она сразу повеселеет!

Я ещё думал, ответить ему что-нибудь резкое или сразу бить в рыло, как к нему подскочил один из пьяных дружков и быстро что-то зашептал на ухо. Я смог разобрать только слова «Ты что, не знаешь? Это же…», но судя по выражению лица первого алкаша, известие для него было крайне неприятным. Он ещё раз посмотрел на Свету, на меня и, не сказав больше ни слова, торопливо заковылял обратно за свой столик. Не знаю, что они там ещё говорили между собой, но не прошло и минуты, как компания заплатила по счёту и вообще ушла из кафе.

Даже после этого Света всё ещё сидела вся бледная, лишь изредка поднимая на меня испуганные глаза. Она была ближе к столику пьяной компании и, когда двое из них перешёптывались возле нас, могла слышать все их слова. Но что же они такое сказали, что так напугало Свету?

— Смотрю, слава о моих «подвигах» уже и досюда долетела, — сказал я как можно более безразличным тоном. – Что поделать, слухи быстро расходятся.

— Подвигах? – дрогнувшим голоском пролепетала Света.

— Ну да, может показаться, что я просто хулиган и драчун, но это лишь с первого взгляда, — пояснил я. – Обычно эти отморозки сами на меня лезут, грубят, наглеют. Что мне, терпеть что ли?

Похоже, Свету удовлетворило такое объяснение, потому что она тут же расслабилась и снова улыбнулась мне, как раньше. А потом принесли наше мороженое, так что девочка вообще повеселела. Я хоть и не любитель сладостей, но вынужден признать, клубничный пломбир был у них действительно отменный!

— Ты такой смелый, — сказала мне вдруг Света, в очередной раз облизнув ложечку с мороженым. – А я трусиха, просто душа в пятки уходит, когда случается что-то подобное.

— Ну, ты же девочка, это нормально, — заметил я ободрительным тоном. – Вот моя сестра, с виду такая взрослая, а всяких мышей и тараканов боится, как ненормальная!

— У тебя сестра? – Света с любопытством взмахнула ресницами. – Младшая?

— Да, ей двенадцать, — кивнул я. – Она в нашей школе учится, в седьмом классе.

— А, ясно, — любопытство Светы почему-то растаяло, и она перевела беседу на другую тему: — Скажи, правда же тут вкусное мороженое?

— Да, лучше, чем я ожидал, — согласился я на радость девочке.

Ещё немного мы сидели молча, наслаждаясь вкусом мороженого. С уходом пьяной компании в кафе стало почти совсем тихо. Но, видимо, насладиться безмятежным спокойствием нам сегодня было не суждено:

— А говорила, что не прогуливаешь школу! – раздался рядом с нами незнакомый женский голос. – Ай-ай, как нехорошо, Светочка!

— Женя? – воскликнула Света удивлённо и слегка растерянно.

Повернувшись, я увидел невысокую девушку с чёрными глазами, бледной кожей и иссиня-чёрными прямыми волосами ниже плеч. Она, как и Света, была одета в платье с рюшками и ленточками, кружевные чулочки и башмачки с бантиками, вот только всё это было тёмных тонов – от чёрного до синего. На её голове был чепчик, тоже обильно украшенный оборками и бантиками. В руках она держала чёрный кружевной зонтик от солнца.

— К вам можно присоединиться, — вежливо спросила она, присаживаясь за столик. — Если твой друг не против.

— Нет, всё нормально, — согласился я. Судя по всему, это была подруга Светы, а мне самому было бы интересно познакомиться с кем-то из её друзей.

У подоспевшей официантки Женя заказала пломбир с тёртым шоколадом и кофе без сливок. Похоже, даже в еде она отдавала предпочтение всему тёмному, точно так же, как Света – розовому.

— Ух ты, какой красавчик! – произнесла Женя, разглядев меня повнимательнее, и загадочно улыбнулась. – Неужели он…

— Он просто мой друг, с моей школы! – торопливо перебила её Света. – Его зовут Андрей. Мы, в общем то, всего два дня как познакомились.

— Как интересно! – Женя улыбнулась ещё загадочнее. – Едва познакомились, а уже в кафе вместе ходите.

— А что такого, мы просто едим мороженое, — Света с наивным видом захлопала глазками.

— Всё у тебя просто, Светочка, — вздохнула Женя. – Ты ведь ещё такой ребёнок!

И вдруг, посмотрев мне прямо в глаза, она спросила с подозрением:

— А тебе-то сколько лет, красавчик?

— Мне шестнадцать, — ответил я, хотя этот допрос мне нравился всё меньше.

— Понятно, как и мне, — Женя снова улыбнулась. – Тогда нормально, хотя ты выглядишь старше.

— Какая разница, мы ведь просто едим мороженое, в конце концов, — я уже начал понемногу раздражаться.

— Ой, ну не надо так реагировать, — Женя, похоже, заметила мой настрой. – Если ты хочешь дружить со Светочкой, то тебе надо быть добрее и терпимее.

— Перестань, Женя! – вмешалась Света. – Андрей очень хороший, он защитил меня от пьяных хулиганов только что. А ещё ободрил, когда я плакала в школе.

— Ты плакала? – на лице Жени появилось неподдельное беспокойство. – Кто тебя опять обидел?

— Да это снова наш учитель геометрии, — Света поджала нижнюю губу. – Из-за моей внешности…

— Из-за внешности? – Женя с некоторым сомнением взглянула на Свету, но та кивнула с таким усердием, что её кудряшки подскочили чуть ли не выше головы.

Женя задумчиво посмотрела на Свету, потом на меня. Отхлебнув кофе и отведя взгляд куда-то в сторону, она сказала, словно не обращаясь ни к кому конкретно:

— Защищать девочек – это, конечно, хорошо. Только для этого лучше быть заранее уверенным в своих силах.

— Ты хочешь сказать, что мне не хватит сил защитить одну маленькую девочку? – сказал я с вызовом. Эта Женя, похоже, любила лезть не в свои дела.

— Я хочу сказать, что никогда не знаешь заранее, какие неприятности ты можешь навлечь на себя, связавшись не с теми людьми… — произнесла Женя всё так же в сторону.

— Ой, мне же на урок надо бежать! – Света вскочила из-за стола и, многозначительно посмотрев на меня, спросила: — Ты же проводишь меня, Андрей?

— Конечно, — с готовностью согласился я.

Расплатившись за мороженое и попрощавшись с Женей, мы вдвоём вышли из Виктории. На самом деле до начала урока было ещё почти полчаса, но, похоже, Света очень не хотела оставаться в обществе своей подруги. Однако же, намёки последней никак не давали мне покоя, и, немного не доходя до школы, я всё-таки поднял эту тему:

— Слушай, а о чём Женя пыталась мне сказать? – спросил я как можно более равнодушным тоном. – Если это секрет, то, конечно, можешь не отвечать, но мне показалось, что это что-то важное и для меня тоже.

— Секрет! У девушек должны быть свои секреты, — Света натянуто улыбнулась. – Ты сам рано или поздно всё узнаешь. А пока, можно я тебе ничего не буду рассказывать?

— Конечно, не говори, твоё право, — я пожал плечами несколько разочарованно. Впрочем, примерно это я и ожидал услышать.

— Только знаешь что, — чуть слышно проговорила Света.

Я вопросительно посмотрел на девочку.

— Женя была права, — Света отвела глаза в сторону. – Тебе лучше не защищать меня слишком. Если что, я сама справлюсь, ладно?

И, даже не взглянув на меня, девочка побежала вперёд, оставив меня за оградой школы. Я молча стоял и наблюдал, как её розовое платьице скрылось в парадных дверях. Так вот, значит, как всё закончилось. У Светы есть какая-то тайна, из-за которой у неё проблемы с окружающими. И она боится, что из-за неё могут быть проблемы и у меня, так?

«Глупая, — сказал я ей мысленно. – Неужели ты думаешь, что какие-то конфликты с обществом меня испугают? И не надейся, так просто я тебя не оставлю!»

И, развернувшись, я побрёл прочь от школы. Всё равно мне надо было сменить рубашку после утренней потасовки, да и вообще, как-то мне не до уроков было сейчас.

* * *

Глава 4

В этот день я, наконец, добрался до школьной парты без происшествий. Первым уроком была литература – мой любимый предмет. На ней можно было или спать, или дискутировать с учителем, например, на тему роли классиков Русской Литературы в формировании слоя интеллигенции. В последнем случае, наоборот, спал весь остальной класс.

Ольга Витальевна, наш классный руководитель и по совместительству учитель литературы, была милейшего вида женщиной средних лет, всегда в строгой, но простой одежде, с вечным узелком каштановых волос на голове и в круглых очках, из-за которых её синие проницательные глаза казались просто огромными. Мне она готова была прощать любые прогулы и чудачества, ведь я был единственным во всём классе, кто проявлял живой интерес к её предмету.

Но сейчас мне было не до неё. С самого начала недели моя сказка не продвинулась ни на страницу. Такие творческие застои случались у меня иногда, если бурные события повседневной жизни отнимали слишком много моего внимания. А последние дни были именно такими.

Я перелистал свои заметки и остановился на исписанной наполовину странице. Чтобы продолжать в том же духе, надо было перечитать последние абзацы, и уже потом приниматься за следующие. Но сколько я ни брался перечитывать эти строки, в голову ничего, кроме посторонних мыслей, не приходило.

Розовое платьице… бантики и ленточки… гольфики и панталончики… Воображение предательски уводило мысли в сторону от невинной детской сказочки к чему-то более взрослому и волнующему. В такие моменты я проклинал свою фантазию, желал вообще избавиться от неё, чтобы не мучить себя и начать, наконец, мыслить трезво. Но, видимо, эта кара была необходимой расплатой за творческие способности. Что поделать, без воображения и фантазии, разве что, бульварные детективы писать.

С обычными фантазиями, уводящими за границу реального мира, я уже как-то научился справляться. Но вот Света, эта девочка, буквально воплотившая в себе полёт самых смелых мечтаний о вечном детстве, о чистейшей наивности и невинной красоте… она никак не выходила у меня из головы.

Нет, если бы я просто увидел её со стороны, то наверняка удивился бы, возможно даже восхитился, хотя это мне и не свойственно, и просто забыл бы о ней, как о мимолётном видении. Но сейчас я точно знал, что она реальна; что она существует в одном мире со мной; что она действительно материальна, её даже можно пощупать. Причём не только теоретически, я ведь в самом деле щупал её… в смысле прикасался к её руке, и уже не раз. Маленькая, тёплая ладошка, такая хрупкая и трогательная… Она определённо не могла быть плодом моего воображения!

Я с шумом захлопнул тетрадку, напугав сидящих рядом одноклассников. Что это со мной? Мои мысли далеки от работы над сказкой, и от учёбы тем более. Они где-то там, в облаках, в розовых покоях воздушных принцесс, одну из которых мне посчастливилось встретить на земле… Стоп, опять меня уносит! Каких ещё облаках? Она же здесь, учится в этой школе, и сейчас, скорее всего, сидит за партой в каком-то из соседних классов и прилежно строчит какую-нибудь Всемирную Историю в свою тетрадку.

Эх, как же я снова забыл взять у неё номер телефона?! Мы расстались вчера так неожиданно, прямо перед школой, так что я не успел ей ничего сказать на прощанье. А ведь на языке вертелось столько нужных и важных слов. Какое странное чувство. Неужели, и меня постигла участь сопливого шекспировского Ромео? Но почему именно она? Я хоть и не считаю, что грудь четвёртого размера и ноги от ушей – главное в девушке, но всё же обычно я представлял рядом с собой если не модель, то хотя бы просто девушку соответствующего роста.

Хотя, пора взглянуть в глаза реальности. Девушки при фигуре, красоте и обаянии обычно интересуются парнями с чисто мужскими увлечениями, вроде тачек и денег. Безумный сказочник для них будто бесплатный клоун, это точно. Да и плевать, мне никогда не найти с ними ничего общего. В этом смысле Света – самый настоящий подарок небес! Она чуть ли не единственный человек, не считая малышни, кому действительно интересно моё творчество. Такой шанс упускать нельзя! Я обязательно должен с ней сблизиться!

Словно в поддержку моей решимости раздался звонок на перемену. Одним движением скинув все свои вещи в портфель, я пулей вылетел из класса, чуть не сорвав дверь с петель. Что-то внутри чётко говорило мне, что именно сейчас Света выйдет их соседнего кабинета, пойдёт по коридору в другой, весело болтая со своими подругами, и именно здесь я встречу её и скажу всё то, что уже накопилось в душе!..

Но её не было. Я посмотрел вдоль коридора сначала в одну сторону, потом в другую. Повсюду ученики выходили, выбегали, вылетали из классов, шумя и толкаясь, или просто с каменными лицами следуя из одного пункта в другой. Светы среди них не было. Даже если она шла за спинами одноклассников, я бы заметил её с высоты своего роста. Но её не было.

Видимо, чутьё ошиблось, и Света была вовсе не в соседнем кабинете, а где-нибудь в другом крыле здания, или вообще на другом этаже. Решив более доверять рассудку, я пошёл вдоль коридора, попутно озираясь по сторонам и даже заглядывая в открытые классы на тот случай, если Света задержалась в одном из них.

«Что я делаю? — мелькнуло в голове, словно молния. — Брожу по коридорам, как бездомный пёс. Озираюсь, как сумасшедший. Вот что я делаю. Неужели, я и вправду сошёл с ума?» Я остановился и глубоко вздохнул. Только сейчас я понял, что дошёл до классов начальной школы, где девятиклассницу встретить было никак нельзя. Под ногами мельтешили какие-то первоклассники, а может и чуть постарше, я не особо их различал. Они носились по коридору, натыкаясь на стены и друг друга, кричали и смеялись. И только меня, незнакомого дядю, боязливо обходили стороной. Интересно, кто-нибудь из них читал мои сказки?

— Смотрите, смотрите! – вдруг запищала какая-то первоклассница со смешными косичками, показывая в дальний конец коридора. – Это опять она, принцесса!

Проследив направление её взгляда, я заметил в серой толпе школьников розовое пятно воздушного платьица. Похоже, «принцесса» только что выскользнула из-за угла и теперь плыла в направлении кабинета физики.

— Мой брат с ней в одном классе учится, — вставил какой-то мальчонка. – И он говорит, что она никакая не принцесса, а совсем наоборот.

— Много он понимает! – вступилась за «принцессу» девочка.

Дальше начался обычный детский спор со ссылками на авторитетные мнения, но я его уже не слушал. Я бежал по коридору, расталкивая зазевавшихся школьников, ориентируясь на мелькавший впереди розовый огонёк, как на маяк. Я хотел, было, окликнуть Свету, но побоялся смутить девочку, тем более что расстояние до неё было не таким уж большим. Я уже видел её кудряшки, её весёлое беззаботное личико, розовый портфельчик, обильно усеянный забавными значками…

Но тут Света подняла глаза и посмотрела в мою сторону. Прежде, чем я успел хотя бы улыбнуться ей, она отвела взгляд и, скрывшись за спинами одноклассников, быстро юркнула в кабинет. Я остановился, как вкопанный, метрах в десяти от того места, где только что стояла девочка. Она меня не заметила? Или только притворилась?

По крайней мере, я её нашёл. Но могу ли я сейчас просто зайти в класс и позвать её? В конце концов, мы ещё не в таких близких отношениях. Встречались всего два раза, и то случайно. И правда, что-то я замечтался, пора было спускаться на землю.

В этом мне помог звонок на урок. Оглянувшись, я обнаружил, что стою в почти пустом коридоре. Ученики уже попрятались в своих классах, остались только опаздывающие, вроде меня, и те торопились скорее добраться до своих кабинетов. Я тоже поспешил за ними, ведь мне надо было идти в противоположное крыло школы.

Весь следующий урок я сидел, как в воду опущенный. За сказку даже не брался, нудные речи учителя не слушал тем более. Настроение было хуже некуда. Интересно, это участь всех творческих людей – навоображать себе что-то, а потом страдать из-за этого? В общем, апатия дня на три мне была обеспечена.

В мрачных раздумьях я просидел весь урок и даже не заметил, как раздался звонок на перемену. Но и когда мои одноклассники, повставав с мест, принялись ходить туда-сюда по кабинету, оживлённо обсуждая всякую муру, я даже позу не сменил. Следующий урок был здесь же, и на перемене мне идти никуда не хотелось.

— Тебе кого, малявка? – прозвучал насмешливый голос кого-то из парней со стороны двери.

Ему ответил тонкий девичий голосок, но слишком тихий, чтобы можно было разобрать, кто его обладательница.

— А, ты к Андрею? – голос парня прозвучал слегка напряжённо и уже без тени насмешки. – Вон он сидит.

Я вскочил с места и подался вперёд. Неужели она сама пришла ко мне? Парень, стоявший в двери, отодвинулся в сторону, и в класс вошла, приветливо мне улыбаясь... моя младшая сестрёнка Лена.

— Ой, а с каких пор ты мне так радуешься? — игриво спросила она, подсаживаясь ко мне за парту. — Соскучился по любимой сестрёнке?

— Да нет, не особо, — пробормотал я, тяжело опускаясь обратно на стул.

— Отчего тогда такая реакция? — Лена внимательно посмотрела мне в глаза и вдруг посерьёзнела: — Неужели... ты ждал кого-то ещё? Другую девушку?

Удивительно, как она быстро меня раскусила! Я даже глазом моргнуть не успел. Эх, всё-таки родственные связи — сильная штука, она меня насквозь видит.

— Ну-ка, расскажи, расскажи! — принялась упрашивать меня Лена.

Она, как всегда, говорила слишком громко, так что некоторые одноклассники оглядывались на нас с интересом. "Какая милашка, она его сестра? — даже заметила Маринка так, чтобы все могли слышать. — Надо же, родственники, а такие разные".

— С одноклассниками у тебя, как всегда, туго, да? — вздохнула Лена, окинув кабинет взглядом. — Значит, это не одна из них?

— Да уж точно, — я горько усмехнулся. Похоже, всё отрицать уже было бесполезно.

— Ну давай, колись, — настаивала Лена, теребя меня за рукав. — Она младше тебя? Наверное, любит сказки?

Откуда она всё знает? Неужели всё так очевидно и банально?

— А ростом она маленькая? — не успокаивалась Лена. — Хотя бы не ниже меня?

Интересный вопрос! Я окинул сестрёнку взглядом с ног до головы. В ней, насколько я помнил, было 167 сантиметров. А если сравнить с ней Свету, то последняя где-то на полголовы ниже. Какой же у неё рост, в самом деле? Получается, чуть больше полутора метров?

— Ты так неуверенно смотришь, — задумчиво проговорила Лена, заглядывая мне в глаза. – Неужели и правда такая низкая?

— Это ты слишком высокая, — проворчал я, отворачиваясь. — Вымахала, как каланча.

— Вся в тебя! — огрызнулась Лена, смешно наморщив носик.

— Иди давай, скоро урок начнётся, опоздаешь, — я шутливо щёлкнул её по носу.

— Жестокий ты, братик, — Лена прикрыла рукой ушибленное место. — Нет у тебя никакой девушки, выдумки всё это!

И, задорно вильнув хвостиком русых волос, она выбежала из класса. Её проводили несколько взглядов моих одноклассников, ведь из-за своего роста она выглядела старше двенадцати лет. Но мне сейчас было не до них.

Всё-таки сестрёнка права — это всё выдумки, нет у меня никакой девушки, и нечего тешить себя мечтами и фантазиями. Глубоко вздохнув, я достал из портфеля тетрадку со сказками и открыл её на последней исписанной странице. Платья, гольфики, ленточки... всё это для детей, куколок и сказок про них.

* * *

Глава 5

В следующий раз я встретил Свету только в конце недели. По воскресеньям я имел привычку ходить в книжный супермаркет "Книгомир", чтобы ознакомиться с новинками литературы или просто полистать журнальчики. Я редко покупал там что-то, но просмотреть пару понравившихся книг, сидя на мягком диване за столиком, мне обычно не мешали.

Но в этот раз я не успел даже дойти до книжной полки детской литературы, как заметил в конце зала Свету. Она шла мне навстречу, о чём-то увлечённо болтая с девушкой странного вида. Та была одета в длинные мешковатые шорты, безразмерную футболку с какими-то иероглифами на ней и кеды размера сорок третьего, не меньше. Если бы не каштановые волосы, заплетённые в две косички до плеч, то её вообще было бы сложно отличить от парня.

Девушки шли мне навстречу, но Света даже не смотрела в мою сторону, словно не замечала. Видимо, она окончательно решила меня игнорировать, как тогда, в школе. Ну что ж, я понятливый, напрашиваться не буду. Я намеренно пошёл им навстречу, рассчитывая точно так же пройти мимо, даже не взглянув на неё. Но едва я миновал эту парочку, как почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав. Обернувшись, я увидел широко раскрытые глаза Светы, смотрящие на меня радостно и слегка удивлённо.

— Андрей, привет! – Она весело улыбнулась мне. — Ты меня не заметил, да?

Она сказала это таким искренним и невинным голоском, что я почти поверил, что она и в самом деле просто не видела меня тогда в школе. Ведь и сейчас она заметила меня только тогда, когда я уже прошёл мимо.

— Привет, — ответил я, как ни в чём не бывало. — Да, я что-то задумался, на книги засмотрелся.

— Конечно, их тут просто тысячи! — Света окинула восхищённым взглядом ближайшие полки с литературой о вышивании, вязании и прочей девчачьей ерунде. — Это просто замечательный магазин, ты тоже в него ходишь?

— Каждые выходные, — признался я. Все мои дурные мысли как ветром сдуло, стоило мне лишь взглянуть в сияющее личико этой девочки.

— А я обычно только после учёбы забегаю. Наверное, поэтому мы тут никогда не встречались, — улыбнулась Света. — Вот только сегодня подруга попросила с ней сходить...

При этих словах девочка, словно опомнившись, обернулась и принялась взглядом выискивать свою подругу, которой уже и след простыл. Однако, пройдя немного вперёд, мы обнаружили её в одной из секций за изучением целой стопки книг по культуре древней Азии.

— Ой, Ника, вот ты где? — Света вздохнула с облегчением. — А я уж думала, что совсем тебя потеряла.

Ника нехотя оторвалась от книги, посмотрела сначала на Свету, потом на меня и спросила безразличным тоном:

— Кто это?

— Ох, точно, давайте я вас познакомлю! — спохватилась Света. — Это — Андрей, мы с ним в одной школе учимся. А это — Ника, моя подруга.

— Очень приятно, — сказал я как можно более вежливо.

— Спасибо, что заботитесь о Свете, — Ника склонила голову в поклоне.

Я даже слегка смутился от такой неожиданной формулировки, но Света, похоже, уже привыкла к такому.

— Ника немного странно выражается, но вообще она хорошая, — пояснила она мне негромко.

Впрочем, Ника нас уже не слушала. Она вновь погрузилась в изучение книг, полностью абстрагировавшись от реальности. Мы со Светой снова остались наедине, если не считать шныряющих между книжных полок покупателей и парочки ленивых консультантов, почти в открытую глазеющих на платье девочки.

— Я думаю, если мы немного прогуляемся по магазину, с ней ничего не случится, — задумчиво произнесла Света, глядя на подругу. — Когда она чем-то увлечена, то бывает ужасно рассеянной, но здесь она в безопасности.

— Ты так о ней заботишься, — заметил я, когда мы отошли от секции культуры Азии.

— Конечно, мы ведь подруги! — кивнула Света, тряхнув кудряшками. — Она тоже заботится обо мне и выручает меня в тяжёлые времена. Для этого друзья и нужны!

— Я вижу, у тебя довольно много друзей, — сказал я.

— Ну не так много, как хотелось бы, — Света вздохнула, но, посмотрев на меня в упор, добавила: — А у тебя как с друзьями?

— У меня их совсем нет, — ответил я честно.

— Правда? — на лице Светы появилось неподдельное беспокойство. — Но почему?

— Во-первых, я всего две недели, как переехал в этот район, — начал я. — Во-вторых, меня не интересуют все те темы, которые обычно обсуждает молодёжь в моём возрасте. А в-третьих... смотри:

Мы остановились и Света посмотрела прямо перед собой.

— Что здесь? Секция детской литературы, стеллаж со сказками, — прокомментировала она то, что видела перед собой. — Ничего больше нету...

— ... И никого, — добавил я. — Сейчас даже дети предпочитаю фэнтези, приключения или вообще не читать. Что уж говорить о моих сверстниках. Им это не интересно.

— Мне интересно! — горячо возразила Света. — Я считаю, что сказки — это здорово! И то, что ты пишешь их, несмотря ни на что — это замечательно!

— Да? Ты так думаешь? — я немного смутился от такого откровения.

— И поэтому... — Света запнулась и опустила глаза. — Поэтому, если хочешь, давай я буду с тобой дружить? Ладно?

— Л-ладно, — едва выдавил я из себя.

Всё это было так неожиданно и непривычно, что я даже не нашёлся, что сказать. Это был первый раз, когда мне вот так прямо предлагали дружбу. К тому же, что насчёт той проблемы, из-за которой она сказала мне не защищать её слишком? И в школе она меня по-прежнему будет избегать? Хотя, какая разница, главное, что мне удалось с ней сблизиться!

— Вот, теперь ты не скажешь, что у тебя нет друзей, — весело улыбнувшись, произнесла Света. — По крайней мере, одна подруга у тебя есть.

Я снова молча кивнул. Наверное, в этой ситуации надо было что-то сказать, но слова просто не лезли мне в голову. Удивительно, диалоги в сказках всегда давались мне легко, но в реальной жизни я растерялся, как первоклассник. Света, смутившись от повисшей паузы, отвела взгляд в сторону и принялась рассматривать книжные полки.

— Здесь столько много сказок! — восхитилась она. — Интересно, а твои среди них есть?

— Даже не знаю, — развёл я руками. — У меня совсем не много публикаций, но всё может быть.

— Давай поищем! — с энтузиазмом предложила девочка.

Я согласился и мы, разделившись, принялись перебирать книги на полках — я на верхних, а Света — на нижних. Там было много народных сказок, классиков жанра, современных писателей, среди них попадались даже те, кого я знал лично. Но моих сказок тут, похоже, не было, даже в сборниках. Если честно, я не особо следил за судьбой своих публикаций и даже не знал, попадали они в такие магазины или нет.

Зато сам процесс поиска доставил мне немало волнующих моментов. Когда Света приседала к нижним полкам, весело шурша своим платьицем; или наоборот, поднималась на цыпочки, мелькая миленькими панталончиками из-под юбки; или просто проходила вплотную от меня, так что я чувствовал прикосновениё её мягких волос к своей руке и сладковатый запах её духов. Всё это поднимало в моей душе какие-то новые, до сих пор неизведанные чувства, так что мне хотелось, чтобы книги на полках никогда не заканчивались.

— Что же такое, ни одной твоей книги! — Света обиженно поджала губки, совсем как маленькая девочка, которой не купили желанную игрушку. — Наверное, все уже разобрали.

— Может быть, у меня уже полгода ничего в печать не выходило, — вспомнил я, выходя из окутавшей меня мечтательности. — Последнее время не везёт с редакторами.

— Вот как, — Света совсем повесила носик. — А я так хотела книжку с твоим автографом.

— У меня дома осталось несколько старых экземпляров, — я поспешил утешить девочку. — Если хочешь, я подпишу тебе парочку.

— Правда? – глаза у девочки вновь засияли. — Было бы просто здорово!

— Хорошо, ты только скажи, как с тобой связаться, чтобы передать их? — сказал я как можно спокойнее, хотя душа моя замерла в нетерпении.

— А, точно, — произнесла Света как-то задумчиво. — Тогда я дам тебе свой телефон, да?

Вот оно! Неужели у меня, наконец, будет её номер? Всё так просто и удачно складывается, что даже не верится. Света медленно расстегнула свою белую пушистую сумочку и достала телефон. Он у неё был маленький и розовый, как и она сама.

— Никак не запомню свой номер, — смущённо проговорила она и принялась что-то выискивать в своём телефоне. — Где-то тут он у меня был записан.

Но тут её телефон разразился задорной мелодией, чем-то напоминающей мяуканье котёнка. Света от неожиданности чуть не выронила телефон.

— Ой, Ника звонит, — сказала она и взяла трубку. — Что случилось, Ника? Ты где?.. Мы сейчас будем.

Прервав вызов, Света схватила меня за рукав и потянула за собой.

— Пойдём, она в секции комиксов, это недалеко отсюда, — пояснила она на ходу. — Я ничего не поняла, но судя по голосу, случилось что-то важное.

Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за девочкой. Её розовый телефончик, так и не выдав мне своего номера, вернулся обратно в лохматую сумочку.

Придя в нужное место, мы увидели Нику, сверлящую глазами стенд с красочными журналами. Судя по характерным глазастым мордашкам с разноцветными волосами на их обложках, это были экземпляры манги — японских комиксов.

— Что случилось, Ника? — взволнованно спросила Света.

— О, наконец то! — воскликнула та, поворачиваясь к нам с раскрытым томиком манги в руках. — Посмотри на этот яой! В нём уке похож на тебя, как две капли воды.

Что такое яой, я примерно представлял. Это жанр, основанный на нетрадиционных отношениях между мальчиками. Насчёт уке я ничего не знал, но, судя по реакции Светы, это было что-то ещё хуже.

— Ника, перестань сейчас же! — строго одёрнула она подругу, покосившись на меня. — Ты же в культурном месте находишься!

— Ой, и правда же, — Ника посмотрела на меня, да с таким недоумением, словно впервые увидела, и не мы с ней знакомились полчаса назад.

— Да ничего страшного, продолжайте, — великодушно разрешил я. — Всё равно я в этом не понимаю.

— Как, совсем? — Ника, недоверчиво прищурив глаза, перевела взгляд на Свету, потом снова на меня. — Но вы же...

— Ему совсем не обязательно знать обо всём этом, — настойчиво проговорила Света. — Я имею в виду аниме. Не все им увлекаются, как бы тебе этого ни хотелось.

Ника ещё немного посверлила нас своими проницательными зелёными глазами и, ничего больше не сказав, повернулась к стеллажу с мангой. Света почему-то вздохнула с облегчением и немного виновато посмотрела на меня.

— Она иногда не знает, что говорит, — оправдала она свою подругу. — Все анимешники немного чокнутые.

Я анимешников знал не так много, но достаточно, чтобы заменить "немного" в её фразе более подходящим выражением "на всю голову". Но что поделать, раз уж она подруга Светы, придётся и мне её терпеть, хотя бы иногда. А теперь, пока выдалась свободная минутка, надо как-то снова напомнить про номер телефона, который Света только что мне собиралась дать.

— Свет! — снова позвала Ника. — Твой парень может достать мне во-о-он ту мангу сверху?

— Ой, Ника, опять ты глупости говоришь! — смутилась Света, мельком взглянув на меня. — Мы вовсе не в таких отношениях.

— А, ну да, конечно же... — Ника вдруг прервалась на полуслове. Посмотрев на меня, она молча показала на экземпляр манги, лежащий на самом верху стенда.

Ника была ростом примерно с мою сестру, поэтому дотянуться до верха без посторонней помощи она бы не смогла. Что ж, я в некотором роде уже привык помогать людям в подобных ситуациях, поэтому без лишних слов достал нужную мангу и протянул её Нике.

— Аригато, — сказала девочка негромко. По-японски это означало "спасибо", ну хоть что-то я знал!

Я хотел, было, ещё немного прогуляться со Светой по книжным рядам, подальше от этой анимешницы, но Ника, выбрав нужную ей мангу, тут же заторопилась на выход. Отпустить подругу одну Света не могла, поэтому пришлось нам спешно распрощаться, и девочки, расплатившись на кассе, ушли их магазина.

Я ещё немного побродил меж книжных полок, но сегодня мне уже ничего не хотелось читать. Да и иллюстрации в детских книгах, все такие яркие и жизнерадостные, неизменно возвращали мои мысли к Свете. Интересно, сколько ещё у неё странных и чудаковатых друзей? Кто ж знает. Но одно точно – их список сегодня пополнился на одного чудаковатого сказочника с лицом гангстера, имевшего неосторожность влюбиться в это невинное создание ангельской красоты.

* * *

Глава 6

И всё-таки я не взял у неё телефон! Ну почему обстоятельства опять сложились против меня? Ведь я был так близок к победе, но опять всё сорвалось! Эх, если бы я только успел взять у неё номер! Это же звонки по вечерам, СМС-ки на учёбе, встречи после школы – всё было бы в моих руках. А теперь Света, словно розовая мечта, вновь ускользала от меня в неизвестность.

К чему эти все разговоры о дружбе, если я не мог даже поговорить с ней в школе. Пару раз я видел мельком её в коридоре, но она упорно делала вид, что не замечает меня, и быстро растворялась в толпе. Теперь я уже точно был уверен, что это не случайность, и она избегает меня намеренно. Моё терпение подходило к концу, я уже морально был готов найти её класс, ворваться в кабинет и потребовать объяснений, но всего одна мелочь, такая приятная и долгожданная, избавила меня от этой необходимости.

Я говорю о банальном электронном письме, ставшим настолько привычным в нашей жизни, что немыслимо представить себе человека старше детсадовского возраста, у которого не было бы хотя бы одного электронного адреса. У меня, разумеется, тоже был, и не один. Письмо пришло на тот из них, который я использовал для публикации сказок на сервере прозы. В самом деле, зная моё имя, найти этот адрес не было проблемой.

Письмо было от пользователя «Sweet_Dream», из группы VIP-читателей. Вот его содержимое: «Привет, Андрей, это Света Зайко! Я хочу попросить у тебя прощения за то, что избегаю тебя в школе. Уверена, ты уже заметил это. На это есть свои причины, надеюсь, ты поймёшь меня и… простишь, когда всё узнаешь. Но пока ещё не время, мне надо успеть сделать что-то важное. Приходи завтра в четыре часа в Викторию. Я буду с друзьями, так что не удивляйся. Искренне твоя, Света».

…твоя… Света… моя Света… Я, кажется, даже произнёс это вслух. Так хотелось насладиться этой фразой. Пускай я и понимал, что это стандартное выражение, возможно, даже вставленное почтовой программой, но всё же воображение получило свою пищу и теперь усиленно её переваривало. И лишь когда оно немного насытилось, до разума стал доходить смысл остального сообщения.

Какие причины? Что я узнаю? Что такое важное она должна сделать? Я понимаю, у девушки должны быть свои тайны, но это уже слишком! У меня начало складываться устойчивое впечатление, что мне морочат голову. Пускай мы знакомы совсем недавно, но раз уж она назвала меня своим другом, то могла бы хоть немного развеять завесу тайн над собой. А то мне остаётся гадать, что же это за угроза, от которой она пытается меня оградить? Ревнивый бывший парень из мафии? Тёмное прошлое её семьи? Страшное проклятье, лежащее на ней? В общем, я решил не ломать голову и во что бы то ни стало выяснить всё из первых уст.

Именно с этим твёрдым намерением я отправился на следующий день в условленный час в кафе «Виктория». И плевать, что мы там будем не одни, я готов был начать разговор даже при Жене и Нике, пусть послушают и не дадут Свете соврать! Но то ли судьба вновь сыграла со мной злую шутку, то ли это сделала Света, но за столиком в кафе я увидел того, кого меньше всего хотел бы видеть сейчас.

Нет, этот парень вовсе не был мне знаком, но… это был парень! Примерно моего возраста, жгучий брюнет с аккуратной стрижкой и выразительными карими глазами, в костюме с иголочки и даже при галстуке. И этот тип сидел почти вплотную к Свете, повернувшись к ней своей смазливой мордашкой, что-то непринуждённо и весело ей рассказывая.

Всю мою решимость как ветром сдуло. Неужели всё действительно обстоит именно так? И «друзья» означает именно «друзья» и ничего больше? Так вот о чём она хотела мне сказать. Так вот в чём вся причина! Она боялась, что если нас с ней увидят в школе вдвоём, то тут же поползут слухи, и это создаст напряжённость в её отношениях с этим пижоном?

Я уже готов был развернуться и уйти, но тут меня окликнула Женя. Она была третьей за столиком, а вот Ники с ними не было.

— Эй, красавчик, мы здесь! – крикнула она на всё кафе, как мне показалось, слишком насмешливым тоном.

Света и незнакомец разом обернулись и посмотрели на меня. Света, как всегда, радостно. Незнакомец – оценивающе. На ватных ногах я подошёл к столику, промямлил какое-то приветствие и рухнул на свободный стул рядом с Женей. Видимо, всё было уже предусмотрено, и стул стоял так, что я вынужден был сесть напротив Светы, но никак не рядом с ней.

— Что-то ты долго, здоровяк! – хмыкнула Женя. – Мы тут уже по второму коктейлю пьём.

— Да ладно, Женя, ты же знаешь, мы сами раньше пришли, — возразила Света, взглянув на меня лишь украдкой.

— Джентльмен не должен заставлять даму ждать ни при каких обстоятельствах, — вставил незнакомый парень, изобразив на лице культурное превосходство.

«Я тебе щас твоего жентльмена знаешь куда засуну!?» — я еле сдержался, чтобы не крикнуть это в голос.

— Ой, давайте я вас познакомлю, — опомнилась Света. – Это – Андрей, мой друг, мы с ним в одной школе учимся. А это – Рома.

Рома? Просто Рома? Не «друг Рома», не «одноклассник Рома»? Может быть, «мой парень Рома?»

— Очень приятно, — осклабился Рома.

Руку он мне не протянул. Ну и хорошо, а то пришлось бы везти его в травматологию для восстановления остатков кисти. Не знаю, как долго я играл бы в молчанку, но тут подоспела розовая официантка с меню и блокнотиком.

— Кофе. Чёрный. Без сахара, — отчеканил я ледяным тоном.

Официантка невозмутимо черканула что-то в блокнотик и растворилась. Зато разговор за столом, затихший, было, от моего появления, пошёл с новой силой.

— А я думал, ты возьмёшь что-нибудь покрепче, — удивлённо и весело проговорил Рома. – Ну, просто ты так сурово выглядишь… У меня вон, и то коктейль с ликёрчиком.

— Не сегодня, — отрезал я. Даже одного глотка алкоголя было бы мне достаточно, чтобы окончательно слететь с тормозов.

— Ромчик, где ты это взял? – Женя брезгливо наморщила носик. – Несовершеннолетним не продают алкоголь.

— А вот, смотри! – и, ловким движением руки достав из внутреннего кармана маленькую фляжку, он добавил несколько капель тёмной жидкости в свой коктейль. – Скучный молочный коктейль превращается в увеселительный напиток!

Мне не хотелось ни говорить, ни слушать, ни даже сидеть за этим столом. Я ни разу не отхлебнул кофе, довольно быстро принесённый мне официанткой. Я сидел и смотрел в одну точку прямо перед собой, краем глаза ловя на себе мимолётные взгляды Светы. Смотреть ей в глаза я не мог.

Рома, как ни в чём не бывало, продолжал старательно веселить девушек, не обращая на меня ровным счётом никакого внимания. Он, казалось, даже не считал меня за своего соперника. Ох, рано он списал меня со счетов! Мне до зуда в челюстях захотелось поставить зарвавшегося нахала на место. Вот если бы мы только остались наедине…

— Женя, — Света встала из-за столика. Её голос чуть заметно дрожал, а руки нервно теребили пушистую сумочку. – Пошли, отойдём на минутку.

Женя без лишних слов тоже поднялась из-за стола и проследовала за подругой в дамскую комнату. Я посмотрел им вслед слишком долгим, даже неприлично долгим взглядом. Почему они решили оставить меня наедине с этим Ромой в такой момент? Неужели они не понимают? Или это часть какого-то плана?

— Будешь? – Рома протянул мне фляжку с ликёром. Улыбка с его лица почему-то исчезла, как не бывало.

Я ничего не ответил, и только посмотрел на паренька в упор. Сейчас он мне уже не казался таким самоуверенным.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами Рома и, оглянувшись на официанток, быстренько глотнул прямо из горла фляжки. – Тебе бы не помешало.

— В каком смысле? – напрягся я.

— Да ты расслабься, тут все свои, — Рома расплылся в хмельной улыбке. – Мы люди понимающие, друзей в беде не бросаем. В том числе и друзей своих друзей.

— Друзей? – переспросил я, не веря своим ушам. – Так ты не…

— Не-не, я просто друг, а не тот, кто ты подумал, — Рома улыбнулся ещё шире, но теперь его улыбка казалась мне не оскалом шакала, как минуту назад, а добродушным лицом волшебника, одним заклинанием оживившего мою мечту. — Нет, я не такой отчаянный парень, как ты.

— Ты опять про ту проблему, о которой никто не хочет говорить? – сказал я оживлённо, почти весело. В этот момент мне казалось, что любая проблема просто мелочь по сравнению с теми терзаниями, которые я только что пережил.

— Да-да, про неё, — заговорщическим тоном проговорил Рома, склонившись ко мне чуть ближе. – Света не хочет, чтобы ты что-то знал, но… а вот и она.

Рома прервался на полуслове, потому что в этот момент и в самом деле вернулись девушки. Света выглядела немного повеселее и даже не отводила глаза под моим взглядом. Женя, опередив её на шаг, заняла её место, так что Свете пришлось сесть рядом со мной.

— О, да ты уже совсем хороший! – озабоченно заявила Женя Роме, как бы оправдывая свой шаг. – От тебя ликёром несёт за километр! Светочке даже плохо стало, она ведь у нас самая маленькая.

— Ой ла-адно, не надо делать из меня алкоголика! — весело отмахнулся Рома и отхлебнул большой глоток коктейля.

Света теперь сидела совсем рядом, и я видел, как колышутся от дыхания её худенькие плечики, как часто хлопают длинные ресницы, как лёгкий румянец горит на её щеках. Конечно, я видел это и раньше, но никогда ещё всё это не казалось таким волнующим.

Женя с Ромой продолжали громко спорить о каких-то пустяках, но ни я, ни Света их даже не слушали. Я молчал, потому что мне было стыдно за все те подозрения и недоверие, из-за которых я чуть не совершил что-то непоправимое. Света тоже ничего не говорила, лишь иногда поднимала на меня свои отчего-то виноватые голубые глаза.

Наверное, мы долго бы ещё молчали так, словно рыбы в аквариуме, если бы Женя не решила вмешаться:

— Кстати, Света, уже пять, — сказала она, взглянув на часы. — Ты ведь говорила, что тебе надо быть дома до того, как мама вернётся с работы.

— Ой, точно, мне надо бежать, — спохватилась Света и, встав из-за стола, бросила на меня едва уловимый вопросительный взгляд. Но мне этого было достаточно.

— Я провожу, — вызвался я.

Распрощавшись с Женей и Ромой, мы вышли из Виктории. Как оказалось, нам действительно было в одну сторону. Света жила всего за два квартала от меня, даже на той же улице. Это было очень большим плюсом — из школы мы тоже могли бы ходить вместе.

Однако, наедине со мной Света ещё больше зажалась. Почти всю дорогу она молча шла рядом со мной, опустив голову. Было видно, что её что-то мучает, но она не может об этом сказать. Я от всей души желал хоть как-то помочь ей, поднять настроение и развеять тревоги, но даже не знал, с чего начать. Но когда мы были уже недалеко от её дома, она сама нарушила молчание:

— Завтра будет церемония вручения паспортов, — сказала она вдруг. — В нашей школе всем, кому недавно исполнилось четырнадцать, торжественно выдают паспорта в актовом зале.

— Ну да, я уже знаю, — кивнул я. — Нам сегодня в классе говорили.

— Ты придёшь? — спросила девочка с какой-то тоской и обречённостью.

— Да, конечно, всё равно это вместо уроков, — сказал я безразлично, но тут до меня дошло: — Постой, тебе тоже недавно исполнилось четырнадцать?

Света молча кивнула.

— И тебе будут торжественно вручать паспорт? — оживился я.

Девочка снова кивнула.

— Здорово, буду рад увидеть тебя там! — продолжал я, даже не надеясь получить ответ.

Света не произнесла больше ни слова до самого своего дома. Когда мы вошли во двор и остановились возле старенькой пятиэтажки, девочка повернулась ко мне лицом и посмотрела мне прямо в глаза. Я заметил, что на её ресницах блестели капельки слёз.

— Андрей, — произнесла она дрогнувшим голосом. — Скажи... я тебе нравлюсь?

У меня даже во рту пересохло от неожиданности. Язык, словно ватный, почти не ворочался. Проглотив комок, я выговорил чуть слышно:

— Да.

— И тебе не важно, что я такого маленького роста? И что я не похожа на других девушек? — чуть не плача, пролепетала Света.

— Нет, конечно не важно! — горячо заверил я девочку. — Всё это не главное, понимаешь?

— Тогда... — начала Света, но слова застыли у неё на губах.

И тут она вскочила на скамейку, встала на самый краешек, так что её лицо оказалось на уровне моего. Я мог различить каждую её ресничку, мог чувствовать тепло её учащённого дыхания, видел своё отражение в её влажных голубых глазах. Но потом она подалась вперёд, обвила руками мою шею и прильнула своими губами к моим. Все остальные ощущения словно растворились в одном этом чувстве прикосновения тёплых, трепетных губ. Оно длилось всего пару мгновений, но тогда мне показалось, что прошла целая вечность. По крайней мере, мне хотелось бы этого.

— Прости... — отстранившись, шепнула мне Света и, спрыгнув со скамейки, тут же юркнула в подъезд.

Я остался стоять один возле скамейки, как дурак, с чуть приоткрытым ртом. На губах все ещё был вкус поцелуя, такой необычный и сладкий... словно я попробовал нежнейшее в мире пирожное. Даже лучше. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я пришёл в себя. Мимо проходили люди, возвращающиеся после тяжёлого рабочего дня домой, к своим семьям, или просто в пустые квартиры. Никто из них даже не обращал на меня внимания. Да и какое им было дело до подростка, млеющего от первого в своей жизни поцелуя.

— Завтра на церемонии обязательно возьму её номер телефона, — сказал я сам себе и, покачиваясь, побрёл домой.

* * *

Глава 7

Церемония вручения паспортов. Кто вообще придумал это странное мероприятие? Раньше обходились без него, обошлись бы и сейчас. Зачем из такого личного, почти интимного дела, как оформление документов, устраивать настоящий цирк? Со зрителями, представлением и клоунами... впрочем, обо всём по порядку.

Всё действо проходило в актовом зале. Он был достаточно большим, чтобы вместить в себя все средние и старшие классы, которые на принудительной основе сгонялись на церемонию. Завуч лично проверяла отсутствующих и, разумеется, в первую очередь подошла к нашему классу.

— О, даже Крутунов на месте! — ехидно взвизгнула она. — Ольга Витальевна, как же вы его сегодня не отпустили?

— Не понимаю, о чём Вы говорите, Татьяна Андреевна, — в тон ей ответила наша классная. — Ведь церемония обязательно для посещения, и все это знают.

Даже если она была обязательной, я вполне мог бы прогулять и её, но только не сегодня. Ведь в церемонии должна была участвовать Света, а всё, о чём я мечтал со вчерашнего вечера — это ещё раз увидеть её, хотя бы мельком. Но, окинув взглядом актовый зал, я понял, что до окончания церемонии встретиться с ней мне не удастся. Всех учеников, получающих паспорта, с самого начала усадили в первых рядах. Маленькую Свету среди них никак нельзя было разглядеть.

Я занял место в дальнем углу зала и приготовился ждать. Мне отсюда всё равно было хорошо видно, даже из-за голов одиннадцатиклассников, и я сам не мог бы никому помешать. К тому же пока что сиденья вокруг пустовали, и я мог хотя бы недолго насладиться относительным одиночеством. Но не успел я даже откинуться на спинку, как заметил, что кто-то пробивается ко мне сквозь толпу.

— Братик! — это была сестрёнка Лена. Она была, как всегда, излишне возбуждена. — Я тебе кричу, кричу, а ты не слышишь.

— Здесь слишком шумно, — ответил я нехотя. — А ты почему не со своим классом?

— Да ну их, с ними скучно, — отмахнулась Лена, усаживаясь рядом со мной. — Малолетки одни.

— Ну-ну, — протянул я холодно. Моё условное одиночество было нарушено.

— А я даже не ожидала тебя здесь увидеть, — призналась Лена. — Обычно ты пропускаешь такие мероприятия.

— Да я подумал, почему бы и нет? — сказал я безразличным тоном. — Посмотрю, от нечего делать.

— Посмотришь? — Лена перевела взгляд на сцену, на которой суетились организаторы церемонии. — На кого?

— Не важно, — поспешно ответил я.

— Неужели тут будет... она? — глаза у Лены загорелись от любопытства. — В каком она классе? Ты мне её покажешь?

— Отстань ты уже, — хмуро проговорил я. Мне даже не хотелось спорить и переубеждать её.

Тем временем, церемония должна была вот-вот начаться. Наша директриса, в своём торжественном строгом костюме, уже вышла на сцену и настраивала высоту микрофона под себя. Шумный зал понемногу затихал, передние ряды готовились внимательно слушать, а задние просто переходили на громкий шёпот, чтобы не привлекать к себе внимание.

— Знаешь, а всё-таки хорошо эту церемонию придумали, — беззаботно произнесла Лена после минутной паузы. – Вот сейчас отсидим – и по домам, на уроки идти не надо.

— Кому как, — буркнул я. – Это у вас в субботу почти нет уроков, а у нас ещё последняя пара, а на ней контрольная.

— Вот не повезло, — бесчувственно усмехнулась Лена. – Ну ты, хотя бы, насладись самой церемонией. Где ещё можно узнать имена кучи незнакомых парней, причём заведомо четырнадцатилетних?

— Мне-то это зачем? – возмутился я. Ещё не хватало мне интересоваться парнями.

— Ой, прости, это я для себя сказала, — хихикнула сестрёнка.

За этой непринуждённой болтовней мы таки умудрились пропустить начало церемонии. Директриса уже оживлённо вещала на весь зал что-то про светлое будущее учеников, вступление их во взрослую жизнь, а также всю ответственность, которую оно подразумевало. Беглого взгляда на зал было достаточно, чтобы понять, что её совершенно никто не слушал.

— Интересно, вызывать будут по алфавиту, или как? – не унималась Лена.

— Нет, по росту, — огрызнулся я. – Это точно, я узнавал.

— Правда? – Сестрёнка удивлённо захлопала глазами. – Никогда о таком не слышала.

— Тогда сиди и слушай внимательно, — хмыкнул я.

Слушать, впрочем, особо было нечего. Вскоре директриса умолкла и перешла, наконец, к процессу вручения паспортов. Он состоял их трёх простых действий – вызова ученика, вручения ему паспорта и произнесения дежурных поздравлений. Эту нехитрую комбинацию директрисе предстояло повторить около полусотни раз.

— Абрамов, Виктор Михайлович, — торжественно объявила директриса первого ученика.

— Вот видишь, по алфавиту! – возмутилась Лена, с обидой посмотрев на меня. – Опять ты меня обманул!

— Не торопись, — я взглядом указал ей смотреть на сцену. – Посмотри, какого он роста. Определённо, самый высокий из восьмых классов.

Действительно, на сцену вышел долговязый парень ростом всего на полголовы ниже меня, одетый в коротковатый костюм. Похоже было, что он вытянулся совсем недавно, неожиданно даже для самого себя. Я сразу вспомнил себя в седьмом классе – такой же неуклюжий, угловатый, и с таким же малым пиджаком.

Парень, получив паспорт, поспешил покинуть сцену, да так торопливо, что чуть не упал со ступенек. Следом за ним вызвали какую-то девочку с фамилией «Адеева» очень прилежного вида и, главное, совсем небольшого роста.

— Ага, всё-таки по алфавиту, — победоносно воскликнула Лена, так что на нас даже оглянулись ученики с соседнего ряда.

— Замолчи уже, — буркнул я усталым голосом. – Сиди, смотри на своих четырнадцатилетних парней, выбирай.

— Вот и выберу, так что ты обзавидуешься!

С этими словами Лена достала откуда-то маленький блокнотик и карандаш. Похоже, она основательно подготовилась к этому делу. Зная имена и классы всех симпатичных парней, она сможет действовать целенаправленно, не распыляясь на поиски.

Хитрый план, сестрёнка! Однако завидовать я тебе не собираюсь. Мне и выбирать никого не надо – я точно знаю, кого хочу увидеть на сцене. Её фамилия Зайко, это почти в начале алфавита, так что ждать мне не долго.

— Желтухин Николай Георгиевич, — вызывала уже не очень торжественным голосом директриса.

— Хм, с виду ничего так, но с такой фамилией… — Лена задумчиво погрызла кончик карандаша, но всё-таки записала кандидата в блокнотик с какой-то пометочкой.

— Жуль Пётр Александрович, — продолжала греметь на весь зал директриса.

— Нет, этот совсем не годится. Давайте следующего, — вздохнула Лена.

Я весь напрягся. Сейчас, скорее всего, должна была подойти очередь Светы. По крайней мере, я не мог придумать нормальной фамилии в промежутке между Жуль и Зайко.

— Заико Семён Васильевич, — произнесла директриса всё тем же невозмутимым голосом.

Мне её голос показался даже слишком невозмутимым, особенно учитывая то, что вместо некоего Семёна Заико на сцену почему-то уже поднималась моя Света Зайко. Видимо, она поторопилась и вышла не в свою очередь. Но почему же тогда теперь, услышав имя вызываемого, она не остановилась и продолжает подниматься на сцену? И почему директриса, хоть и нахмурилась немного, но ничего не сказала Свете?

Следующей моей мыслью было предположение, что я ослышался, и никакого Семёна Заико не вызывали. Но волна удивлённых возгласов, пробежавшая по залу, развеяла мои сомнения насчёт собственного слуха. Да, всё было именно так. Назвали имя Семёна Заико, и на него вышла Света Зайко. Она уже преодолела ступени и, повернувшись к залу в профиль, медленно шла по сцене. Может быть, на самом деле, она шла как обычно, но мне казалось, что она намеренно чеканит каждый шаг, с фарфоровым лицом приближаясь к директрисе.

Что это значит? Зачем она вышла? И почему удивились лишь немногие? А остальные восприняли это, как должное? Сейчас уже сквозь первую волну удивления по всему залу начали пробиваться усмешки, фырканье и задорные голоса тех, кто ничуть не удивился происходящему.

— Идёт, как будто так и надо, — хмыкнул чей-то противный голос совсем неподалёку.

— А кто она? – один из удивлённых голосов какой-то девицы класса из пятого. – Её правда зовут Семён?

— Ты что, не знаешь? – снисходительно-насмешливый голос кого-то постарше. – Это же Семён Заико, трансвестит. Я думала, его вся школа знает. Одевается как девчонка, называет себя Светой...

— Сделайте меня развидеть это! – громко гоготнул какой-то старшеклассник.

Вокруг засмеялись, начали оживлённо что-то обсуждать, фыркать и возмущаться, но я их уже не слышал. В ушах стучала кровь, в глазах потемнело, мозг отказывался воспринимать окружающий мир. Он медленно, с трудом и болью, переваривал полученную информацию.

«Неужели, это правда? – проносилось в сознании. – Нет, это не может быть правдой! Это бред, безумие, это какой-то розыгрыш! Просто все в этом зале разом сошли с ума! Почему они смеются, почему шутят, почему ведут себя так, как будто всё нормально? Вся школа знает… вся школа привыкла и не удивляется, потому что знает… все, кроме меня…»

— Андрей! – звал меня голос откуда-то издалека, сквозь завесу густой тьмы. – Андрей, ну ты что, спишь? Ты что, не смотришь?

Я не смотрю? Да, я не смотрю. Я не могу заставить себя поднять глаза и посмотреть на сцену. Туда, где моя Света, моя нежная и невинная Светочка получает паспорт на имя Семёна.

— Ты всё интересное пропустил, — восхищённо пищала под боком Лена. – Подумать только, она – парень! В смысле он! Настоящий трансвестит в нашей школе! Вот бы с ней познакомиться! То есть с ним!

«Познакомиться? – я внутренне усмехнулся. Какая-то волна самоиронии, накатив на меня, слегка остудила сознание. – Эх, бедная сестрёнка, ты даже не знаешь, как далеко зашёл твой братец. Я уже не только познакомился, но и… уже успел… с ней… с ним…»

Вязкий и настойчивый комок подкатил к моему горлу. Вскочив с места, я бросился к выходу из актового зала. Мне было уже не важно, кто что скажет или подумает, я просто не мог больше там оставаться.

— Смотри-ка, всё-таки сбежал! – раздался за моей спиной ехидный и почти довольный голос завуча Татьяны Андреевны.

Но я уже пулей вылетел из актового зала и побежал в туалет. Я думал, меня сейчас вырвет, и даже склонился над унитазом… но вместо этого заплакал. Заревел, залился горячими, жгучими слезами, впервые за последние десять лет. Я стоял посреди школьного туалета и плакал, утирая слёзы кулаком и молясь, чтобы никто сюда не зашёл. В груди жгло, болело, ломило в районе сердца, словно от неожиданного удара тупым ржавым ножом. Так вот, значит, как оно бывает… когда сладкий сон превращается в кошмар…

«Прости», — это слово было последним, что я от тебя услышал вчера. Но нет, не прощу, никогда…

* * *

Глава 8

240 ударов в минуту — это слишком много для сердца. Но для музыки — в самый раз. Ничто так не расслабляет и не приводит мысли в порядок, как чёткий скоростной бит. Но о вкусах не спорят, и кому-то это может показаться просто бессмысленным шумом. Яркий пример тому — моя мама.

— Андрей! — требовательно позвала она сквозь закрытую дверь, пытаясь перекричать музыку. — Выключи свой хард-рок!

— Это хардкор, мама! — крикнул я в ответ.

— Не важно, сделай тише, а то уже обои от стен отходят! — настаивала она.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Всё-таки они отнеслись с пониманием к тому, что я второй день безвылазно сижу в своей комнате, закрывшись на ключ. Вчера, после церемонии сестрёнка ещё пыталась меня о чём-то выспрашивать, да и отец настаивал на том, чтобы я пошёл с ним в гараж, копаться в его стареньком жигулёнке. Но, ничего не добившись от меня, к вечеру они оставили свои попытки.

Жаль, что нельзя просидеть в своей комнате всю жизнь. Завтра, так или иначе, придётся идти в школу. Ведь вчерашнюю контрольную я пропустил, а долгов на мне с начала года и так накопилось достаточно. Придётся напрягаться, отрабатывать свои прогулы на консультациях с учителями, исправлять плохие оценки. При мыслях о школе снова отчётливо всплыл в памяти актовый зал, сцена, директриса, с каменным лицом выдающая очередной паспорт...

И всё-таки, неужели это правда? Я думаю об этом уже второй день, но никак не могу смириться с этой мыслью. Как Света может быть парнем?! Конечно, я человек образованный, и кое-что знаю об этом, особенно благодаря интернету... но я себе представлял трансвеститов как высоких угловатых мужеподобных женщин... вернее, женоподобных мужчин. Ну, в общем, ни то ни сё. Но это никак не соответствовало женственному, утончённому, воздушному образу Светы. Может, я что-то не до конца понимаю? Возможно, все эти стереотипы совершенно не соответствуют реальности?

В поисках ответа на этот вопрос я снова обратился к интернету. Трансвеститы, геи, транссексуалы, shemale... среди длинного списка порнографических сайтов попадались и вполне информативные сервера. Но как из всего этого разнообразия найти то, что более всего подходит к случаю Светы? Я ведь так мало про неё знаю. И стоит ли вообще называть её Светой? По паспорту-то это Семён.

Но всё-таки два дня, проведённые за компьютером, не прошли даром. Понемногу я разобрался хотя бы в основных понятиях. Если трансвеститы — это обычно мужчины, переодевающиеся в женское для удовлетворения своих нестандартных потребностей, или для участия в каком-нибудь шоу, даже просто для развлечения, то с транссексуалами всё намного серьёзнее.

MtF транссексуалы, то есть мужчины, переодевающиеся в женское, на самом деле полностью ощущают себя женщинами. Они называют себя женскими именами, ведут себя очень женственно, в обществе играют женскую роль. В общем, всё как в случае со Светой-Семёном.

Но почему же тогда вся школа в один голос называет её трансвеститом? Хотя, меня никогда не покидали сомнения по поводу интеллектуального уровня моих сверстников, да и некоторых учителей тоже. И да, большинство может ошибаться, в этом я давно был убеждён. Обычное быдло считает даже зазорным что-то знать про это. И уж тем более, они такое никогда не одобрят и не примут.

Хотя, последнее можно было понять. Вряд ли среди типичных обывателей найдётся такой, для кого не было бы шоком узнать, что под этим розовым платьицем, под милыми кружевными панталончиками скрывается... самый настоящий...

Стоп! Нельзя об этом говорить так уверенно. Ведь сейчас широко распространены операции по смене пола, а для транссексуалов они являются чуть ли не заветной мечтой. Хотя, такая операция подразумевает и полную смену документов, и тогда бы Света получила нормальный паспорт на имя Светы, и могла бы законно называть себя девушкой. Но раз уж в паспорте написано Семён, значит и там, под панталончиками, это тоже Семён.

Не удивительно, что с ним в школе никто не общается! И поэтому он не ходит на физкультуру, и предпочитает вместо этого посидеть в одиночестве где-нибудь в библиотеке. Конечно, что ещё ему остаётся, кроме как читать книги и думать обо всяких странных вещах.

Помнится, в первый же день моего знакомства со Светой меня удивили некоторые её мысли, не характерные для четырнадцатилетней девочки. Не то, чтобы я что-то заподозрил ещё тогда, но всё-таки...

"Я хочу сказать, не важно, какое у тебя тело; если твоя душа полна искренности и чистоты, то именно за её порывами человек должен следовать!" — вот что она тогда сказала. Так значит, это не про меня было! Именно эта мысль позволила Свете ступить на столь опасную и неровную дорогу...

Сколько же нападок и преследований сверстников ей уже довелось вынести? С каким непониманием и презрением она столкнулась? Да что сверстники, и многие взрослые позволяют своей нетерпимости выходить за любые рамки. Взять хотя бы того учителя, из-за которого Света плакала в туалете. Кажется, это был учитель геометрии. Наглый, самовлюблённый старикан советской закалки, он и меня уже успел достать своими выходками, в прошлый раз чуть не забрал у меня тетрадь со сказками только из-за того, что я писал их на его уроке. Вот уж кто не станет называть ученика женским именем, если в документах написано мужское.

Интересно, как к ней обращаются одноклассники? Если подумать, я ни разу не видел, чтобы она общалась с кем-то в школе. Единственные, кто говорил с ней, кроме меня, были её странные друзья. Женя, тоже одетая как кукла. Кажется, они называют себя лолитами. Ника, помешанная на аниме. И этот Рома, тоже мутный тип, хотя я почти совсем ничего про него не знаю.

Но какими бы они не были, они всё же остаются для неё настоящими друзьями, способными понять, принять и поддержать. Сколько раз я ни встречал их, они относились к Свете, как к настоящей девочке, и не потому, что не знали правды, как я, а потому, что приняли её выбор. Наверняка эти трое — единственные, с кем она могла нормально общаться. Ну и ещё я, до вчерашнего дня.

А ведь дружба со мной, пускай и заведомо недолгая, была очень важна для Светы. Наверняка, рядом со мной она впервые ощутила себя настоящей девушкой. Ведь я, не зная правды, именно так к ней и относился. Если вспомнить, Света очень дорожила этим моим неведением, и боялась, как бы кто из её друзей случайно не проговорился.

Да, вот только получилось так, что я один оказался жертвой в данной ситуации. Света скрыла правду, фактически обманула меня и воспользовалась мною. И всё это зашло настолько далеко, что... Только подумать, ведь это был мой первый поцелуй. И кто его получил? Другой парень! За одно спасибо Свете — об этом никто, кроме нас, не знает. И, надеюсь, не узнает. А то в школе бы такое началось! Меня бы сразу записали в геи или в извращенцы, и это был бы последний удар по моей и без того ненадёжной репутации.

Хотя стоп, с каких это пор меня стала беспокоить репутация или мнение этой серой толпы? Всегда обходился без любви народной, и впредь обошёлся бы. Ведь дело не в этом. Не из-за этого так болело и щемило моё сердце. Не из-за этого текли мои слёзы там, в туалете.

Я встряхнул головой и попытался отвлечься от этих мыслей. Сколько уже можно думать об одном и том же? Пора соскакивать, тем более что у меня других дел накопилось невпроворот. Например, сказку про куклу я не могу закончить уже две недели! Скоро на личный рекорд потянет.

Я достал тетрадку со сказками и принялся в который уже раз перечитывать последнюю страницу. На ней всё так же красовались розовое платьице, белокурые хвостики и гольфики с кружевными оборками. Обычная внешность для куклы. Интересно, а если куклу переодеть в мужское и сделать ей стрижку покороче, то это будет уже мальчик? Скорее всего, нет. Даже лишённая всех половых признаков, кукла останется девочкой... если она чувствует себя ею в душе.

Опять ерунда какая-то в голову лезет! Я же детскую сказку пытаюсь писать, а не статью на сайт транссексуалов! Да, теперь я понимаю, почему обыватели так боятся даже читать об этом. Потом в каждой знакомой девушке будешь видеть парня. Если так думать, то ни целоваться, ни даже за ручку дружить не рискнёшь, пока сам во всём не убедишься...

Так и до паранойи недолго дожить! Или до крайней степени гомофобии. Странно, последнего я за собой раньше никогда не замечал. Будучи человеком нестандартного склада ума, я всегда старался сам принимать людей такими, какие они есть, со всеми странностями, недостатками и особенностями. Но лишь только дело коснулось меня напрямую, как вдруг...

Как вдруг что? Разве со мной произошло что-то ужасное, шокирующее, непоправимое? Нет, со мной ничего такого не случилось, я остался точно таким же натуралом, как и раньше. И то, что я целовался с парнем, никак не повлияло на мою ориентацию. В конце концов, я ведь думал что она — девушка! Если бы я знал всю правду заранее, то конечно же, ни за что бы, никогда...

Точно, у Светы просто не было бы шансов на этот поцелуй. А ведь если она на полном серьёзе ощущает себя девушкой, то её чувства ко мне вполне могли быть искренними. Но всё же это не оправдывает обмана! Тем более что наши отношения в любом случае были обречены — рано или поздно я бы узнал правду, и тогда ни о каких поцелуях и речи бы быть не могло!

Я снова сел за компьютер и открыл почту. Мне почему-то захотелось вновь перечитать единственное сообщение от неё. Две строчки из него не давали мне покоя ещё тогда... "На это есть свои причины, надеюсь, ты поймёшь меня и… простишь, когда всё узнаешь. Но пока ещё не время, мне надо успеть сделать что-то важное".

По крайней мере, она раскаивается, просит у меня прощения, взывает к пониманию. Понять я ещё могу, но вот простить... Ведь если она сама — парень, то должна понимать, насколько это для меня важно. Репутация — репутацией, а вот клеймо гея или извращенца поставит крест на всех моих потенциальных отношениях с девушками. Ведь кто-нибудь мог видеть нас тогда, у подъезда. Возможно, это лишь вопрос времени, когда вся школа узнает об этом невинном поцелуйчике...

Новых сообщений не было. Видимо, Света и так всё хорошо понимала, поэтому решила просто прекратить контакты со мной. Что ж, мне оставалось лишь принять этот жест и продолжать жить так, словно ничего не произошло.

* * *

Глава 9

Я старался больше не думать о Свете, но в понедельник, как назло, в нашем классе на перемене зашла речь именно о ней. Для тех, кто учился в этой школе давно, Света, конечно, не была в диковинку, но дело в том, что в наш класс кроме меня в этом году перевелась ещё одна новая ученица, Таня. Вот они-то с Маринкой и уселись всего через парту от меня, чтобы живо обсудить столь уникальный феномен, как трансвестит в школе.

— По-моему, это удивительно! – восторженно произнесла Таня. – Я хоть и слышала раньше о трансвеститах, но чтобы так, вживую, да ещё и в нашей школе…

— Ещё бы! – Маринка даже многозначительно прищурилась. – Он – наша местная достопримечательность.

Что? Она как будто о памятнике каком-то говорит. Но в чём-то она права – во всей этой школе Света – единственная примечательная личность на фоне серой толпы.

— Да, вот было бы интересно с ним познакомиться, — задумчиво проговорила Таня.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Марина слегка понизила голос, но я всё равно мог её слышать. – Этот транс у нас в изгоях ходит. Лучше с ним вообще не разговаривать, а то неприятностей не оберёшься.

Изгой? Света – изгой? В общем-то, ничего удивительного, я примерно так и предполагал, но услышать это напрямую было как-то… меня даже передёрнуло.

— Вот как? – Таня немного удивилась. – Ну ладно, в общем-то, у них, у таких, своя тусовка есть, наверное. Пусть там и тусуются.

— Я тоже так думаю, — кивнула Маринка. – Но это же надо, столько смелости набраться, чтобы заявляться в школу в таком виде!

— Точно, даже для девушки такая внешность – это слишком вызывающе, — Таня поморщилась. – Я бы так в жизни никогда не оделась.

Я поднял голову и оценивающе посмотрел на болтушек. Синие обтягивающие джинсы, какие тысячами продаются в любом магазине. Моднявые кофточки фасона «как-у-всех». Причёски, увиденные по телевизору или в популярных журналах… Конечно, вы бы в жизни так не оделись! Не хватит смелости, да и с оригинальностью, видимо, туговато.

Тут девушки заметили мой пристальный взгляд и обернулись. Обычно я даже не смотрел в их сторону без особой нужды, поэтому их удивило моё внимание.

— Андрей, а ты ведь тоже не знал про трансвестита в нашей школе? – спросила Маринка неожиданно приветливым тоном.

— Транссексуала, — поправил я почти машинально.

— Что? – не поняла девушка. Похоже, это слово было для неё в новинку.

— Так они правильно называются, — пояснил я. – Трансвеститы – это другое.

— А ты откуда знаешь? – удивилась Таня.

— Любой образованный человек обязан знать значения понятий, которые он употребляет, — проговорил я поучительным тоном.

— Ой, да я и говорить-то про это не хочу! Гадость какая! – Таня демонстративно отвернулась. Похоже, при слове «изгой» весь её интерес к теме мгновенно улетучился.

— Андрей, ты так равнодушно об этом говоришь, как будто и не удивился совсем, — заметила Маринка. – Может быть, ты уже знал заранее?

«Не удивился», говоришь? Видела бы ты меня в субботу, когда я выбегал из актового зала. Или потом, в туалете… Как хорошо всё-таки, что у меня хватило ума сесть на задний ряд, подальше от своего класса.

— Ничего я не знал, — честно ответил я. – И вообще, говорить об этом не хочу.

Мне не хотелось об этом говорить потому, что слишком ещё живы были воспоминания последних дней, но девушки поняли мои слова по-своему.

— Ну и правильно, нечего всякую срамоту обсуждать, — хмыкнула Таня, окончательно от меня отворачиваясь.

Маринка взглянула на меня так, словно хотела что-то ещё сказать, но в последний момент передумала и повернулась к подруге. Но тут меня посетила одна странная мысль, и мне почему-то так захотелось высказать её вслух, что я не удержался:

— Одно интересно, — начал я негромко, но так, что девушки точно могли меня слышать. – Как у парня получается выглядеть более женственно, чем многие настоящие девушки?

Таня молча втянула голову в плечи, а Марина, повернувшись ко мне вполоборота всего на секунду, бросила:

— Странные вкусы у тебя, Андрей...

Её последние слова заглушил звонок на урок. Девушки расселись по своим местам, оставив меня наедине со своими мыслями. «Странные вкусы»? Человеку на то и дано чувство вкуса, чтобы выбирать что-то своё, индивидуальное и неповторимое. Те, кто пренебрегают этим, теряют многое.

Однако, кажется, моя способность притягивать неприятности уже начала действовать. Даже если никто и не узнает никогда о моей связи со Светой напрямую, то это лишь вопрос времени, когда я сам выдам себя своими мыслями вслух и необдуманными поступками. И, как оказалось, совсем недолгого времени…

После уроков я, как обычно, пошёл сразу домой, не задерживаясь на болтовню или совместные походы до ближайшего ларька, как это было заведено у моих одноклассников. Я частенько срезал путь по двору школы, выходя не через парадные ворота, а через калитку в дальнем углу небольшого школьного садика.

Вообще то, этой тропинкой кроме меня редко кто ходил, да и сам садик считался прибежищем школьных алкоголиков и наркоманов… поэтому, услышав из-за кустов знакомый голосок, я в первую секунду даже не поверил своим ушам. Но нет, я точно не ошибся – это была Света.

— Да говорю я вам, дайте пройти! – голос девочки дрожал. – Меня мама ждёт, я тороплюсь!

— Стой ты, мы ещё не договорили, — прервал её нахальный прокуренный голос.

— Я уже всё сказала! – в голосе Светы появилось отчаянье. – Не понимаю, что вам ещё от меня надо?

— Он не понимает! – вставил ещё один голос, издевательский и насмешливый. – А как бабские шмотки напяливать ты понимаешь, а?

— Я одеваю то, что мне больше подходит, — настойчиво проговорила Света, хотя, судя по голосу, она уже вот-вот готова была разреветься. — Я чувствую себя девочкой, и совсем не важно, что вы обо мне думаете…

— Да ты ж упоротый, а! – прорычал прокуренный голос. – Если ты баба, то покажи сиськи!

Света ещё пыталась что-то ответить, но её голос заглушил взрыв хохота. Потом последовал звук рвущейся одежды и пронзительный крик девочки… Я одним прыжком преодолел расстояние до кустов и, не останавливаясь, прорвался прямо сквозь заросли.

Света сидела на земле, её розовое платьице было разорвано и измазано грязью, в волосах не хватало одного бантика, так что белокурые локоны падали на её заплаканное лицо. Розовый портфельчик и пушистая сумочка валялись рядом, в пыли. Света первая заметила меня и, подняв голову, посмотрела мне прямо в глаза. Но, кроме боли и отчаянья, в её глазах отчётливо читался немой упрёк.

Отморозков было шесть человек. Четверо совсем мелких, наверное, класс девятый, но по крайней мере двое были моего возраста. Первым из них ко мне повернулся плотный, коренастый старшеклассник с красной бандитской рожей. Пару секунд он оценивающе осматривал меня, успел заглянуть даже за спину, видимо, проверяя наличие подкрепления, а потом, ухмыльнувшись, произнес:

— А это ещё кто нарисовался? – прокуренный голос принадлежал именно ему. – Дружок, что ли?

Вся компания снова загоготала. Света, всё так же молча глядя на меня, замотала головой.

— Я вижу, вы тут веселитесь? – спросил я спокойным голосом.

— Ха, а что, не заметно? – вставил второй старшак насмешливым тоном. – А ты присоединиться хочешь?

— Вы тут веселитесь, да? – на моём лице начала проявляться та самая улыбка, после которой моим врагам обычно ещё долго бывало не до смеха. – Весело вам, я спрашиваю?

— Ты чё, больной? – поморщился мордастый. – Чё щеришься? Тебе чё вообще надо?

— Да что ты с ним разговариваешь, Серый? – подал голос кто-то из компании. – Покажи ему свой коронный удар, чтоб знал, как лезть не в своё дело.

— И то верно, — ухмыльнулся Серый и, безо всякого предупреждения, с размаху заехал мне кулаком в живот.

Надо сказать, удар действительно был коронный. Мордастый умело вложил в него вес своего корпуса, поэтому у него получилось весьма неплохо. Мне даже пришлось немного согнуться вперёд, чтобы устоять на ногах. Но улыбка с моего лица не пропала. Наоборот, она становилась всё шире, пока не превратилась в зловещий оскал.

Серый недоумённо посмотрел на меня снизу вверх. Наверное, он не привык, чтобы противник после его коронного удара оставался стоять, как ни в чём не бывало, ещё и улыбаясь так нагло в его лицо. Впрочем, у меня не было времени разбираться в чувствах этого подонка. Я бросил свой портфель на землю, освободившейся левой рукой обхватил голову отморозка, а правой наотмашь ударил его в нос, вложив в кулак всю свою кипящую от гнева душу.

Забрызгивая кровью землю и траву, мордастый отлетел на два метра и, наткнувшись на кусты, со стоном рухнул в их заросли. Вся его компания на пару секунд замерла, переваривая происшедшее, переводя взгляды то на меня, то на скулящего в кустах товарища. Затем бросились бежать девятиклассники, сначала двое самых сообразительный, потом третий за ними, и наконец, крикнув что-то вроде "я вообще тут случайно", скрылся и четвёртый. Последний старшак, оставшись один, без лишних слов метнулся в кусты и, схватив за шиворот своего товарища, потащил его прочь из парка.

Света, до сих пор сидящая на земле, теперь смотрела на меня круглыми от удивления глазами. Она даже плакать перестала, и теперь только иногда шмыгала носом. Я подошёл к ней и молча протянул руку, чтобы помочь подняться. Её ладошка, такая хрупкая и женственная, вновь оказалась в моей жесткой, разбитой в кровь руке. На меня словно нахлынули ожившие чувства двухнедельной давности, как тогда, когда я впервые коснулся её ладони.

Поднявшись, Света принялась торопливо отряхаться, отчего грязь только сильнее втиралось в её платье. Я подобрал её портфель и сумочку, очистил их, как мог, от пыли и мусора, и всё так же молча протянул девочке. Она взяла их и замерла на месте, подняв на меня свои покрасневшие от слёз глаза, словно ожидая дальнейших указаний. Я снял свой пиджак и накинул Свете на плечи, чтобы скрыть её изорванное грязное платье. Он был ей настолько велик, что закрывал даже колени.

— Пойдём, я провожу тебя до дома, — сказал я негромко, подбирая свой портфель с земли.

Но Света не двигалась с места, и просто смотрела на меня глазами, полными вновь наворачивающихся слёз. Её нижняя губа мелко дрожала, так что я уже приготовился к тому, что девочка снова заплачет, но вместо этого она сказала неожиданно твёрдым голосом:

— Дурак, нельзя было этого делать, — в её словах были боль, укор и безысходность. — Я бы вытерпела, я ничего, я привыкла... а теперь...

— А теперь отвыкай, — закончил я за неё. — Больше они к тебе не сунутся.

* * *

Глава 10

Когда мы подошли к той самой скамейке возле старенькой пятиэтажки, я остановился. Всю дорогу мы шли молча, даже не глядя друг на друга. Света лишь изредка тихо всхлипывала и поправляла лезущие в глаза волосы. Мне хотелось о многом расспросить её, но в то же время не было желания вообще с ней разговаривать.

Я встал возле скамейки, ожидая, пока Света вернёт мне мой пиджак, но она не спешила этого делать. Девочка остановилась за два шага от меня, с минуту молча стояла ко мне спиной, а потом, всё так же не глядя в мою сторону, чуть слышно произнесла:

— Может, зайдёшь?

В её голосе не было особой надежды, но звучал он искренне, от души, без того испуга, что бывал у неё раньше, и даже без неуместного смущения. Она не просила меня ни о чём, не уговаривала, словно ей было всё равно, соглашусь я или нет. Конечно, ей было не всё равно, но она как будто давала мне понять, что примет мой выбор, каким бы он ни был.

— Хорошо, — кивнул я и шагнул вслед за Светой к двери подъезда.

Света жила с мамой в двухкомнатной квартире на четвёртом этаже. Гостиной у них не было, поэтому девочка провела меня из прихожей сразу в свою комнату. Первое моё впечатление было такое, словно я попал в кукольный домик. Разнообразие розовых оттенков заворожило меня, сладкий, даже приторный аромат ударил в нос, а от количества игрушек, картинок и других забавных мелочей даже закружилась голова.

— Я сейчас чайник поставлю, — Света аккуратно сложила портфельчик и сумочку на комод и придвинула мне один из четырёх стульев, стоявших вокруг небольшого столика. — Ты пряники будешь, да?

— Не откажусь, — ответил я, усаживаясь на стул. От этого сладкого аромата у меня разыгрался аппетит.

Света тут же засуетилась, забегала, как прилежная хозяйка. Всего за пару минут на столике появились: маленькая кружевная скатерть; фарфоровые чашечки на блюдцах; сахарница и чайничек с заваркой; вазочка со свежими пряниками и даже стаканчик с бумажными салфетками.

Но едва столик был накрыт и чайник вскипел, Света спохватилась, что в таком растрёпанном виде, как у неё, нельзя садиться за стол. Налив мне чай, она попросила меня ещё немного подождать, пока она сходит в душ и переоденется.

— Нехорошо, конечно, ты первый раз у меня в гостях, а мне приходится оставлять тебя одного, — смущённо произнесла девочка. — Но ты же знаешь, так получилось.

— Ничего страшного, — уверил я её. Мне сейчас как раз хотелось побыть одному и хоть немного разобраться в своих мыслях.

Когда Света, взяв какую-то одежду из шкафа, ушла в ванную, я затолкал себе в рот сразу целый пряник, отхлебнул полчашки чая и принялся внимательно осматривать комнату.

Она была довольно большой, но из-за обилия обстановки казалась тесноватой, по крайней мере для меня. Вместительный, но аккуратный с виду шкаф; комод с изогнутыми ножками; небольшая, почти детская кроватка с бело-розовыми подушкам и покрывалом; компьютерный стол с мягким тёмно-розовым креслом в углу; небольшой столик для чаепитий и четыре стула с резными спинками вокруг него.

Вдоль стен висело несколько рядов полок, на которых были книги от сказок-раскрасок до учебников по алгебре, мягкие игрушки всех цветов и размеров, фарфоровые куклы в нарядных платьицах, поразительно похожие на саму Свету. Все свободные от полок стены были увешаны пёстрыми красочными картинками, нарисованными акварелью на альбомных листах.

Я встал из-за стола и подошёл к одной из них, чтобы лучше рассмотреть рисунок. На нём был изображён маленький домик с розовой крышей, цветочная полянка, ясное небо и яркое солнышко. С виду рисунок был совсем детским, но при внимательном рассмотрении отчётливо угадывалась опытная рука подростка, нарисовавшего не менее сотни таких картинок.

— Это домик моей мечты, — услышал я за спиной голос Светы. – Когда-нибудь я вырасту и построю себе такой.

Я обернулся. Света стояла в дверях, вытирая полотенцем свои длинные распущенные волосы. На ней был лёгкий розовый сарафанчик, носочки в полоску и пушистые домашние тапочки в виде белоснежных котят. Без своего пышного кукольного платья и кудрявых хвостиков она выглядела ещё более хрупкой и беззащитной. Я просто не мог поверить, что передо мной не девочка-подросток, а парень, такой же, как и я. Даже несмотря на все факты, и на то, что Света сама этого не отрицала, в тот момент я более был склонен доверять своим глазам, нежели рассудку. Меня сжигало желание самому воочию убедиться, что это не глупая шутка, а суровая правда… но нет, конечно, я всей душой сейчас желал убедиться в обратном! Но как? Хотя…

Света, заметив мой, вероятно, безумный взгляд, изумлённо уставилась на меня и даже попятилась обратно в коридор. Кто знает, чем бы закончилась эта опасная сцена, если бы в этот момент в дверь не позвонили. Девочка, не говоря мне ни слова, бросилась в прихожую, чтобы открыть дверь. Я с шумом выдохнул воздух и рухнул обратно на стул. Какое-то чувство бессилия и облегчения захлестнуло меня. Из прихожей послышались голоса, но сейчас мне было даже всё равно, кто пришёл. Скорее всего, это её мама вернулась с работы, сейчас Света нас познакомит…

— Ого! – раздался удивлённый голос от входа в комнату. – А ты здесь как?

Я поднял голову и увидел перед собой Женю, замершую в дверях. Весь её вид говорил о том, что увидеть здесь меня она ожидала в последнюю очередь.

— Привет, — поздоровался я, как ни в чём не бывало.

— Но как?.. так вы ведь… ты же… — Женя переводила взгляд то на меня, то на Свету, стоящую рядом с ней с ещё влажными после душа волосами. – Что вообще произошло между вами?

— Ой, прости, Женя, я не успела тебя предупредить! – Света потащила подругу за рукав прочь из комнаты. – Пойдём, я тебе расскажу, что случилось.

И девушки бесцеремонно удалились, бросив меня одного скучать за чашкой остывающего чая. Впрочем, я не расстроился – в мой голове творился такой бардак, что я просто не знал, что говорить и как себя вести. Мне надо было успокоиться и прийти в себя.

— … Что? Но почему, ведь он же… — послышалось слишком громкое восклицание Жени из соседней комнаты.

— Да я и сама не ожидала… — отвечала ей Света, тоже забыв понизить голос.

Не ожидала? Это, наверное, про то, что случилось сегодня в садике возле школы. Ещё бы, я и сам от себя не ожидал. Конечно, я действовал машинально, ведь разве мог я оставаться в стороне, когда на моих глазах издевались над девочкой? Даже пусть и не совсем девочкой — какая разница, ни один человек не заслуживает такого отношения! Но мне сейчас не хотелось и думать о том, какие последствия повлечёт за собой этот благородный жест.

— А ты даже смелее, чем я думала, — Женя стояла в дверях, с нескрываемым восхищением глядя на меня. – И сильнее, если ты и правда в одиночку справился с шестью хулиганами.

— Я всего лишь дал в нос одному из них, — я даже смутился от такой искренней похвалы. – Остальные просто разбежались.

— Значит, они испугались твоей смелости! – настаивала Женя. – Что ни говори, а ты настоящий герой! Я бы на месте Светы тебя обязательно поцеловала в благодарность.

Света, до сих пор молча наблюдавшая за разговором, испуганно замотала головой, словно пытаясь остановить Женю, но было уже поздно. Эта невинная фраза про поцелуй задела меня за живое, словно полоснула по ещё не зажившей ране.

— Спасибо, это лишнее, — сказал я ледяным тоном, и, отвернувшись, сделал вид, что изучаю картинки на стене.

— Да ладно тебе, я же шучу, — Женя мило улыбнулась. — Светочка ещё маленькая для такого.

— Ну да, точно, — я взглянул на Свету, но та отвела взгляд, сделав вид, что вообще нас не слушает.

Так значит, она не рассказывала о том случае на скамейке никому, даже своей лучшей подруге. Она так беспокоилась о моей репутации? Хотя нет, её подруга бы всё равно ничего не рассказала, тем более что она вообще с другой школы. Тогда что же, надеялась, что мы сможем остаться просто друзьями?

Чтобы как-то сгладить напряжённый момент, я отвернулся к столику и отхлебнул остывшего чаю из чашки. Для Светы это послужило своеобразным сигналом к действию и она, отбросив свою апатичную нерешительность, тут же снова превратилась в заботливую хозяйку.

— Ой, не пей, он уже остыл! — она быстро пересекла комнату и отобрала у меня чашку. — Сейчас я кипятка подолью. И ты, Женя, садись за стол, будем чай пить.

Женя послушно уселась напротив меня и достала из своей чёрной тканевой сумочки две шоколадки.

— Андрейчик, извини, если бы я знала, что ты придёшь, захватила бы тебе тоже, — печально вздохнула она.

Андрейчик? Интересно, так меня ещё никто не называл.

— Спасибо, меня уже угостили, — я взглядом указал на вазочку с пряниками.

Тем временем Света налила всем по чашке чая и тоже села с нами за стол. Девушки почти сразу завели оживлённую беседу на свою девичью тему.

— Да, всё-таки жалко платье. Оно так тебе шло, — с досадой сказала Женя, откусив половинку от дольки шоколадки. — Вот бы найти этих подонков и заставить заплатить за него!

— Нет, я не хочу беспокоить маму из-за этого, она и так за меня переживает, — возразила Света. — К тому же, я давно собиралась подыскать себе что-нибудь новенькое.

— Сейчас с новинками не густо, — покачала головой Женя. — Есть только тёмные и готика, а сладкого, да ещё и на твой размер, в ближайшее время не предвидится. Надо заказывать, но это тоже недели две ждать.

— Ох, и что же мне теперь делать? — Света опустила голову и поджала губы. К чаю и сладостям она даже не притрагивалась.

— Разве нельзя две недельки походить в какой-нибудь обычной одежде? — предложил я, но тут же пожалел об этом.

— Нет! — в один голос воскликнули обе девушки.

— Как ты не понимаешь? Лолита — это не просто одежда, это стиль всей жизни! — начала горячо доказывать мне Женя. — Речь, манеры, предпочтения, мировоззрение и культурные ценности — всё входит в это понятие, и одно неотделимо от другого.

— Да-да, я просто не могу показаться на людях в этих глупых джинсах и кофточке, в которых ходят почти все девчонки в нашей школе, — в глазах Светы вновь блеснул тот задорный огонёк, который был у неё ещё при первой нашей встрече. — Это бы означало, что я проиграла, сдалась, вернулась к тому, с чего начинала.

— Ладно, ладно, я понял, — я поднял руки, призывая девушек ослабить свой напор. — Но я ведь не говорю, что это обязательно должны быть джинсы. У тебя же есть, наверное, и другая одежда. Вот, хотя бы, этот сарафанчик.

— Этот? — Света с сомнением взглянула на свою одежду. — Но я в нём только дома хожу.

— А что, это мысль! — Женя неожиданно подхватила мою идею. — Если его отделать рюшками, украсить ленточками, то получится очень даже миленько!

— Вы так думаете, да? — Света с надеждой и некоторым недоверием посмотрела на Женю, потом на меня.

— Конечно, тебе он очень идёт! — заверила её Женя. — Правда же, Андрейчик.

— Ну да, — кивнул я без особого интереса.

— Видишь, Андрейчику очень нравится, как ты в нём выглядишь, — улыбнулась Женя. — Так что, решено — сегодня вечером после шести занесёшь его к нам в ателье, я тебе его мигом подошью!

— В ателье? — удивился я. — Ты сама платья шьёшь?

— Да нет, конечно, я так, учусь, помогаю немного, — весело отмахнулась Женя. — Но когда-нибудь я собираюсь стать настоящим модельером! Буду сама создавать новые направления в моде лолит! А ты, Света, будешь моей любимой моделью!

— Да ладно, перестань, — Света смущённо опустила глазки. — У меня совсем не модельная внешность.

— Ничего подобного, ты самая миленькая сладкая лолита в мире! — Женя подалась вперёд и крепко обняла подругу. — А все, кто этого не понимают — просто примитивные глупцы, и если они будут спорить, то Андрейчик их побьет!

Я чуть не поперхнулся чаем от такого заявления, но Света лишь негромко хихикнула в объятьях подруги и бросила на меня весёлый мимолётный взгляд. Дальше речь за столом зашла о ленточках, бантиках и оборочках для сарафанчика, так что я особо не вслушивался в болтовню девушек. Между тем, время было уже полпятого, а мне до завтрашнего дня надо было сделать ещё кучу уроков.

— Ну ладно, спасибо за угощение, но мне пора, — сказал я, выбрав момент, когда обе девушки, наконец, замолчали.

— Ой, точно! — Женя вдруг тоже спохватилась. — Мне же ещё в ателье надо, доделать кое-какую работу и подготовиться.

— Уже уходите, да? — Развеселившаяся, было, Света, снова погрустнела. — Жаль.

— Ничего, мы же не навсегда, — успокоила её Женя. — Зайдём снова, как только будет возможность. Правда, Андрейчик?

— Угу, — кивнул я, поднимаясь из-за стола.

Распрощавшись со Светой, мы вместе вышли из подъезда её дома. Женя сказала, что ей в ту же сторону, и попросила, чтобы я её немного проводил. Причин отказываться у меня не было, тем более что у самого на языке вертелись такие вопросы, которые лично Свете я задать пока не мог. А Женя, кажется, очень хорошо её знала и заслуживала доверия.

Пару минут мы шли молча. Женя беззаботно глазела по сторонам, что-то тихонько насвистывая себе под нос, а я всё никак не решался начать с ней разговор. Но дорога до моего дома была слишком короткой, чтобы тянуть время, поэтому я, наконец, собрался с духом и сказал:

— А ведь ей не обязательно было ходить на ту церемонию, — мой голос прозвучал как-то неуверенно на фоне городского шума. — Можно было притвориться больной и получить паспорт потом, отдельно.

— Можно, — всё так же беззаботно согласилась Женя.

Я ждал, что она скажет что-то ещё, но девушка снова принялась насвистывать какую-то мелодию.

— Тогда почему же Света этого не сделала? — спросил я чуть более резко, чем следовало бы. — Зачем было это всё, вот так вот, перед всей школой...

— Значит, она чувствовала, что всё должно быть именно так, — спокойно пояснила Женя. — Девичье сердце не просто понять.

— Девичье? — я горько усмехнулся. — Неделю назад я, может быть, и поверил бы тебе...

Женя остановилась и посмотрела на меня в упор. Её глаза светились какой-то горячей убеждённостью.

— Если ты даже не веришь в её сердце, то как же ты собирался её понять? – с вызовом проговорила она и, развернувшись, перешла на другу сторону дороги.

Когда её чёрное платье скрылось в тени переулка, я вздохнул и медленно побрёл домой. В голове всё ещё вертелись беспокойные мысли вперемежку с незнакомыми чувствами. "Как же я собираюсь понять её сердце? — спросил я сам у себя, и сам же себе возразил: — А кто сказал, что я вообще собираюсь?"

* * *

Глава 11

Едва я успел вернуться домой, как Лена, не дав мне даже толком умыться, затащила меня в мою комнату и буквально прижала к стенке.

— Это что, это правда?! – затараторила она громким шёпотом так, чтобы её не услышали родители. – Ты на самом деле сегодня в садике возле школы… все об этом говорили, сразу после уроков, но я даже не поверила, но все, и девятиклассники тоже, они описывали точно тебя…

— А, ты про это, — сообразил я. Та потасовка в школьном дворе казалась мне событием глубокой давности, хотя на самом деле она произошла всего несколькими часами ранее. – Ну да, было дело.

— Что?! И всё именно так, как они рассказывают? – Лена смотрела на меня глазами, полными какого-то благоговейного ужаса. — Ты пришёл на помощь этому трансвеститу, защитил его от хулиганов?

— Ну, типа того, — кивнул я и, мягко отстранив сестру, подошёл к своему столу, чтобы разложить портфель и приняться, наконец, за уроки.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — Лена следовала за мною по пятам, постоянно пытаясь заглянуть мне в лицо. — Ты, конечно, всегда делал глупости, но сегодня ты просто превзошёл сам себя! Это же надо было такое учудить!

— Любой уважающий себя парень сделал бы то же самое на моём месте, — ответил я, садясь за стол. — Меня не учили проходить мимо, когда обижают слабых.

— Пусть так, но... это немного другой случай, — серьёзно сказала Лена. — Если бы ты только слышал, что о тебе уже болтают...

— Мне не важно, этим идиотам только бы языками чесать, — фыркнул я. — Да и вообще, тебя-то это каким местом...

Я поднял голову и взглянул в глаза сестрёнке. Теперь в них были лишь беспокойство и какой-то тихий испуг. И тут до меня дошло, к каким последствиям может привести моя связь со Светой. Мне-то всё равно, если даже меня назовут извращенцем и запишут в изгои, я привык, но по законам школьного стада то же самое в большей или меньшей степени коснётся и Лены, моей сестры. Получается, я подставил и её тоже.

— Если хочешь, — начал я сухим голосом, — то можешь вообще никому не говорить, что ты моя сестра.

— Ещё чего не хватало! – рассердилась Лена. – Таким братом, как ты, любая сестра бы гордилась, не смотря ни на что! А если кому-то это не понравится, то ты меня защитишь, правда же?

И, не дожидаясь ответа, сестрёнка наклонилась вперёд и крепко обняла меня за шею. Я даже не стал отстраняться или отворачиваться, как делаю это обычно. Мне стало легче от её объятий, а ещё немного стыдно. Как я мог подумать такое о моей сестрёнке, ведь она всегда поддерживала меня, принимала любой мой выбор. Ещё в свои семь лет она всегда вставала на мою сторону, если родители ругали меня за уроки, пропущенные из-за моего увлечения сказками. Она была, наверное, единственным человеком во всём мире, кому я действительно мог доверять.

— От тебя сладко пахнет, — негромко произнесла Лена и потянула воздух носом. – Похоже на мятные пряники. Ты ведь никогда раньше не ел мятные пряники?

Я ничего не ответил. В этот момент мне показалось, что нам с сестрой вообще не нужны слова, чтобы понимать друг друга.

— Мне кажется, он любит сладкое, — с какой-то мечтательностью в голосе проговорила Лена. – Этот Семён.

— Её зовут Света, — сказал я.

— Света? – сестрёнка на секунду задумалась. – Ты нас познакомишь?

— Может быть, — ответил я не сразу. – Как-нибудь в другой раз.

На этой оптимистичной ноте и закончилось всё понимание и одобрение, которое, видимо, было мне отведено судьбой. Едва придя в школу, я попал в некий вакуум изоляции и отчуждённости. Если раньше я был просто нелюдимым чудаком, то теперь стал настоящим изгоем, с которым опасно было даже разговаривать. Особенно сильно это проявлялось в первый день после того события. Возможно, это было совпадение, но даже учителя ни разу не вызывали меня к доске. Весь день я сидел один за своей задней партой, ловя на себе редкие любопытные взгляды и слушая осторожный шёпот со всех углов класса.

На следующий день ситуация немного улучшилась. Видимо, не заметив во мне какого-нибудь агрессивно-извращённого поведения, люди перестали верить большинству самых бредовых слухов обо мне. Некоторые, наиболее независимые индивиды, даже позволили себе обмолвиться со мной парой дежурных словечек. Например, Аня, староста нашего класса, лично сообщила мне о готовящемся школьном турпоходе в эту субботу. А всё та же легкомысленная Маринка, вероятно, по неосторожности, спросила меня о домашнем задании.

Лену, к счастью, мои проблемы вообще не коснулись. По крайней мере, она ничего такого мне не рассказывала. Зато каждый день она спрашивала меня о Свете, и очень обижалась, что я ей ничего не рассказываю. Но что мне было рассказывать? За всю неделю я видел Свету в школе всего один раз. Она действительно пришла в том самом сарафанчике, в котором ходила дома. Но он, разумеется, был так умело отделан рюшками и ленточками, что выглядел чуть ли не кукольнее настоящего платья лолиты.

— Привет, — я первый поздоровался с ней.

— Привет, — ответила она, как ни в чём не бывало.

— Тебе идёт, — я взглядом указал на сарафанчик. – Очень хорошо получилось.

— Спасибо, — Света опустила глазки, то ли от смущения, то ли по какой другой причине. И, прежде чем я успел что-то ещё сказать, добавила: — Ну ладно, мне надо бежать. Пока!

И она растворилась в безликой толпе школьников так же неожиданно, как и возникла из неё. Вообще-то она могла быть и поприветливее, особенно учитывая то, скольким я рисковал, спасая её. Но всё же я, кажется, понимал причину такого поведения.

Если «Света» ещё могла рассчитывать на развитие достаточно близких отношений со мной, то «Семён», при всём своём желании, мог добиться, максимум, дружбы. И то маловероятно, ведь у меня вообще никогда не было друзей, тем более таких. Наверное, Света хорошо понимала это, и потому решила не навязывать мне своё общество.

Может быть из-за этого, может по какой другой причине, к концу недели моя изоляция начала постепенно рассеиваться. Со мной заговаривало всё больше людей, по крайней мере, из тех, кто общался со мной раньше. В общем, последствия той заварушки у школы оказались не такими уж и значительными. Если не считать как минимум нескольких обиженных её участников, пополнивших ряды моих заклятых врагов.

С ними-то я и встретился на крыльце школы сразу после уроков. Кроме Серого, которому я разбил нос, и второго, с насмешливым голосом, было ещё трое старшеклассников, скорее всего, из одиннадцатого. Похоже, они специально сбежали с уроков пораньше, чтобы подкараулить меня.

— Эй, ты, патлатый, — окликнул меня незнакомый бритый парень спортивного телосложения. – Иди сюда, побазарим.

Настроение у меня было паршивое, поэтому я без лишних слов подошёл к враждебной компании с целью «побазарить» с ними всласть. Я ожидал, что мы все сейчас двинемся за школу или в заросли садика, чтобы нам никто не мешал, но все пятеро так и остались стоять возле перил крыльца, на виду у проходящих мимо учеников и учителей. Те двое, с которыми мне уже приходилось сталкиваться, стояли дальше всех от меня. Похоже, они занимали самое низкое положение в этой стае. Я удовлетворённо отметил, что нос у Серого всё ещё опухший и синеватого цвета.

— Слыш, паря, — начал спортсмен хрипловатым голосом. – Ты вообще кто по жизни?

Чего не понимаю, так это такие вот прелюдии перед дракой. С какого ты района, есть чо по мелочи, дай закурить и так далее. Хотя, иногда они доставляют немало забавных моментов, если вести беседу в нужном направлении.

— Я сказочник, — ответил я, и глазом не моргнув.

Вся компания заметно смутилась. Они ожидали ответа вроде «реальный пацан», или что-то типа того, и на эти случаи у них уже была заготовлена своя примитивная программа общения, но вот переменную со значением «сказочник» она не переваривала и зависала. Первым очнулся, как ни странно, спортсмен. А ещё говорят, что они тупые!

— Ну вот что, сказочник, — кисло ухмыльнулся он и кивком указал на Серого. – Помнишь вот его?

— Да помню, не склеротик, — ответил я, тоже ухмыльнувшись в ответ.

— Я вижу, ты смелый, — прищурился спортсмен. – Только смотри, сильно-то не зарывайся. С высоты падать больнее будет.

— Не тебе меня учить, — серьёзно сказал я. – Лучше передай всем своим шестёркам, что если они хоть пальцем тронут Свету…

— Свету? – противно хихикнул другой парень. – Ты про Сёму что ли?

— Ты вообще в курсе, что он парень? – спросил тот, из первых, с насмешливым голосом.

— Да, в курсе, — кивнул я. – И что с того?

— Как что? – парень даже опешил от неожиданности. – Он парень, и одевается как баба!

— Ну и? – настойчиво спросил я. – А если я оденусь, как баба, ты меня тоже будешь бить? Может, сейчас рискнёшь?

— Тьфу, я же говорил, что он тоже педик! – прогнусавил Серый в свой распухший нос, но тут же стушевался под моим пристальным взглядом.

— Ты думаешь, это нормально для пацана, одеваться как баба? – проговорил спортсмен сквозь зубы.

«Нормально» говоришь? С детства ненавидел людей, которые употребляют это слово в контексте своих узких взглядов, чтобы возвысить себя над кем-то, путём унижения последнего.

— Да, я считаю, что если это необходимо, то это нормально, — твердым голосом ответил я.

— Ты хочешь сказать, тогда мы ненормальные? – прохрипел спортсмен.

Бог ты мой, с такой чёрно-белой логикой только в шашки играть!

— Кто вас знает, — фыркнул я. – У вас же какие-то проблемы с этим, а не у меня.

— Это у кого здесь проблемы? – начал было Серый, но спортсмен жестом остановил его.

— Всё с тобой ясно, — сказал он мне. – Иди, куда шёл, но запомни – я в своей школе педиков не потерплю!

И, не дожидаясь ответа, спортсмен оторвался от ограды и пошёл в сторону садика. Вся компания последовала за ним, как стая собак за вожаком. Я остался на крыльце один, не считая пробегающих мимо меня школьников, никто из которых не решался даже взглянуть в мою сторону.

Странно, но благодаря этому разговору я кое-что решил для себя. Я понял, почему никогда не смог бы пройти мимо тогда, в парке. Они считают Свету ненормальной. Меня они тоже считают ненормальным. И если жизнь и вправду была бы чёрно-белой партией в шашки, то мы с ней были бы на одной стороне доски.

* * *

Глава 12

В нашей школе есть обычай – в последнюю субботу сентября ходить в турпоход. Все классы, начиная от восьмого и старше, собираются с утра во дворе школы, выслушивают вступительную речь директора и наставления от своих классных руководителей, а потом нестройной шумной толпой ломятся через ближайший лесок на берег реки, чтобы разбивать там палатки, жечь костры, орать песни и участвовать во всяких конкурсах и соревнованиях.

В этом году погода выдалась отменная. Несмотря на конец сентября, солнце грело ещё по-летнему, на небе не было ни облачка, и даже ветерок, обычно не утихающий в наших краях, словно решил взять выходной на этот день. В такую погоду душа сама словно просилась на природу, прочь из душного города, поэтому, как я узнал от нашей классной, в этот раз к назначенному времени перед школой собралось рекордное число учеников. Даже прогульщики, вроде меня, решили сегодня примкнуть к коллективу.

Лично у меня для этого были свои причины. Во-первых, надо было как-то выходить из творческого застоя, а что для этого может быть лучше, чем порция свежих впечатлений? А во-вторых, мне почему-то показалось очень важным увидеть, в чём же пойдёт Света в этот поход? Её обычный наряд лолиты, разумеется, для прогулок сквозь чащу леса не годился. Но представить её, одетую в спортивные трико и кеды, как многие девушки из нашей школы, я не мог.

Но утолить своё любопытство оказалось не таким простым делом. Классы расположились во дворе школы плотными группами безо всякого порядка, так что найти среди них именно девятые было проблематично, а просто высматривать за высокими спинами маленькую Свету вообще представлялось бесполезным занятием. К тому же насчёт розового платья, которым она обычно выделялась из толпы, я не был уверен.

Ну ничего, у меня был ещё весь день впереди. Тем более что в свой рюкзачок, кроме необходимых походных принадлежностей и коробочки с обедом, заботливо приготовленным Леной, я сунул свою запылившуюся уже тетрадку для творческих заметок. Одним словом, этот день я собирался провести с максимальной пользой, а продолжающаяся изоляция от моих одноклассников практически гарантировала мне свободу от соревнований, песен за костром и других "прелестей" школьного похода.

Так что, когда директриса лично прокричала в мегафон команду выдвигаться, я в самом бодром расположении духа закинул рюкзачок на плечо и зашагал в указанном направлении. Я сразу же отбился от своего класса и, не теряя времени, принялся прочёсывать глазами шумную ораву школьников, выискивая среди них знакомый силуэт.

Мимо меня проходили одни классы за другими: вот весёлые восьмиклассники, для которых этот поход в новинку; шумные девчата класса из девятого, обсуждающие своих любимых поп-звёзд; циничные и надменные одиннадцатиклассники, идущие с таким видом, словно этот поход отвлекает их от действительно важных дел. Но Светы нигде не было видно.

Только теперь, спустя некоторое время, я начал припоминать тот наш разговор в библиотеке. Ведь Света тогда мне честно призналась, что не ходит на уроки физкультуры. А если сравнить этот поход с уроком физкультуры на открытом воздухе, то можно смело предположить, что она вместо него тоже сидит сейчас где-нибудь в библиотеке и читает сказки.

Ну и пусть, свет на ней клином не сошёлся. Моё любопытство по поводу внешности Светы немного поутихло, и я решил просто насладиться красотой осеннего леса, до которого как раз и добралась наша процессия. Хоть опавшая листва была плотно утоптана впереди идущими, её пёстрый ковёр всё же приятно шуршал под ногами. Яркие лучи солнца тут и там пробивались сквозь поредевшие кроны деревьев, словно золотистые колонны, подпирающие потолок леса. Густой аромат осени ударял в нос, заставляя голову идти кругом от переполнявших меня чувств...

— Эй, верзила, — послышался за моей спиной знакомый голос, оборвав мою беспечную мечтательность. — Понеси за меня рюкзак!

Я нехотя обернулся и увидел Маринку в компании ещё двух смеющихся одноклассниц. Даже в такой толпе скрыться от них оказалось не так просто.

— Ну чего молчишь, Андрей? — продолжала Маринка запыхавшимся голосом. — Для тебя это не ноша, а я уже вся взмокла тащить его в гору!

— А ты не беги за мной, тогда и не устанешь, — посоветовал я сквозь зубы.

— Очень надо за тобой бегать! — хмыкнула Маринка, но не отстала от меня ни на шаг. — Мы просто торопимся занять хорошее место на берегу, а то пока все наши дойдут, уже всё расхватают.

— Молодцы, а я-то тут при чём? — невозмутимо произнёс я таким тоном, словно вообще не имел ко всему походу никакого отношения.

— И правда, пойдёмте подальше от него, — язвительным тоном заметила другая одноклассница. — А то ещё заразимся...

Маринка ничего не сказала ей в ответ, но свернула в сторону вслед за своими подругами. Несмотря на то, что меня оставили в покое, красота осени больше не казалась мне такой завораживающей. Теперь я будто отчётливо чувствовал, как вся эта толпа варваров оскверняет её одним своим присутствием. Ускорив шаг, я отделился от основной массы туристов и вырвался вперёд. Разумеется, место на берегу для своего класса я занимать не собирался, просто хотелось хоть немного насладиться относительной тишиной пока что спокойной природы.

Но все мои старания оказались напрасными — оказывается, берег уже заранее был полон организаторами похода, снующими туда-сюда, готовящими конкурсы и мероприятия, очищающими землю от следов присутствия других туристов. Я разочарованно побродил немного вдоль реки, бросая камни в воду и отбиваясь от постоянных вопросов вроде того, с какого я класса, где все остальные и почему я ещё не занял место.

Вскоре, оставив бесполезные попытки отвлечься от мирской суеты, я нашёл, наконец, место стоянки нашего класса, весьма удачно занятое Маринкой, и решил хотя бы немного отдохнуть в тени старой берёзы, возле самой кромки воды. Но, очевидно, у класса на меня были другие планы.

— Пускай этот длинный за хворостом сходит, — сказал кто-то из парней негромко, но я всё же услышал его.

— Ты кого длинным назвал, обрубок? — огрызнулся я, даже не поворачивая головы.

Парень что-то промычал ещё тише, но тут вмешалась Ольга Витальевна, наша классная:

— Андрей, правда, сходи за хворостом для костра, — вежливо попросила она. — Все остальные уже заняты, у нас рук не хватает.

С Ольгой Витальевной я спорить не хотел, изо всех учителей в школе она относилась ко мне лучше всех, и это отношение портить было не в моих интересах. Тем более что это задание пришлось как нельзя кстати — можно было надолго скрыться в чаще леса, чтобы все эти суетливые школяры, косящие под туристов, не мозолили мне глаза.

Взяв верёвку и свой рюкзачок (на всякий случай, не хватало ещё, чтобы кто-то из этих недоумков втихую осквернил его в моё отсутствие), я отправился в ближайшую рощицу. Сначала мне на пути попадалось немало других таких же охотников за хворостом, но по мере того, как я углублялся в чащу, случайных встречных становилось всё меньше. И вот, забравшись достаточно далеко, я решил отдохнуть в тени деревьев под шелест листвы и щебетание птиц. Бросив тощую охапку собранного по пути хвороста, я уселся прямо на неё и достал тетрадку, готовясь записывать накатывающие на меня мысли.

Но не успел я записать ни слова, как вновь меня отвлёк этот надоевший уже хруст ломающихся под чьим-то напором веток. Очередной заблудший искатель хвороста шёл прямо на меня. Это было так некстати, что я приготовился уже отпустить какую-нибудь грубость в адрес незнакомца, но слова так и застыли на кончике языка, когда я увидел её.

Света стояла передо мной с охапкой хвороста в руках и широко раскрытыми от удивления глазами смотрела на меня. Похоже, эта встреча была для неё ещё большей неожиданностью, чем для меня. Вопреки моим ожиданиям, она была одета не в платьице лолиты, не в трико с кедами, а в лёгкий плащик бардового цвета с пояском. Из-под него едва выглядывали коленки, одетые в белые колготки, которые тут же скрывались в высоких резиновых сапожках розового цвета. Волосы, убранные в один аккуратный хвостик, прикрывал красный клетчатый беретик.

— Ой, а ты почему тут? — произнесла она, наконец.

— То же самое я могу спросить и у тебя, — усмехнулся я. Мне почему-то казался забавным её удивлённый вид, особенно с этой огромной охапкой хвороста в руках.

— Меня за хворостом послали, — сказала Света, хотя это и так было ясно. — А тебя тоже, да?

— Нет, я тут сам по себе, вздремнуть решил, а тут откуда ни возьмись туристы, крики, шум... — с самым серьёзным видом сказал я. — Привет, кстати.

— Привет, — чуть слышно пролепетала Света, но тут же, поправив в руках охапку, добавила неожиданно сердитым тоном: — Так, хватит меня смущать! Я же вижу, ты тоже за хворостом.

— Ну ладно, сдаюсь, — улыбнулся я. — Просто решил немного отдохнуть. Тебе, кстати, тоже не мешало бы, а то вон какую кипу тащишь, тяжело ведь.

— Ой, и точно, можно посидеть немножко, — Света положила свою охапку рядом с моей и аккуратно уселась на неё.

С минуту мы сидели молча. Я ждал, пока Света переведёт дух и настроится на непринуждённую беседу. Неожиданно для себя я обнаружил, что даже рад нарушению своего одиночества.

— Скажи, тебе нравятся такие походы? — спросил я, когда Света уже немного отдохнула и начала с интересом разглядывать деревья вокруг нас.

— Не очень, — девочка наморщила носик. — Видишь, в чём мне приходится тут ходить?

Света развела руками, словно призывая меня оценить её внешний вид.

— Да, конечно, на платье лолиты не похоже, — честно сказал я то, что думал. — Но тоже очень миленько, тебе идёт.

— Правда? — Света даже засияла от такого банального комплимента. Впрочем, вряд ли хоть кто-то ещё во всей школе рискнул бы сказать ей это.

— Конечно, особенно по сравнению с этими, в трико и кедах, — я кивком указал в ту сторону, где предположительно должна была находиться стоянка школьного турпохода.

Света тоже повернулась в том направлении, словно пытаясь разглядеть тех самых "этих" в трико и кедах. Но вместо этого с той стороны до нас донёсся настойчивый хруст веток и чьи-то возбуждённые голоса. Я насторожился. Сейчас мне менее всего хотелось, чтобы кто-то нарушил наше уютное уединение. Но вскоре хруст стал утихать, голоса тоже отдалились, хотя всё ещё были слышны где-то в районе ста шагов от нас.

— Пойдём? — предложил я Свете.

— Куда? — удивилась девочка.

— Куда-нибудь подальше в лес, — я поднялся и указал в сторону, противоположную от лагеря туристов.

— Ну ладно, — Света тоже встала вслед за мной и, подняв с земли охапку хвороста, принялась устраивать её поудобнее в своих руках.

— Нет, оставь это здесь, — уверенно сказал я и, как бы в подтверждение своих слов, пнул носком ботинка свою охапку, брошенную на земле.

— Но почему, я же должна принести хворост для костра... — начала Света, но я перебил её:

— Да брось ты, девочек за хворостом у нас не посылают, — с усмешкой проговорил я. — Это всегда работа для мальчиков.

Света не стала возражать, а просто молча поджала нижнюю губу, всё ещё глядя на меня с некоторым сомнением.

— Они в очередной раз подкололи тебя, понимаешь? — продолжал я, решив окончательно добить наивность девочки. — Просто хворост — лучший способ избавиться от тех, с кем не хочется сидеть за одним костром. То же самое и в моём случае. Они не ждут нас, а скорее наоборот.

Всё так же молча Света бросила всю охапку на землю. В её глазах появился огонёк озорной решимости. Перешагнув через кучу хвороста, она пошла за мной вглубь леса, прочь от шумного лагеря школьных туристов.

* * *

Глава 13

Лес всё густел с каждым шагом. Солнечные лучи реже пробивались сквозь кроны деревьев, а нижние ветки словно нарочно лезли в лицо, закрывая и без того почти нулевой обзор. Свете было легче идти следом за мной — я расчищал ей путь сквозь подлесок, а до большинства надоедливых веток она сама не доставала благодаря своему росту. Зато переживать она успевала за нас обоих:

— И зачем мы туда идём? — спрашивала она меня чуть ли не каждые пять минут.

— Не знаю, — честно отвечал я.

— Там дальше уже настоящая чаща, — продолжала хныкать девочка. — Мы точно не заблудимся?

— Заблудимся? — усмехнулся я. — Да возле города найти место, где хотя бы на полкилометра вокруг нет людей — уже удача. Заблудиться тут невозможно.

— Ну, если ты так думаешь... — проговорила Света, но всё же ускорила шаг, стараясь держаться ко мне поближе.

Так мы и шли вперёд сквозь лес, не оглядываясь, словно убегали от какой-то неведомой опасности, а скорее просто от того места, где нас не ждали, и в которое не хотелось возвращаться. Мне казалось, что я спиной ощущал взгляд Светы, слегка боязливый, но доверчивый. Что-то между нами оставалось недосказанным, но слова не спешили вырываться наружу, словно ожидали удобного момента.

— Ай! — раздалось сзади, и я почувствовал, как Света вдруг всем весом повисла на моей куртке.

Обернувшись, я увидел, что её правая нога провалилась почти по колено в какую-то канаву. Наверное, я перешагнул её, даже не заметив, а вот Свете с её маленькими шажками такое было не под силу.

— Осторожней, так можно и покалечиться! — сказал я, помогая девочке вновь твёрдо встать на ноги. — Знаешь, лучше держись за меня, а то мало ли что.

Света кивнула и, как только я двинулся дальше, ухватилась рукой за подол моей куртки. Хотя это ощущение, когда кто-то следует за тобой, крепко держась за твою одежду, было мне знакомым — сестра раньше всегда цеплялась так за меня в людных местах — в этот раз я почувствовал какое-то волнение. Даже если я знал, кто такая Света на самом деле, её прикосновения всё ещё заставляли моё сердце биться чаще, как и в первые дни нашего знакомства.

— Послушай, Андрей, — робко начала Света после небольшой паузы. — Это ничего, что ты со мной?

— Ничего, — ответил я, не раздумывая.

— И в школе у тебя не будет из-за меня проблем? — с надеждой в голосе спросила девочка.

Я вспомнил молчание, взгляды, шёпот за спиной; испуганные глаза Лены; тех парней на крыльце школы; отвращение, с которым одноклассница говорила "пойдёмте подальше от него, а то ещё заразимся". А потом — Свету, на земле, с грязным разорванным платьем и заплаканным лицом...

— Нет, проблем не будет, — уверенно сказал я.

— Хорошо бы, если так, — с сомнением вздохнула Света. — Но я-то знаю, почему со мной никто не разговаривает в школе. Если мальчик будет общаться со мной, его тут же прозовут геем и будут ненавидеть. А если девочка... девочки и сами не хотят со мной разговаривать, я для них никто, ни мальчик, ни девочка, пустое место. Так что если ты будешь со мной общаться, другие девочки подумают про тебя...

Я резко остановился и развернулся, так что Света от неожиданности ткнулась мне лицом в живот. Нагнувшись, я взял её за плечи и легонько встряхнул, заставляя взглянуть себе в глаза.

— Послушай, проблем не будет, ясно? — проговорил я, чеканя каждый слог. — Ты должна мне верить. Ты веришь мне?

Света смотрела мне в глаза с испугом и удивлением. Кажется, она хотела ответить мне, но что-то вязкое и липкое не давало вырваться словам наружу. Я обязательно хотел услышать ответ, он мне был нужен, как живительное заклинание, придающее силы ослабшему. Но когда в уголках глаз девочки уже заблестели слезинки, я отпустил её и, развернувшись, молча продолжил путь.

Секунду спустя я вновь почувствовал, как рука Светы сжала полу моей куртки, даже крепче, чем раньше. Дальше мы шли, не говоря ни слова, пока я в повисшей тишине не различил звук журчащей воды. Похоже, мы описали дугу и вышли обратно к берегу реки.

— Нам туда, — указал я путь.

Света молча последовала за мной, и вскоре нашему взору открылся участок реки, перегороженный полуразрушенной запрудой из больших угловатых валунов. Вода, скапливаясь в небольшой водоём перед ней, с шумом прорывалась меж камней и бурным потоком уносилась куда-то в чащу леса. На противоположном берегу раскинулся небольшой песчано-каменистый пляж, от которого в лес вела узкая, но утоптанная тропинка. Похоже, летом это место пользовалось популярностью у местной ребятни, но в остальное время года пустовало.

— Я думаю, было бы неплохо перебраться на ту сторону, — предложил я, оценив состояние запруды.

— А это не опасно? — Света сжала губы и украдкой взглянула на меня.

— Нет, по ним часто ходят, — я указал на вытоптанную траву на берегу возле запруды. — Хотя, если ты мне не веришь, можешь оставаться здесь.

И я, поправив рюкзачок за плечами, уверенно шагнул на первый валун. Он слегка пошатнулся под моим весом, но я тут же прыгнул на следующий. Всего в три шага я преодолел половину запруды и остановился на её середине. Обернувшись, я увидел, что Света медленно, осторожно перебирается с первого камня на второй. На фоне этих огромных валунов и бурного потока воды, она смотрелась особенно хрупкой и беззащитной, как одинокий цветок, выросший на крутом берегу горной реки.

Встряхнув головой, я прогнал нахлынувшие фантазии и быстро пересёк остаток пути до берега. Пока Света переправлялась вслед за мной, аккуратно проверяя каждый камешек, прежде чем ступить на него, я нашёл удобный ствол поваленного дерева и, устроившись на нём, принялся распаковывать свой рюкзачок. К тому времени, как Света добралась до берега, я уже успел открыть коробочку с обедом и доставал из неё завёрнутые в фольгу съестные припасы.

— Ой, а я свой обед в лагере оставила, — Света сглотнула слюну при виде еды.

— Ничего, тут на нас обоих хватит, — успокоил я девочку. — Моя сестра, как всегда, перестаралась с количеством.

— Тебе сестра готовит? — спросила Света, усаживаясь на бревно рядом со мной.

— Да, она у меня хозяйственная, — я достал пирожки с мясом и протянул один из них Свете. — Сладкого, к сожалению, нет, я ведь его не люблю. Но зато всё очень сытное.

— Можно, да? — неуверенно спросила девочка, принимая угощение.

— Конечно, можно! — ответил я с усмешкой. И, немного погодя, почему-то добавил: — Мы ведь друзья.

Света застыла с куском пирожка во рту и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом. Я отвернулся и сделал вид, что очень увлечён разворачиванием пакета с бутербродами. Кроме этого, в коробочке с обедом были два яблока, три банана и почему-то тоже два маленьких пакетика сока. Лена словно знала, что мне придётся делиться с кем-то, когда собирала обед.

Дальше мы ели молча, наслаждаясь вкусом походной еды под шум воды, пробивающейся через каменную запруду. Как известно, самые обычные пирожки и бутерброды обретают восхитительный вкус и невероятную сытность, если их есть на природе после утомительного пешего перехода.

— Всё было просто замечательно! — довольным голосом заметила Света, вытирая салфеткой губы после еды. — Передавай сестре мою благодарность!

— Обязательно, — пообещал я. — Как только вернусь, так сразу. Кстати, время-то уже второй час, скоро и поход заканчивается.

— Точно, нам надо возвращаться, пока нас не начали искать! — спохватилась Света.

Собрав остатки еды, мы направились обратно к запруде, чтобы переправиться на свой берег. Я опять так же быстро пересёк реку и остановился, ожидая, пока Света доберётся по камням до меня. В этот раз она шла увереннее, кое-где даже перепрыгивая через камень. Но как оказалось, эта уверенность была напрасной.

Когда Свете оставалось всего пара метров до берега, она прыгнула сразу слишком далеко, но не рассчитала, и её нога, соскользнув с мокрого камня, угодила в щель между валунами. Я мигом бросился ей на выручку и быстро помог девочке выбраться на берег, но она тут же села прямо на землю, схватившись за ногу.

— Что такое, ушибла? — обеспокоено спросил я.

— Кажется, подвернула, — проговорила Света сквозь слёзы.

— Идти сможешь? — без особой надежды спросил я. — Попробуй пошевелить.

Света чуть двинула ногой, но тут же снова сморщилась от боли.

— Понятно, — произнёс я и, повернувшись к Свете спиной, присел на корточки. — Забирайся, я тебя понесу.

— А... это ничего, да? — растерялась девочка. — Может, я как-то сама понемногу?

— Куда ты сама, мы так и к ночи не дойдём, — возразил я. — К тому же, это я затащил тебя сюда, так что это моя вина.

Света не стала спорить и, взобравшись мне на спину, обхватила мою шею руками. Я локтями прижал её ноги к своим бокам, прихватил рюкзак и, поднявшись, бодро зашагал вперёд. Несмотря на то, что теперь мне не приходилось подстраиваться под шаг Светы, передвигались мы всё же медленнее — без свободных рук было намного сложнее отбиваться от нижних веток деревьев, да ещё и приходилось следить, чтобы они не попадали Свете в лицо.

— Прости, — чуть слышно сказала Света, когда мы были на полпути до нашего лагеря.

— Да ничего, мне не тяжело, — ответил я.

— Я не про это, — я вдруг отчётливо почувствовал горячее дыхание девочки на своём ухе. — Тот поцелуй... прости, что так получилось.

Зачем, зачем она сейчас это вспоминает? Мне не хочется думать об этом, особенно в этот момент, когда она сидит на моей спине, прижимается ко мне ногами, обнимает руками мою шею... что я должен почувствовать?

— Я сделала это потому, что думала, что ты, узнав правду, больше не захочешь со мной общаться, — продолжала Света, щекоча моё ухо своим дыханием. — Но я ошиблась, ты не такой.

— Не такой? — переспросил я.

— Да, ты можешь меня понять и принять такой, какая я есть, — руки Светы крепче обхватили мою шею. — Если ты меня не простишь, то я тем более никогда себя не прощу за то, что ради секунды блаженства потеряла такого хорошего друга!

Блаженства? Даже так? Хотя, сам-то я в тот день едва до дома дошёл от головокружения... но что поделать, разум не знал, а сердце, как оказалось, легко обмануть.

— Поэтому прошу тебя, если это ещё возможно, давай останемся друзьями! — голос Светы дрогнул, дыхание участилось.

Услышать такое от девушки — обычно равносильно тому, что тебя просто посылают куда подальше. Но, учитывая обстоятельства, сейчас эта же самая фраза звучала, как мольба, как отчаянный крик души.

— О чём ты говоришь? — я усмехнулся. — Я ведь сказал уже сегодня, что мы с тобой друзья. Своих слов я на ветер не бросаю.

Готов поклясться, в тот момент я почувствовал, как сердечко Светы едва не выскочило из груди. Она обняла мою шею так крепко, что мне пришлось даже остановиться, чтобы перевести дух.

— Спасибо тебе, Андрей! — проговорила она уже сквозь слёзы радости. — Я буду твоей самой преданной подругой, можешь обращаться ко мне по любому поводу! А, кстати да, я же обещала дать тебе свой телефон...

В этот день я, наконец, получил то, о чём мечтал целых две недели напролёт — номер её телефона. А ещё — первого в своей жизни друга. Вернее, подругу, которую я мог бы понимать и защищать, и которая никогда в жизни не сказала бы мне, что я не похож на сказочника.

* * *

Глава 14

— Мне только что всё рассказали, — серьёзно сообщила мне Лена, без стука войдя в мою комнату воскресным утром.

— Ты о чём? — я нехотя оторвался от экрана монитора.

— Звонила моя подруга, её сестра из девятого класса была в походе и сама всё видела своими глазами, — всё тем же суровым тоном пояснила сестра. — То, как ты принёс этого транс... то есть Свету в лагерь на своей спине.

— А, ну да, было дело, — мне, как обычно, потребовалось некоторое время, чтобы вернуть витающие в облаках мысли обратно на землю. — Она подвернула ногу, пока мы были в лесу. Поэтому мне пришлось нести её на себе до лагеря.

— Что?! — Лена чуть не подскочила на месте. — Вы были в лесу вдвоём?

— Ну да, отбились от похода на время, — сказал я, задумчиво прокручивая в голове события вчерашнего дня. — Кстати, совсем забыл, тебе спасибо за обед от Светы, ей очень понравилось.

— Правда? — обрадовалась Лена, но, тут же опомнившись, добавила: — Так вы и обедали вместе? И чем же ещё вы там занимались в лесу?

— Ну... — всё так же задумчиво протянул я. — Гуляли, болтали, лазили по камням на другой берег.

— Не прикидывайся дурачком! — строго воскликнула Лена. — Как будто я не знаю, чем занимаются парень и девушка, намеренно убежавшие в лес, чтобы остаться наедине!

— Девушка? Ты имеешь в виду... — и тут до меня окончательно дошла причина возмущения сестры. — Да ты что, с ума сошла?! Чтобы я и Света... это невозможно! Ты же знаешь, что она... ну, в общем, мы просто друзья, и ничего более.

— Уф, хорошо, что ты всё-таки натурал, — с неподдельным облегчением вздохнула Лена. — В ином случае у меня бы просто не осталось шансов...

— Так, про какие шансы ты опять болтаешь?! — настала моя очередь возмущаться. — У тебя слишком много пошлостей на уме для двенадцатилетней девочки!

— Ну и ладно, — Лена даже показала мне язык, совсем как маленькая. — Лучше скажи, как там твоя Света, нога прошла у неё?

— Да, наверное, — произнёс я неуверенно. — Я отнёс её в медпункт лагеря, её там должны были осмотреть.

— Должны были? — Лена снова нахмурилась. — Ты даже не дождался, пока ей помогут, просто ушёл и бросил её?

— Странно, — я посмотрел сестрёнке в глаза. — В прошлый раз ты говорила, что я вообще поступил безрассудно, вступившись за Свету. А теперь ты...

— Да брось, тебе уже всё равно нечего терять, — с улыбкой отмахнулась Лена. — Раз уж взялся за это, то веди себя до конца, как мужчина. Не удивительно, что у тебя до сих пор нет девушки!

— Ты опять начинаешь? — грозно произнёс я. Разговоры на эту тему мне уже так надоели, что в последний раз я пообещал Лене, что накажу её, если она ещё раз вспомнит про то, что у меня нет девушки.

— Ой, напугал! — огрызнулась Лена, но всё же поспешила удалиться из моей комнаты от греха подальше.

И всё-таки Лена была права. Я ведь даже не знаю, насколько помогли наши медики Свете, и смогла ли она добраться до дома самостоятельно. Ведь рассчитывать на чью-то ещё помощь она не могла, а я как ушёл вчера, так больше с ней и не связывался. Хотя у меня была для этого возможность — номер-то она свой мне дала.

Я взял со стола сотовый и перелистал список контактов. В группе "Друзья" был только один номер — Светин. Я немного поколебался, теребя телефон в руках, взглянул на часы — время было уже почти обеденное. "Просто позвоню, спрошу про ногу", — решил я для себя и нажал кнопку вызова.

— Алло, — ответила Света почти сразу.

— Привет, это Андрей, — представился я.

— Андрей? — голос Светы мигом повеселел. — Доброе утро!

— Доброе, — подхватил я. — Я звоню спросить, как там твоя нога?

— Спасибо, уже не болит, — жизнерадостно ответила Света. — Вчера мне сделали перевязку в медпункте и довезли на машине до дома. В походе у них всегда дежурит машина, потому что там часто случаются разные неприятности.

— Вот как? Ну рад за тебя, — я с облегчением выдохнул. К счастью, всё обошлось и ей не пришлось ковылять до дома одной.

— А... ты как, всё нормально, да? — спросила Света, слегка замявшись.

— Я? Нормально, а что со мной будет? — я даже немного удивился.

— Ну это я просто так спросила, — Света тихонько хихикнула.

Я не привык общаться по телефону, и даже не знал, стоит ли продолжать разговор, или закончить его, но Света сама решила этот вопрос:

— Ты сегодня, наверное, сильно занят, да? — спросила она немного вкрадчивым тоном.

— В общем-то, нет, — ответил я, не долго думая. С уроками я расправился ещё вчера, а вдохновения, чтобы писать сказку, так и не нашёл.

— Тогда, может быть, сходишь с нами в кафе? — предложила девочка, скрывая волнение в голосе.

— С вами? — уточнил я, тоже стараясь не выдать своё удивление.

— Ну да, мы с Женей, Ромой и Никой договорились встретиться в Виктории сегодня в два часа, — пояснила Света. — Если ты придёшь, будет просто замечательно!

— Хорошо, я приду, — пообещал я девочке.

— Правда? — Света словно не поверила своим ушам. — Вот здорово! Ну, тогда до встречи!

— Ага, давай, — сказал я и завершил вызов.

Часы показывали без пяти двенадцать, а значит у меня ещё было время подготовиться. Нет, я, конечно, не собирался уделить почти два часа своей внешности или одежде, но всё-таки это была моя первая обычная встреча с друзьями. Ну, если выражаться точнее, со Светой и её друзьями. Ведь после церемонии я виделся только с Женей, да и то эта встреча оставила двоякое впечатление. А вот как теперь себя поведут Ника и Рома, я даже не предполагал.

Наскоро пообедав, чтобы не забивать желудок перед кафе, я начал собираться на встречу. Лена, похоже, что-то заподозрила ещё во время еды, потому что сразу после обеда вновь заявилась ко мне в комнату.

— Куда это ты собрался? — строго спросила она меня.

— Не твоего ума дела, — я и так нервничал перед этой встречей, а тут ещё под руку лезут.

— Неужели на свидание? — Лена пропустила мимо ушей мою грубость.

— Если ты сейчас же не отстанешь, то я устрою тебе свидание с ремнём! — пригрозил я, выгоняя сестру из комнаты.

К половине второго мне удалось, наконец, найти приличную футболку, погладить брюки и побриться. Моим шагом до Виктории было всего минут пятнадцать дороги, но я решил выйти пораньше, чтобы избавиться, наконец, от пытливых взглядов сестры. Сегодня погода была уже не такая замечательная, как вчера, поэтому мне пришлось надеть ветровку.

Когда я пришёл в Викторию, там было уже довольно много народу, но никого из Светиных друзей не было видно. Их любимый столик тоже оказался незанят, поэтому я уселся за него, придвинув заодно пятый стул. У розовой официантки я заказал стакан минералки с газом, и неторопливо потягивал её через трубочку, коротая оставшееся время до назначенного часа.

Но долго ждать мне не пришлось — где-то без десяти два на пороге кафе появилась Ника. Сегодня она была в широких рэперских штанах и толстовке с капюшоном. Не глядя по сторонам, она тут же направилась к моему столику и, бросив мне на ходу "привет", села на свободный стул. Сначала я даже смутился от такого бесцеремонного отношения, ведь мы виделись с ней всего во второй раз. Но к официантке Ника обратилась точно так же и, заказывая два молочных коктейля, даже не взглянула в её сторону. Видимо, это была её обычная манера общения.

Ника достала из сумки целую кучу журналов, тетрадей и изрисованных листов бумаги, разложила их по столику и принялась увлечённо изучать. Мельком взглянув на обложки, я понял, что это опять всё та же манга, которой девушка интересовалась и в книжном магазине. Пару минут я молча наблюдал, как её зелёные глаза быстро бегают по странице, но не слева направо, как в европейских языках, а наоборот, справа налево. Хотя манга и была переведена на русский, последовательность картинок комикса оставалась оригинальной.

— Андрей, — неожиданно обратилась ко мне Ника, не отрываясь от чтения. — Ты ведь писатель?

— Ну, вроде того, — кивнул я, не успев даже удивиться.

— Тогда скажи мне, как писатель, — продолжала девушка, всё так же не глядя на меня, — у твоих героев существуют реальные прототипы?

— Хм... — я немного задумался. — Кого-то конкретного не могу назвать, скорее, это всегда собирательные образы, и эти персонажи существуют только в моей голове.

— А если бы они существовали в реальной жизни, — Ника подняла на меня свои проницательные глаза, — то ты смог бы полюбить кого-то из них?

Я даже опешил от такого вопроса, но девушка продолжала сверлить меня взглядом, требуя чёткого ответа.

— Ну, я пишу сказки, поэтому все мои персонажи либо дети, либо какие-то сказочные существа, — вывернулся я, наконец. — Поэтому к ним я смог бы испытывать, разве что, только отцовские чувства.

— Понятно, — Ника выглядела слегка разочарованной, но хотя бы отстала от меня.

Следующей в кафе пришла Света. Она вновь обрадовалась мне, поприветствовала Нику и заказала клубничный коктейль. Несмотря на прохладную погоду, она была одета всё в тот же расшитый сарафанчик, что и в школе.

— Вы уже общаетесь? — весело спросила Света, усевшись на стул между мною и Никой.

— Ну да, типа того, — неуверенно ответил я.

— Ясно, — понимающе кивнула Света, взглянув на гору манги и тетрадей на столике. Потом, наклонившись ко мне, шёпотом добавила: — Не обращай внимания, на неё такое иногда находит, и она так увлекается, что забывает про всё на свете.

— Мне это тоже знакомо, — улыбнулся я, припоминая свою рассеянность в периоды особо бурного творчества.

Ника не обращала на нас уже ровным счетом никакого внимания и что-то срисовывала со страницы манги в одну из тетрадок. Один молочный коктейль она уже выпила и принялась за второй. Похоже, она была ещё большей сладкоежкой, чем Света.

Через минуту подоспели и Женя с Ромой. Девушка была, как всегда, в своём платье чёрной принцессы, таком же лёгком, как и у Светы, а Рома на этот раз в мешковатых потёртых джинсах, тёмно-синей куртке и с хмурым выражением лица.

— О, какие люди! — заулыбалась Женя, завидев меня. — Решил присоединиться к нашей скромной компании?

— Привет, — пробормотал Рома, не обращаясь ни к кому в отдельности. Руки он мне снова не подал.

Женя и Рома заняли оставшиеся два стула слева от меня. Женя заказала горячий шоколад, чтобы согреться, а Рома — двойной чёрный кофе. Сегодня он, видимо, был без своей фляжки.

— И что мы все такие унылые сидим? — начала Женя, немного отогревшись после пары глотков горячего шоколада. — Мы же не на поминки собрались!

— Тебе легко говорить, — беззлобно огрызнулся Рома, нервно проводя пальцем по краю чашки.

— Так, ну с этим всё понятно, — отмахнулась от него Женя. — Грусть, тоска и уныние.

— Его недавно девушка бросила, — шёпотом пояснила мне Света. — Уже три дня ходит сам не свой.

Меня несколько удивило это заявление. Я-то думал, что Рома — гей, сам не знаю, почему.

— Вероничка вообще в параллельном мире, — продолжала свои комментарии Женя.

Она для наглядности даже помахала рукой перед лицом Ники, но та только нахмурилась и отвернулась, придвинув к себе поближе томик манги.

— Ну а ты, Андрейчик, что скажешь нового? — повернулась ко мне Женя.

— Да ничего особенного, — я пожал плечами. Рассказывать, в самом деле, было нечего. В творчестве застой, в личной жизни — одни обломы, а говорить в выходной про учёбу не рискнёт даже такой зануда, как я.

— Всё ясно, — обречённо вздохнула Женя. — Ну что, Светочка, давай тогда хоть мы с тобой разбавим эту кислую атмосферу приятной беседой!

— Конечно, — весело подхватила Света. — Ведь нам, лолитам, не положено грустить ни при каких обстоятельствах!

— А чёрным тоже что ли? — я недоверчиво взглянул в лицо Жени, на котором и вправду сияла добродушная улыбка.

— Разумеется, не меньше чем сладким! — заверила Женя. — Не путай с готячками, это у них на лице скорее второй нос вырастет, чем появится улыбка.

Как оказалось, девушки не шутили — они тут же легко завели беседу о разновидностях платьев лолит, потом перевели тему на вкусности и сладости, за которыми тут же плавно последовали хитрости домашнего хозяйства, а затем разговор как-то сам перешёл на косметику, уход за волосами и кучу других девчачьих мелочей.

Всё это у них происходило так плавно и естественно, что мне даже в голову не приходило вмешаться в их разговор. Несмотря на то, что мы с Ромой и Никой упорно молчали, за столом всё же стало веселее. Но вскоре девушкам надоело всех развлекать, поэтому Женя предложила другой вариант:

— Может быть, пойдём прогуляемся немного, чем в кафе сидеть? — сказала она, когда их беседа уже почти выдохлась. — Пока погода ещё не совсем холодная, а то в этом году нам вряд ли ещё удастся пройтись по улицам в своих летних нарядах.

Идея была подхвачена всеми, даже Никой, которая ради такого дела даже оторвалась от своей манги. Расплатившись за напитки, мы все впятером вышли из Виктории на шумную улицу воскресного города.

* * *

Глава 15

За то время, пока мы провели в кафе, погода ещё больше испортилась. Небо окончательно затянула мрачная пелена туч, северный ветер усилился и пробирал даже сквозь одежду. Несмотря на прохладную погоду, улицы города и не собирались пустеть. Каждый, кому не лень, спешил последний раз в году прогуляться в летней одежде. Особенно много было девушек в легких платьях, сарафанах, мини-юбках, от одного взгляда на которых самому становилось холодно.

Наверное, все они рассуждали точно так же, как Женя со Светой. Наши лолиты шли под ручку впереди процессии, плотно прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Лично я был одет по погоде и не понимал смысла таких жертв. И даже когда очередной порыв ветра приподнимал юбки девушек, являя свету миленькие кружевные панталончики, я не чувствовал ничего, кроме жалости к их обладательницам.

— Вы там ещё не совсем задубели? — спросил я девушек, когда смотреть на их дрожащие от холода спины стало уже невмоготу. — А то, может, зайдём куда-нибудь погреться?

— Не мешай, мы мёрзнем за идею! — проговорила Женя сквозь стучащие зубы. – Нас согревают восхищённые взгляды прохожих!

Да, среди удивлённых и насмешливых взглядов встречались и восхищённые, но это восхищение, скорее всего, относилось к смелости девушек. Всё таки наш провинциальный народ не привык видеть на улицах городов лолиток, мило гуляющих под ручку, и относился к этому только как к бесплатному представлению.

— Ну как хотите, о вас же беспокоюсь, — произнёс я негромко, пожав плечами.

— Все женщины такие, — печально вздохнул Рома рядом со мной. — Заботишься о них, буквально на руках носишь, а они потом заявляют, что ты слишком мягкотелый, даже на мужика не похож!

— Что поделать, женщинам нравятся уверенные в себе мужики, — я слегка ухмыльнулся. — Иногда с ними жёстче надо.

— Точно, это как когда собаку приручаешь, — неожиданно вставила Ника. Я-то думал, что она нас не слушает. — Тут главное — показать, кто в доме хозяин десу.

— Глупое сравнение, — скривился Рома. — Хотя, в чём-то ты права.

— Но с другой стороны, если быть с ними слишком жёстким, то они тоже обижаются и бросают тебя, — рассудительно заметил я.

— Вот именно, они сами не понимают, что им надо! — с готовностью подхватил Рома.

— Значит им надо, чтобы мужчина был жестким, когда они хотят жесткости, и нежным, когда они хотят нежности десу! — многозначительно заявила Ника.

— Слишком многого они хотят, — буркнул я.

— Я тоже так думаю! — уже почти радостно воскликнул Рома. — Хоть вы, ребята, меня понимаете! Не то что эти...

Он указал взглядом на идущих впереди Женю и Свету, пытающихся закрыться от ветра Жениным кружевным зонтиком.

— Эй, я вообще-то тоже девушка десу! — возразила Ника.

— Это не важно! — отмахнулся Рома. — И вообще, перестань постоянно повторять это своё "десу"!

— Ня, — произнесла Ника, видимо, в знак согласия.

— Что вы там шепчетесь, а? — повернулась к нам Женя. — Заседание клуба холостяков?

— Ой, кот бы говорил! — огрызнулся Рома.

— Кот бы помолчал, — в тон ему ответила Женя.

— Кот бы чай попил, — хихикнула Света из-под зонтика.

— Ня! — Ника даже зажмурилась.

Я всё меньше понимал, о чём они говорят, но сама атмосфера общения показалась мне очаровательной. Они даже спорили совершенно беззлобно, по-дружески. Хотя, не удивительно, что это показалось мне необычным — ведь я никогда раньше не проводил время в компании друзей.

— И всё-таки, у меня с этим проблем нет, — отрезала Женя, возвращаясь обратно под зонтик.

— Легко ей говорить, — негромко проворчал Рома.

— А что, у Жени есть парень? — полушёпотом спросил я у него.

Конечно, не было ничего удивительного в том, чтобы у красивой шестнадцатилетней девушки был парень, но почему же тогда она ни разу не обмолвилась даже словечком о нём?

— Нет, и никогда не было, сколько я её знаю, — усмехнулся Рома. — Так что не особо верь её этому "нет проблем" — советчик из неё никакой.

Тем временем наша компания миновала Площадь Победы, обогнула группу зданий администрации и вышла на аллею, ведущую к горсаду. С его тихими дорожками среди деревьев, резными скамейками в уютных закутках и приглушённым светом фонарей он всегда был излюбленным местом молодых парочек и небольших компаний, вроде нашей. Осенняя пора накладывала свой отпечаток романтизма на атмосферу горсада, заставляя его посетителей забыть о привычной мирской суете и погрузиться в мир чувственных переживаний.

Завидев у самого входа в сад ларёк сети быстрых закусочных, Женя и Света поспешили к нему, чтобы выпить по стаканчику горячего кофе «три в одном» и хоть немного согреться. Мы же остались дожидаться их возле небольшого пруда, обнесённого чугунной оградой, в котором лениво плавали перекормленные посетителями утки. Пару минут мы наблюдали, как две девочки по соседству с хохотом бросают в воду хлеб, пытаясь привлечь птиц ближе к берегу. Но те вскоре смутились под нашими взглядами и отошли на другую сторону пруда.

— Послушай, Андрей, — как-то несмело начал Рома. — Света... что ты о ней думаешь?

— О Свете? — я посмотрел на девочку, всё ещё стоящую в очереди у ларька. — А что я о ней должен думать?

Почему он спрашивает? Неужели вот он — тот момент истины, когда выясняются отношения между мной и друзьями Светы. В самом деле, могут ли они доверить мне, почти незнакомому человеку, свою маленькую Светочку, которую так легко ранить или обидеть одним неосторожным словом.

— Ну... — продолжал Рома, не глядя на меня. — Что ты думаешь о ней, как о девушке?

Что я думаю? И правда, что я думаю о ней, как о девушке? Принимаю её такой, как есть? Уважаю её право быть тем, кем она хочет? Нет, всё не то, не этого ответа от меня ждут!

— Я имею в виду, — поспешил объяснить Рома, видя моё замешательство, — межу вами есть какие-то... близкие отношения?

— А, ты про это? Конечно нет, ведь... — я чуть было не ответил ему теми же словами, что и сестре сегодня утром, но вовремя опомнился. Наверняка, даже намёк на то, что я не рассматриваю её, как девушку, показался бы слишком грубым для её друзей!

— Понятно, — похоже, Роме этого ответа было достаточно. Он посмотрел на девушек, уже ожидающих свой кофе у ларька, и добавил: — Пойду, тоже возьму себе что-нибудь перекусить.

Удовлетворил ли его мой ответ? Какие он сделал для себя выводы? Я ничего не успел понять по выражению его лица, ведь он так спешно покинул нас с Никой и направился к ларьку, чтобы успеть проскочить за девушками без очереди. Взяв какой-то бутерброд, Рома присоединился к лолитам за столиком возле ларька и тут же завёл какую-то интересную беседу с ними.

Получилось как-то странно — наша компания словно разделилась напополам: Света, Женя и Рома за столиком, весело болтая и наслаждаясь вкусом некачественного фастфуда, а мы с Никой возле ограды, молча наблюдая за дрейфующими по поверхности пруда утками. Ника, похоже, не находила эту ситуацию странной, поэтому я хотел уже предложить ей присоединиться к остальным за столиком, но девушка сама завела беседу на неожиданную для меня тему:

— Но ведь раньше, когда ты ещё ничего не знал про Свету, — начала она безо всякого вступления, — она тебе нравилась, как девушка?

— Что, почему ты так думаешь? — даже опешил я, но Ника уставилась на меня своими проницательными зелёными глазами, требуя ответа, так что мне пришлось продолжить: — Ну... теперь, когда ты говоришь об этом... может быть...

— Так всё-таки нравилась, — удовлетворённо завершила Ника мои путаные объяснения. — Интересно, да?

— Что же интересного? — спросил я почти возмущённо. Может быть, со стороны всё это и казалось "интересным", но говорить это мне в лицо — это как-то грубо, даже учитывая её манеры.

— Помнишь, о чём я говорила тебе сегодня в кафе, — невозмутимо продолжала Ника. — Ты видел лишь внешний визуальный образ Светы, и на его основании создал в своей голове целостное представление о ней.

— Ну да, — неохотно согласился я.

— И именно этот "персонаж" в твоей голове тебе и понравился, понимаешь? — глаза Ники уже блестели каким-то странным возбуждением. — Но стоило тебе узнать о ней что-то новое, не соответствующее стереотипу, составленному на основании визуального образа, и возникший когнитивный диссонанс разрушил всю твою симпатию к этому "персонажу" в твоей голове.

— Возможно, — всё так же сдержанно произнёс я. Несмотря на то, что я боялся затронуть эту тему, чтобы не обидеть Свету и её друзей, Ника почему-то сама заговорила об этом. — Но всё-таки, к чему ты клонишь?

— А я говорю о том, что когда тебе кто-то нравится, или ты кого-то любишь, то это всегда лишь стереотипный образ в твоей голове, и именно к нему ты испытываешь чувства десу, — Ника уже не смотрела в мою сторону, её глаза, горящие зелёным пламенем, были устремлены как будто внутрь её самой. — Так какая тогда разница, имеет ли этот образ реальный прототип, или он полностью вымышлен?

Я перевёл взгляд на Свету. Она стояла за столиком между Женей и Ромой и весело смеялась, видимо, над шуткой последнего. Вдруг она подняла глаза всего на секунду и, бросив на меня взгляд, снова опустила их, сделав вид, что изучает содержимое стаканчика с кофе. Интересно, что про меня они уже успели обсудить, особенно с Ромой, который буквально допрашивал меня пару минут назад?

— Эй, Андрей, ты меня слушаешь? — Ника легонько потянула меня за рукав, привлекая к себе внимание.

— Прости, я подумаю об это позже, — сказал я, отстраняясь от ограды. — Пойдём лучше к остальным, а то нехорошо как-то получается.

Ника спорить не стала и с разочарованным видом пошла вслед за мной к столику возле ларька. Дождавшись, пока Рома дожуёт свой бутерброд, мы все вместе отправились дальше гулять по горсаду. Остаток вечера пролетел незаметно за непринуждённой болтовнёй, которую вновь затеяли отогревшиеся лолиты и слегка повеселевший Рома.

Было немного странным то, что за всё это время я и словом не обмолвился со Светой, несмотря на то, что именно она пригласила меня на встречу. Однако, когда пришла пора прощаться, мы разделились на две группы — Женя, Рома и Ника вернулись на проспект Ленина, а мы со Светой, пройдя через задние ворота горсада, пошли дворами в направлении нашей улицы.

— Вообще-то мама говорила мне не ходить этой дорогой по вечерам, — начала Света, когда мы проходили один совсем уже тёмный переулок, — но раз уж ты провожаешь меня, то я думаю, всё нормально, да?

— Конечно, да и время ещё совсем не позднее, — успокоил я девочку. — Сейчас даже захудалого хулигана не встретишь, а уж тем более маньяка.

Но дальше этой и ещё нескольких общих фраз наш разговор никак не клеился. Мне почему-то не давали покоя слова Ники о том, что все мои чувства к Свете были на самом деле направлены лишь на её визуальный образ. Я покосился на девочку, идущую рядом со мной. Глядя на её худенькие плечики, стройные ножки и милое личико я всё ещё не мог заставить себя поверить в то, что она, так сказать, не совсем девочка.

Как там Ника сказала, "когнитивный диссонанс"? Я не очень разбирался в психологии, но это понятие встречал и раньше. Его употребляли в тех случаях, когда получаемая человеком информация об окружающей действительности расходилась со сложившимися в его сознании стереотипами. Вот уж точно, лучшего термина и подобрать нельзя было!

Однако, кое в чём она была не совсем права — одного визуального восприятия было бы недостаточно, чтобы создать в моём сознании столь чёткий образ понравившейся мне девушки. Её голос, речь, манеры поведения и общения — всё это было настолько женственным, что у меня даже мысли не возникало усомниться в истинности своих впечатлений. Я уж не говорю о прикосновениях... особенно о том единственном, когда соприкоснулись наши губы. Нет, ну разве мог я убедить себя, что поцелуй парня может быть столь же сладок и волнителен, как поцелуй девушки?

Наверное, Ника всё-таки ошиблась. Не важно, какую правду я знал теперь, какое имя было написано в паспорте Светы; всё же где-то в душе, или в сердце, или даже в коре головного мозга Света была и остаётся самой настоящей девушкой, и никакой когнитивный диссонанс не в силах разрушить этот истинный образ, спроецированный в моём сознании.

— Ну вот я и дома, — голос Светы прервал мои размышления. — Спасибо, что проводил.

— Ага, не за что, — пробормотал я в ответ.

Света немного замялась, теребя в руках свою пушистую сумочку. Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но не решалась.

— И тебе тоже спасибо, — начал я, чтобы развеять смущение девочки, — за хороший вечер. Давно я просто так не гулял по городу, в компании друзей.

— Правда? — голубые глаза девочки словно засияли весёлым блеском в сумерках. — Я так рада! Всё время боялась, что тебе будет скучно с нами! Ведь я такая никчёмная, даже не могла тебя ничем развлечь за весь день.

— Ничего страшного, развлекать компанию — это, кажется, дело Ромы? — улыбнулся я.

— Да, он у нас такой, всегда веселит нас, даже если самому тоскливо на душе! — охотно подхватила Света. — Ты ведь успел с ним поговорить, да?

— Верно, и с Никой тоже, — кивнул я. — Она хоть и странная, но всё равно её интересно послушать.

— Я так рада, что ты не скучал! — повторила Света, и в самом деле сияя от удовольствия. — Тогда, может, сходишь с нами ещё как-нибудь погулять на той неделе?

— Хорошо, — согласился я.

— У меня теперь тоже есть твой номер, — Света снова немного смутилась. — Можно, я буду звонить тебе иногда?

— В любое время, — заверил я. — Буду только рад.

— Ну ладно, тогда я побежала, — заторопилась Света, мельком взглянув на светящееся окно своей квартиры. — Меня мама уже заждалась, наверное.

— Давай, до встречи, — попрощался я с девочкой. — Может, завтра в школе увидимся.

— Да, наверное, — кивнула она слегка смущённо и, взмахнув хвостиками напоследок, скрылась в подъезде.

Домой шёл я уже почти на автомате. Во-первых, дорога была мне знакомой и стала почти привычной, а во-вторых, мне многое надо было осмыслить сейчас, в одиночестве, прежде чем дома на меня накинется с расспросами сестрёнка Лена.

* * *

Глава 16

В понедельник школа встретила меня напряжённой атмосферой отчуждения. Даже те ученики, которые ещё в конце той недели хотя бы немного общались со мной, теперь боязливо обходили меня стороной, делая вид, что вообще не замечают моего присутствия. Видимо, тот случай в походе, когда я на глазах у всей школы принёс Свету на своей спине в лагерь, не остался без внимания. Но откуда же взялся этот почти животный страх, как будто я совершил что-то ужасное? Я ведь не убил никого и даже пока что не покалечил.

Ответ на этот вопрос я получил очень скоро. На первой же перемене в наш класс вошёл какой-то щуплого вида девятиклассник и, пряча глаза и заикаясь, сообщил мне, что меня ждут в коридоре. По внешности и поведению он больше всего напоминал шестёрку типичной школьной банды, так что я нисколько не удивился, увидев в коридоре уже знакомые мне морды.

Спортсмен, Серый, парень с издевательским голосом и вся остальная их шайка, состоящая из восьми старшеклассников. Они стояли толпой в углу коридора, с нескрываемой враждебностью глядя на меня. Я остановился в паре метров от них и окинул шайку наглым оценивающим взглядом. Ни страха, ни даже смущения я не чувствовал — всё происходящее для меня было понятно и привычно.

— Ну здорово, сказочник, — прохрипел спортсмен, растянув губы в противной ухмылке.

Я ничего не ответил. Сегодня мне не хотелось тратить лишние слова на этот сброд, тем более что на этот раз дело точно не могло обойтись простым разговором. Краем глаза я заметил, что из нашего класса один за другим выходят ученики и, сделав вид, что идут куда-то по делу, неестественно медленно проходят мимо, явно стараясь подслушать хотя бы часть разговора. Из других классов, да и с другого этажа тоже приходило всё больше народу. Никто из них не задерживался возле намечающегося поля битвы, но несмотря на это, в коридоре становилось достаточно людно.

Время мои недоброжелатели выбрали очень удачно — на первой перемене в понедельник директриса всегда проводила планёрку, так что шанс привлечь внимание кого-то из учителей был минимальным.

— Что молчишь? — продолжал спортсмен, не услышав от меня ни слова. — Язык проглотил? Или смелость свою растерял?

— А он в походе надорвался, — хохотнул тот, с насмешливым голосом. — Вес немного не рассчитал. Не учёл одной лишней детали.

— Ха, тебе эта "лишняя деталь" спину не натёрла? — подхватил Серый, расплывшись в противной улыбке.

Вся компания разразилась отвратительным хохотом. Но пока я решал, кому из говорунов первому вырвать язык, кандидатом на эту роль вызвался ещё один, незнакомый мне старшеклассник. Видимо, безнаказанность первых двух предала ему уверенности, и он позволил себе весьма неуместную шутку:

— Да этим педикам такое только нравится! Он удовольствие получает, когда его сзади... — но шутник не смог договорить, захлебнувшись своей кровью.

Мой удар пришёлся ему прямо в челюсть, отчего юморист отлетел к стене и, рухнув возле неё, надолго потерял своё чувство юмора. Вся шайка только и ждала этого момента. Двое смельчаков сразу ринулись на меня и, получив размашистые удары, благополучно отлетели в стороны. Но следом за ними ко мне подскочил сам спортсмен. Пожертвовав этими двумя пешками, он смог уличить момент и, сгруппировавшись, ударил мне в живот всем весом своего тела.

"Коронный удар" Серого даже в сравнение не шёл с тем, что я получил сейчас. Моё дыхание перехватило, тело само согнулось от боли, так что мой встречный удар пришёлся вскользь, едва задев противника по уху. Спортсмен, не теряя времени, сделал ещё один выпад, на этот раз проведя чёткий апперкот мне в челюсть. Моя голова наполнилась звоном, словно колокол, в глазах потемнело, и следующее, что я увидел, когда сознание немного прояснилось, был потолок школьного коридора.

В ушах всё ещё звенело, но я чётко различил хохот оставшихся противников, уже окруживших меня, чтобы неторопливо запинать ногами. Но рано они приготовились праздновать победу — мне приходилось выворачиваться из ситуаций посложнее, чем просто лежачее положение. На этот раз тело сработало чётко, и, перекатившись на бок, я с размаху ударил одного из подонков ногой в живот. Корчась от боли, тот осел на пол, а я, вскочив на ноги, ударил локтём в нос ещё одного стоящего у меня на пути противника и, оттолкнув его обмякшее тело в сторону, сам отступил спиной к стене.

Из шайки на ногах остались только трое. Такое соотношение я вообще не считал численным преимуществом, поэтому позволил себе немного расслабиться и улыбнуться прямо в лицо оторопевшего спортсмена.

— А тебе, вижу, смелости не занимать, — проговорил я, отвечая на первый его вопрос. — Но вот умом ты точно не вышел. Пора уже понять, что не тебе с твоими шестёрками на меня рыпаться!

— Ах ты педик конченый! — взревел спортсмен, вновь сжимая кулаки. — Ты сам не понял, на кого нарвался! И тебе, и твоей мужебабе теперь хана!

Я одним прыжком достиг нахала и точным ударом в грудь отбросил его к стене. Спортсмен выстоял и даже пытался контратаковать, но я, схватив его руку, вывернул её, заставив подонка скорчиться от боли. Двое оставшихся отморозков оказались сообразительнее и, даже не пытаясь прийти на помощь главарю своей банды, спешно ретировались куда-то в окружающую нас толпу.

— Не... смей... говорить... такие... слова... про... девушек! — внушал я спортсмену, подкрепляя каждое своё слово ударом в его стремительно распухающую рожу.

— Да что же это такое?! — раздался из толпы истеричный голос завуча Татьяны Андреевны. — Разнимите их, они же друг друга поубивают!

Не обращая внимания на её вопли, я продолжал бить подонка уже обеими руками, прижав его к стене. Разумеется, никто из учеников даже не рискнул бы близко подойти ко мне в такой момент. Я сам не помнил себя от злобы, и неизвестно, когда бы ещё остановился, если бы подоспевший физрук не отволок меня в сторону, умело скрутив руки за спиной. Толпа учеников вокруг гудела на все голоса, переваривая только что произошедшее, но мне уже не важно было, что они говорят и думают обо мне. Никто, больше никто из них не рискнёт называть Свету такими грязными словами, чего бы мне это ни стоило!..

Уже через десять минут я сидел на стуле возле учительской в пустом коридоре, ожидая решения своей судьбы. Второй урок был в самом разгаре, но директриса Нина Викторовна, завуч Татьяна Андреевна, моя классная Ольга Витальевна и почему-то учитель геометрии Николай Петрович собрались на экстренное совещание, оставив свои классы заниматься самостоятельно.

Я слегка потёр подбородок. Челюсть ныла, но все зубы были на месте. Рёбра тоже были целы, и это главное, а синяки сами заживут. Мне не раз приходилось участвовать в драках и в моей предыдущей школе, но до такого откровенного мордобоя на глазах у всех ещё не доходило. И если в средних классах всё ограничилось бы вызовом родителей, то теперь дело пахло как минимум исключением из школы, а то и судебный разбирательством.

Мои недобрые мысли прервал знакомый мне стук туфелек, раздающийся где-то в конце коридора за углом. Шаги были очень частыми, почти переходящими на бег, и скоро их обладательница предстала моему взору в своём розовом сарафанчике и с нескрываемым беспокойством на лице.

— Андрей, я только что всё услышала, и сразу же отпросилась с урока, — затараторила она дрожащим голоском. — Как же так, зачем всё это?

— Да так, — я сделал неопределённый жест рукой. — Встретились случайно в коридоре, ну и, слово за слово, пришлось набить им морды.

— Нет, я знаю, это всё из-за меня! — Света смотрела на меня глазами, полными слёз. — Зачем, ведь можно было как-то по другому. А теперь что будет?

Девочка с испугом покосилась на дверь учительской, за которой, судя по возбуждённым голосам, во всю шло обсуждение моей дальнейшей судьбы.

— Ничего, он и не из таких передряг выпутывался! — раздался совсем рядом задорный голос Лены. Всё-таки, подкрадываться незаметно — это её талант.

— А ты здесь откуда? — удивился я. — Почему не на уроке?

— Ну ничего себе! И это твои слова благодарности за то, что я пришла поддержать тебя в трудную минуту? — возмущённо проговорила Лена. Потом, переведя взгляд на Свету, добавила: — Может быть, ты нас всё-таки познакомишь?

— А, ну да, — опомнился я. — Это Лена, моя сестра. А это Света, моя подруга.

— Очень приятно, — улыбнулась Лена.

— И мне, — растерянно пролепетала Света. Похоже, она всё ещё не могла прийти в себя от того, что кто-то в школе, кроме меня, так просто заговаривает с ней. — Я прошу прощения, это из-за меня твой брат...

— Не говори глупостей! — перебила её Лена. — Этот оболтус и сам хорошо влипает во всякие неприятности. А другие за него потом красней!

— Тебя вообще никто сюда не звал! — проговорил я сквозь зубы, но тут же поморщился от боли в челюсти.

— Ой, у тебя тут будет такой синяк! — обеспокоенно проговорила Света, внимательно посмотрев на моё лицо.

— Да это ерунда, видела бы ты, на что теперь похожи морды тех подонков! — я кисло усмехнулся.

— Нет, поглядите на него, он ещё и хвастается! — возмутилась Лена. — А что, ты думаешь, скажут их родители, когда они придут домой в таком виде? Уж точно, молчать не будут!

— Ничего, пусть с себя спросят за такое воспитание, — хмуро ответил я.

— Ох, ну ты неисправим, братик, — покачала головой Лена. — Ну ладно, я всего на минутку отпросилась, мне обратно на урок пора.

Повернувшись к Свете, она добавила:

— Давно хотела с тобой познакомиться. Жаль, конечно, что при таких обстоятельствах, но от Андрея ничего лучшего и ждать не приходится. Ты это, заходи, если что, к нам в гости. Ну ладно, пока, я побежала!

И, не дожидаясь ответа, сестрёнка умчалась прочь по коридору, обратно в свой класс. Проводив её взглядом, я повернулся к Свете. Девочка смотрела на меня глазами, полными тревоги.

— Ты думаешь, правда всё обойдётся, да? — спросила она меня вновь дрогнувшим голосом.

— Что будет, то будет, — ответил я. — В любом случае, я ни о чём не жалею.

— Ох, Андрей, зачем ты так добр ко мне? — пролепетала Света, отвернувшись, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. — Я, пожалуй, тоже пойду на урок. Удачи тебе!

И, развернувшись, девочка так же быстро зашагала обратно в конец коридора. Возможно, мне показалось, но я видел, как вздрогнула её спина от беззвучных слёз, прежде чем её розовый сарафанчик скрылся за углом.

Едва её шаги затихли, как дверь учительской открылась и на её пороге появилась завуч Татьяна Андреевна.

— Заходи, Крутунов, — произнесла она одновременно с укором и какой-то горечью.

По её виду можно было догадаться, что меня ждал очень серьёзный разговор.

* * *

Глава 17

Учительская представляла из себя длинную светлую комнату с несколькими столами и множеством мягких стульев. Дверь в кабинет директора находилась в дальнем углу комнаты, но учеников туда обычно не приглашали. Может быть, это и к лучшему — я не особо любил маленькие помещения, да ещё и если бы пришлось оставаться один на один с директрисой, с её суровым каменным лицом и ледяным взглядом, кто знает, чем бы всё это закончилось.

Другое дело тут, в просторной учительской, сидя на мягком стуле, пускай и под испытующим взглядом четырёх пар глаз, я всё же чувствовал себя немного увереннее. Тем более что Ольга Витальевна, на чьё понимание я всё ещё надеялся, тоже была здесь. В её глазах читалась суровость, но мне почему-то казалось, что она направлена совсем не на меня. Завуч Татьяна Андреевна смотрела на меня с возмущением, впрочем, обычным для неё. Николай Петрович, необходимости присутствия которого я всё ещё не понимал, откровенно выражал всем своим видом неприязнь ко мне. Одна только Нина Викторовна не проявляла никаких эмоций, и почему-то даже не смотрела в мою сторону.

— Ну, Крутунов, что молчишь? — начала Татьяна Андреевна ехидным голосом. — Может быть, ты объяснишь нам мотивы своего возмутительного поступка?

Я ничего не ответил. Что здесь можно было сказать? Какие ещё мотивы, всё равно ведь даже слушать не станут. Всё и так понятно, дело обычное.

— Не молчи, Андрей, — строго сказала мне Ольга Витальевна. — От того, что ты ответишь, зависит твоя дальнейшая судьба.

— Да Господи, о чём Вы говорите, Ольга Витальевна? — воскликнул Николай Петрович, бросив на меня презрительный взгляд. — Что он может такого сказать, что изменило бы наше решение?

— Какое ещё решение? — Ольга Витальевна одарила Николая Петровича удивлённым взглядом. — Мне кажется, никто ещё ничего не решил.

— Что тут решать? — возмутилась Татьяна Андреевна. — И так всё ясно, за такое — только исключение из школы, и хорошо бы ещё без суда обошлось!

— Андрей, ты ведь видишь, всё очень серьёзно, — с напором сказала мне Ольга Витальевна. — Если ты будешь всё так же молчать, мы не сможем разобраться в ситуации и, возможно, примем неверное решение.

Мне всё ещё не хотелось ничего отвечать, но подставлять Ольгу Витальевну в глазах коллектива я не мог. Она ведь так старалась ради меня.

— А что тут говорить? — подал я, наконец, голос. — Ну, как это бывает, поспорили, подрались, обычное дело.

— Да? И ты даже не будешь оправдываться, что ты не хотел, что они первые начали? — язвительным тоном спросил Николай Петрович.

Я хотел было ответить, что ничего подобного говорить не собираюсь, ведь это не правда. Но Ольга Витальевна меня опередила:

— В этом нет необходимости! — уверенно сказала она, обращаясь не то к коллегам, не то лично ко мне. — Даже если он сам никогда не скажет это из гордости, у нас всё равно есть свидетели, готовые даже дать показания.

И теперь уже точно повернувшись ко мне, Ольга Витальевна добавила:

— Сыркова всё видела своими глазами. Эти хулиганы сами выманили Андрея из класса, а потом напали на него, восемь на одного.

Сыркова? Маринка? Но ведь это же не правда. Это я первый ударил одного из них, я начал драку. Почему?..

— А вот четверо учеников из моего класса говорят, что этот... — Николай Петрович бросил на мня гневный взгляд, но так и не смог подобрать подходящий эпитет, — короче, он сам напал на одного из них, а остальные бросились на помощь товарищу.

Так вот значит, какое отношение имеет учитель геометрии к этому делу! Он классный руководитель того класса, в котором учится половина этой шайки. Не удивительно, с его-то закостенелыми взглядами в учениках ничего кроме нетерпимости не воспитаешь!

— Вы же сами знаете, Николай Петрович, что все эти четверо — известные хулиганы и драчуны. Я бы не стала верить их словам, — Ольга Витальевна взглянула на Татьяну Андреевну. Та нахмурилась, но всё-таки согласно кивнула. — А вот Марина Сыркова — хорошая ученица, заслуживающая доверия. Тем более, что она никак не заинтересована в этом деле, я как классный руководитель знаю, они с Андреем практически и не общаются. Ей просто незачем врать.

Незачем? Но всё-таки она сделала это. Маринка, которая любит подколоть меня при случае или перемыть мне косточки у меня за спиной, но так, чтобы весь класс слышал. Почему именно она рискнула своим честным именем ради меня?

— Ну пусть даже так, но и моих учеников Вы уж, пожалуйста, в отбросы общества не записывайте! — проскрипел Николай Петрович. — Например, Карасёв — спортсмен, причём очень даже неплохой. На следующей неделе он участвует в городских соревнованиях, как теперь ему с таким лицом прикажете защищать честь школы?

— Может быть, оно и к лучшему, — негромко проговорила Ольга Витальевна. — Хоть позорить нас не будет.

Николай Петрович даже побагровел от этих слов, и хотел уже сказать что-то очень нелестное, но его опередила Нина Викторовна, которая до этого молча сидела за столом чуть в стороне.

— Давайте не будем отклоняться от темы, — строго проговорила она и, повернувшись ко мне, добавила тем же холодным тоном: — Крутунов, если это была самооборона, то зачем же было продолжать драку, когда нападавшие уже отступали?

— Да-да, я своими глазами видела! — подхватила Татьяна Андреевна. — Карасёв уже даже не отбивался, а Крутунов продолжал избивать его!

— И причём с особой жестокостью! — заметил Николай Петрович. — Я бы даже назвал это зверством, если позволите!

— Я, конечно, не оправдываю жестокость, — негромко начала Ольга Витальевна, — но давайте всё-таки выслушаем самого Андрея. Ведь для этого мы его сюда и пригласили. Возможно, у него были очень веские причины для этого.

Все четверо учителей замолчали и вновь уставились на меня. Я сейчас скорее готов был провалиться под землю, чем озвучить причины своих действий. Но Ольга Витальевна смотрела на меня с немым вопросом в глазах, словно требуя объяснения лично для себя. Она прикладывала столько сил, защищая меня, да и поступок Маринки не давал покоя, так что я просто обязан был идти до конца, чтобы оправдать себя и всех поверивших в меня людей.

— Он... — я сглотнул слюну, чтобы промочить пересохшее горло. — Он очень грубо отзывался об одной девушке, которую я хорошо знаю.

— Насколько я понимаю, ни о какой девушке речь точно не шла! — ядовитым тоном возразил Николай Петрович. — Просвети нас, о ком ты говоришь?

Я напрягся. Что-то в его словах было очевидно не так, он словно готовился к такому ответу, но теперь пытался изобразить наивное удивление.

— О Свете, — едва выговорил я не своим голосом. — О Свете Зайко.

— Не знаю в нашей школе никого с таким именем! — мгновенно отчеканил Николай Петрович. — Татьяна Андреевна, посмотрите журнал, у нас что, новая ученица?

— Прекратите язвить, Николай Петрович, — холодным тоном произнесла Ольга Витальевна. — Вы отлично знаете, о ком идёт речь.

— Ах да, точно, ты, наверное, имеешь в виду Семёна Заико? — воскликнул Николай Петрович с видом осенённого внезапным откровением. — Ну тогда и называй его нормальным именем, нечего тут путать... следствие.

— Все, кроме Вас, сразу поняли, о ком идёт речь, — съязвила в свою очередь Ольга Витальевна. — И это, заметьте, многое объясняет...

— Что это объясняет?! Ничего это не объясняет! — вскипел Николай Петрович, позволяя своему голосу перейти почти на крик. — Только то, что опять вся каша варится вокруг этого трансвестита, а он, как обычно, выходит сухим из воды!

— Транссексуал, — проговорил я неожиданно окрепшим голосом.

— Что? — Николай Петрович от удивления даже растерял весь свой гнев.

— Света — не трансвестит, а транссексуал, — пояснил я негромко, но чётко. — Это не одно и то же.

— Ты что, ещё учить меня будешь?! — зашипел на меня Николай Петрович, вновь наливаясь багрянцем. — Мне вообще плевать, как эти геи друг друга называют, для меня они все...

— Николай Петрович! — перебила его Нина Викторовна неожиданно громким и властным голосом. — Прекратите немедленно! Вам что, прошлого раза не хватило? Нам не нужен ещё один скандал на почве нетерпимости!

Всего за несколько секунд после этой фразы цвет лица Николая Петровича из багряного стал желтовато-белым. Его подбородок мелко задрожал и он, буркнув "прошу прощения", бросил на меня ненавидящий взгляд и быстро вышел из учительской. Когда дверь за ним закрылась, все трое оставшихся женщин чуть слышно вздохнули с облегчением. Даже Татьяна Андреевна, только что поддерживающая точку зрения Николая Петровича, теперь сидела вся бледная, не глядя на меня. Я даже предположить боялся, что это был за скандал, о котором упомянула Нина Викторовна!

— Крутунов, ты, наверное, уже понял, что лишний шум вокруг этого дела нам не к чему? — первой заговорила Нина Викторовна после минутной паузы. — Не знаю, что тебя связывает с Заико, но так или иначе, мы бы хотели как-то замять этот случай.

Я не верил своим ушам. Просто так, взять и замять? Не исключать меня из школы с позором, не передавать дело в милицию, а просто забыть?

— Но ты, конечно, понимаешь, что просто так закрыть глаза на происшедшее мы не можем, — всё с тем же каменным лицом продолжала Нина Викторовна. — С родителями Карасёва обязательно возникнут проблемы.

Нина Викторовна замолчала и перевела взгляд по очереди на обеих своих коллег. Ольга Витальевна чуть заметно улыбалась, глядя куда-то в сторону, Татьяна Андреевна, сжав губы, смотрела в пол перед собой.

— Вот как мы поступим, — сказала, наконец, Нина Викторовна. — Скажешь своим родителям, пусть придут сегодня сюда к шести часам. Я вызову родителей Карасёва, и все вместе мы попытаемся уладить дело мирным путём. Если всё ясно, можешь идти на урок.

Всё ещё не веря в происходящее, я встал, кивнул Нине Викторовне, мельком взглянул на Ольгу Витальевну и на ватных ногах вышел из учительской. Когда я пришёл на урок, по классу прокатилась волна удивлённого шёпота. Они-то, наверное, думали, что больше меня не увидят в этой школе. Проходя по ряду до своего места, я невольно бросил взгляд на Маринку, но та отвернулась, сделав вид, что внимательно смотрит на доску.

После того, как я сел за свою парту, удивлённый шёпот стал постепенно перерастать в бурное обсуждение, смысл которого можно было понять уже по одним только голосам и взглядам, бросаемым на меня со всех сторон. Было очевидно, что школьник, в одиночку раскидавший всю банду спортсмена, мог стать чем-то особенным и достойным внимания для одноклассников. Об уважении говорить ещё не приходилось, но вот изоляция, причиной которой и являлся страх учеников общаться с кем-то, неугодным спортсмену, почти полностью исчезла.

Уж не знаю, какими средствами моим родителям удалось мирно решить вопрос с родителями Карасёва, и чего им это стоило, но мне за это даже не влетело. Впрочем, я совсем не боялся наказания, больше меня беспокоило то, что Нине Викторовне, скорее всего, пришлось рассказать моим родителям, кто такая Света и какое она отношение имеет к моей драке. Но об этом они так ни разу и не упомянули. Единственное, что сказал мне отец вечером, отозвав в сторонку, было:

— Защищать честь девушки — это лучшее, для чего могут пригодиться твои кулаки.

* * *

Глава 18

С того дня я стал чаще видеться со Светой. Она словно, наконец, поверила в те мои слова, сказанные в походе, что проблем у меня из-за неё не будет. Конечно, многие продолжали недобро шептаться у меня за спиной, а Николай Петрович на уроках геометрии своим поведением явно намекал на то, что предстоящая контрольная не сулит мне ничего хорошего. Но этими мелочами я готов был пожертвовать за возможность спокойно поболтать со Светой в коридоре или посидеть с ней в библиотеке после уроков.

Кроме того, мы стали иногда вместе ходить из школы домой. Нам ведь всё равно было в одну сторону, так что в те дни, когда уроки у нас заканчивались в одно время, я, как всегда первым выйдя из класса, дожидался Свету на крыльце, а потом провожал до самого подъезда. Возможно, со стороны мы смотрелись, как влюблённая парочка, но никто изо всей школы не рискнул бы пошутить подобным образом даже за моей спиной!

В один из таких дней, ещё на той же неделе, когда произошла та самая драка с бандой спортсмена, я стоял на крыльце, дожидаясь, пока Света аккуратно сложит свои учебные принадлежности в портфельчик, поправит причёску перед зеркалом и, наконец, выйдет из школы. Но так уж случилось, что в этот день уроки у Лены закончились в то же время, что и у нас со Светой. Выскочив, как обычно, в компании одноклассниц на крыльцо, она едва не сбила меня с ног, наверняка специально налетев на меня!

— Смотри куда летишь! — раздражённо буркнул я ей, уже предчувствуя намечающийся спектакль.

— Ой, братик, я тоже так рада тебя видеть! — проговорила Лена невозмутимо и громко, так, чтобы её одноклассницы могли её слышать. — Ты ведь меня дожидаешься, правда?

Этот безотказный приём произвёл мгновенный эффект: четыре девочки, ровесницы Лены, однако и по росту, и по физическому развитию явно отстающие от неё, тут же захлопали ресницами, бросая завистливые взгляды на меня и сестрёнку. Разумеется, они уже вдоволь были наслышаны про высокого волосатого парня, отделавшего самого спортсмена Карасёва, чтобы защитить честь девушки. Отдельные подробности этой истории, видимо, их мало интересовали. Весь этот театр мне не нравился, поэтому я решил развеять всё очарование сцены:

— Нет, надеялся, что не встречу тебя здесь! – точно таким же громким актёрским голосом проговорил я.

— Ой, ты такой шутник, братик! — без тени смущения хихикнула Лена и, повернувшись к подругам, добавила: — Идите одни, меня сегодня опять братик проводит!

Какие ещё "опять"? Ни разу не провожал, и сегодня не собираюсь! Но, похоже, слова Лены уже достигли цели, и её одноклассницы, сухо попрощавшись с ней, покинули крыльцо и отправились по домам, изредка оборачиваясь, чтобы бросить на сестрёнку испепеляющий взгляд.

— А я знаю, ты Свету ждёшь! – заявила Лена, когда мы остались одни. – Я видела, вы теперь вместе из школы ходите.

— Бывает иногда, — согласился я.

— Тогда почему ты ещё ни разу не привёл её к нам домой? – спросила сестрёнка, со строгим видом сложив руки на груди.

— Чтобы ты достала её своими глупыми вопросами? – я нахмурился, представив Свету, краснеющую от смущения и желания провалиться сквозь землю под испытующим взглядом Лены. – Ну уж нет!

— Я не буду, честное слово, обещаю! – залепетала Лена совсем по-детски. – Просто у тебя никогда не было друзей, а тут вдруг появился! То есть, появилась подруга! Ой, нет, я не в том смысле, конечно, вы просто друзья, но мне всё равно так хочется с ней пообщаться!

Именно таких разговоров я и боялся. Я уже собирался отправить сестрёнку домой силовым методом, но именно в этот момент на крыльце школы появилась Света, аккуратно причёсанная и в тёплом пиджачке с розовыми оборками, накинутом поверх сарафанчика. Она остановилась в паре шагов от нас, растерянно глядя на Лену.

— О, привет! – весело поздоровалась Лена. – А мы тут тебя заждались уже!

— Не обращай на неё внимания, — сказал я Свете. – Она сейчас уйдёт.

Но Света, почти не смутившись, улыбнулась в ответ сестрёнке и так же жизнерадостно произнесла:

— Привет, давно не виделись! – Она ловким движением расстегнула пушистую сумочку, вынула оттуда горстку крошечных конфеток и протянула Лене. – Хочешь? Угощайся!

— Спасибо! – Лена с удовольствием приняла угощение. – А Андрею ты даже не предлагаешь?

— Я не люблю конфеты, — ответил я сам, всё ещё боясь, что Свету смутят подобные вопросы. – Тем более, такие мелкие.

— Да уж, чтоб тебе угодить, надо барана зарезать, не меньше! – ворчливым тоном произнесла Лена.

Я хмыкнул, а девочки хором засмеялись. Видимо, я зря опасался, и Света даже не думала смущаться, несмотря на беспардонное поведение Лены. Она, кажется, готова была всё простить тому, кто мог просто общаться с ней без лишних вопросов. Уже через минуту Лена взяла Свету под руку, и они шли чуть впереди меня, весело болтая, как давнишние подруги. Иногда я просто поражался способности Лены сходиться с людьми! Правда, она проявлялась лишь в тех случаях, когда сестре кто-то был действительно интересен.

— А я вот думаю, чего ты к нам в гости не заходишь? – спросила сестра как бы между делом, когда мы уже подходили к Светиному дому.

— Ну… — Света замешкалась и покосилась на меня.

— Да не смотри ты на него, он никогда тебя не пригласит! – сказала Лена, как отрезала! – Я ведь тебя звала, просто приходи, и всё. Вот пойдём прямо сейчас! Ты никуда не торопишься?

— Вообще-то нет, я сегодня свободна… — начала Света, но вдруг замолчала, удивлённо глядя куда-то вперёд.

Проследив её взгляд, я увидел девочку примерно моего возраста, ростом с мою сестру, одетую в миленькую кофточку, из-под которой виднелась белоснежная блузка с голубым воротничком, коротенькую голубую юбочку и сандалики с белыми гольфами. Её каштановые волосы были уложены в аккуратную причёску, а за спиной она держала ранец, видимо, битком набитый книгами. И только по зелёным проницательным глазам я с трудом смог догадаться, что передо мной не кто иная, как Светина подруга Ника!

— Привет, — произнесла Ника хмурым голосом, никак не подходящим к её внешности.

— Привет, Ника, а ты почему тут? – похоже, удивление Светы было вызвано только неожиданной встречей с подругой, но никак не её внешним видом.

— Я к тебе пришла, а тебя дома нет, вот иду навстречу, — пояснила Ника, словно не замечая нас с Леной.

— Ой, как неудобно, вы могли и не встретиться, — встряла в разговор сестрёнка. – Мы ведь к нам в гости идём!

Ника перевела взгляд на Лену с таким видом, словно только что её заметила, и спросила:

— Кто это?

— Моя сестра Лена, — поспешил объяснить я. – Не обращай внимания, раз уж вы договорились раньше, то ладно, Света зайдёт к нам в другой раз.

— Мы, вообще-то, не договаривались… — негромко начала Света.

— Ничего, значит пойдём к Андрею, — заявила Ника и, развернувшись, присоединилась к нашей компании.

Наверное, я слишком в открытую смотрел на Нику, с её непривычной для меня внешностью, потому что Света, как бы невзначай, завела разговор на эту тему:

— А ты из школы прямо ко мне, даже не переоделась? – спросила она Нику.

— Ключ дома забыла, а родители только вечером вернутся, — ответила та. – Придётся теперь весь день в этом ходить.

— Придётся? – удивилась Лена. – Ты так говоришь, как будто это наказание какое-то.

— Это моя школьная форма же, — пояснила Ника с таким видом, словно эта одежда заслуживает призрения только за то, что является школьной формой. – У нас все девушки так ходят же.

— Вот как? – глаза у Лены даже заблестели. – Представить только, целая школа, и все девочки в таких коротеньких юбочках! Ваши парни, наверное, там с ума сходят!

— Уж это точно, кровь из носу! – Ника тоже оживилась. – Только я не люблю, когда на меня пялятся же.

— Ну и зря, а я люблю! – весело заявила Лена, не обращая внимания на мой строгий взгляд, которым я пытался заставить сестрёнку замолчать. – Вот только мама не разрешает мне носить такую короткую юбку.

— Хочешь, поменяемся? – неожиданно предложила Ника, бросив оценивающий взгляд на Лену. – Мы с тобой одного роста же.

— Что, прямо сейчас? – Лена немного опешила.

— Нет, конечно, — усмехнулась Ника. – Не сейчас, а когда к вам домой придём.

— Ну ладно, давай, — осторожно согласилась Лена, с опаской глянув в мою сторону.

— Хватит уже глупости говорить! – резко сказал я, нахмурив брови. – Ника, тебе и так идёт, а Лене ещё рано такое носить.

— Вот как? Значит, на Нику в такой юбке ты хочешь пялиться, а на любимую сестрёнку – нет? – возмущению Лены не было предела. – Света, почему не следишь за ним, он тебе изменяет!

— Что ты, мы вовсе не… — начала, было, Света, но я её опередил:

— Так, ты, мелкая, ещё слово, и я тебя в комнате запру до вечера! – рявкнул я на Лену. – В двенадцать лет про такие вещи рано ещё говорить!

Лена готова была уже обидеться, и даже надула губки, но тут вмешалась Ника:

— Тебе двенадцать лет? – удивлённо спросила она Лену. – Так ты ещё совсем девочка?

— Что значит совсем, ты же сама только что сказала, что мы одного роста! – возмутилась Лена.

— Роста в тебе много, а ума мало! – подхватил я. – И не спорь со старшими.

— Хм, совсем ещё малышка… — Ника так пристально сверлила Лену глазами, что даже та смутилась и замолчала. – Совсем ещё…

Но закончить она не успела, потому что мы, наконец, дошли до нашего дома. Это была шестнадцатиэтажная новостройка, фасад которой почти полностью состоял из стеклянных витражей, закрывающих длинные балконы, чередой окольцовывающие всё здание. На фоне старых, облупившихся пяти- и девятиэтажек наш дом выглядел настоящим произведением футуристической архитектуры.

— Вот мы и пришли! – радостно объявила Лена, с облегчением отворачиваясь от взгляда Ники. – Это наш дом.

— Красивый! – восхитилась Света. – Андрей, я и не знала, что ты в таком живёшь.

— Я и сам к этому ещё не привык, — ответил я. – Мы только этим летом переехали, чуть больше месяца назад.

Зайдя в подъезд, мы вчетвером втиснулись в кабину пассажирского лифта, и я нажал на кнопку восьмого этажа. Но едва лифт тронулся, я неожиданно ощутил, что мой пульс учащается, и мне становится трудно дышать. Я, конечно, не любил узкие помещения, но не до такой же степени, чтобы терять самообладание! Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я попытался понять причину своего состояния.

Неужели дело в том, что Света стоит так близко ко мне, что я даже чувствую её дыхание? Что её длинные шелковистые волосы, достающие ей до пояса, щекочут тыльную сторону моей ладони? Что я вновь ощущаю этот её сладкий аромат, такой знакомый и неповторимый? Ну нет, это пройденный этап, вряд ли даже моё подсознание ещё раз попадётся на эту уловку!

Наверное, дело в том, что я впервые привожу к себе домой девушек, да ещё и сразу двух! Конечно, любой нормальный парень должен нервничать в такой ситуации! Вот я и нервничаю. А Лена радуется, добилась своего, маленькая бестия! Она ведь сейчас обязательно придумает способ, как меня смутить.

Двери лифта открылись, и мы всей компанией высыпали на лестничную клетку. В ту же секунду мне стало легче, и к тому времени, когда я достал ключ, чтобы открыть дверь нашей квартиры, мой пульс уже совсем пришёл в норму. Неужели я ошибся, и дело на самом деле в узком лифте? Или всё-таки в Свете?

* * *

Глава 19

Мы с сестрой и родителями жили в четырёхкомнатной квартире с двумя балконами, большой кухней и просторной прихожей. Моя комната находилась в дальнем от входа углу квартиры, Лены — через стенку от моей. Спальня родителей и гостиная располагались по другую сторону коридора. Выход на большой балкон был из гостиной, из кухни — на балкон поменьше.

— Ух ты, какая большая квартира! — искренне восхитилась Света, снимая пиджачок в прихожей. — Я никогда в такой даже не была.

— Ещё бы, новостройка, элитное жильё! — хвастливо заявила Лена, скинув кроссовки на пороге.

— Ты-то чего хвастаешься? — одёрнул я сестру. — Лучше покажи гостьям, где у нас ванная.

Лена что-то проворчала в ответ, но послушно проводила Свету и Нику в ванную комнату. Света по пути не переставала восхищаться современным дизайном квартиры, красивой обстановкой и новой мебелью. Ника шла молча и торопливо, словно желая поскорее разделаться с такой нудной обязанностью, как мытьё рук.

Пока девочки были в ванной, я не терял времени и наскоро прибрался в своей комнате, спрятав по укромным местечкам все те вещи, которые не следовало бы видеть девушкам. После этого я пошёл на кухню, чтобы поставить чай и найти что-нибудь съестное для всех нас. Время подходило к обеду, и пора было уже съесть что-нибудь существенное, но без Лены я сам мог приготовить, разве что, бутерброды с колбасой, поэтому просто достал кое-какие сладости, две пачки чипсов и немного фруктов.

Через пару минут ко мне присоединилась Света, а вот Ника и Лена так и не появились.

— Лена сказала, что они сходят в её комнату на несколько минут, и мы можем начинать без них, — пояснила мне Света.

— Вот как, они опять за своё, — я нахмурился. — Опасно оставлять их наедине.

— Почему это? — удивилась Света.

— Просто мне так кажется, — признался я. — Они чем-то похожи, но я ещё не знаю, чем. Одно точно — если рядом с ними не будет кого-нибудь адекватного, то добром это не закончится.

— Андрей, ты преувеличиваешь, — улыбнулась Света. — Я вот только рада за Нику, ей редко с кем удаётся найти общий язык, и если твоя сестра будет с ней общаться...

— Мы на секунду! — перебила её Лена, ворвавшись в кухню.

На ней и в самом деле была школьная форма Ники, и она сидела на ней так, будто шилась специально для неё. Следом за сестрёнкой на кухню вошла Ника, одетая в свободные шорты до колен и безразмерную футболку, висевшую на ней, словно балахон.

— Лена, неужели нельзя было найти что-нибудь поприличнее? — возмущённо начал я, но, приглядевшись, воскликнул с ещё большим негодованием: — Эй, это же мои вещи!

— Они же тебе малые, и ты их года два как не носишь, — возразила сестрёнка, выбирая из вазочки на столе свои любимые конфеты.

— Дело не в этом, — проговорил я, стараясь держать себя в руках. — Вы что, были в моей комнате?

— Ну ладно, нам уже пора, а вы тут развлекайтесь! — невпопад ответила Лена и, захватив целую горсть сладостей и обе пачки чипсов, выскочила из кухни.

— Прошу прощения, нам надо срочно заняться одним важным делом десу, — проговорила Ника очень вежливым тоном и, не забыв прихватить всю гроздь бананов, быстро вышла из кухни.

— Ну вот, я же говорил, это добром не кончится! — обречённо вздохнул я, когда до нас донёсся щелчок замка Лениной комнаты. — Они уже спелись, теперь их ничто не остановит.

— Ты такой ворчун, Андрей! — захихикала Света, прикрыв рот ладошкой. — Просто когда Ника видит компьютер с играми, то ненадолго теряет голову. Твоя сестра, наверняка, тоже любитель поиграть?

Я мысленно вызвал в памяти компьютерный стол в комнате Лены. Широкий экран, два игровых джойстика, две полки с дисками и плакаты с персонажами её любимых игр в полный рост — да, этого было достаточно, чтобы завлечь такого же любители игр, как и она сама.

— Пусть так, но нам что теперь делать? — я с грустью взглянул на опустевший стол. — Обычно Лена готовит что-нибудь на обед, а теперь мне и угостить тебя нечем...

— Ой, да это вообще не проблема, я сейчас что-нибудь приготовлю, — весело сказала Света, направляясь к холодильнику. — Можно, да?

— Конечно, если ты уверена, что хочешь заниматься этим, — проговорил я немного смущённо. — Как-то нехорошо получается, ты первый раз у меня в гостях, а уже готовить приходится.

— Ничего, мне это даже нравится, — Света уже доставала из холодильника овощи, зелень, банки с горошком и кукурузой и кучу других быстрых в приготовлении продуктов. — Моя мама постоянно на диетах, поэтому мне редко доводится готовить для кого-нибудь что-то существенное.

Света принялась умело хозяйничать на кухне, не переставая восхищаться обилием и качеством такой кухонной техники, как пароварка, комбайн или посудомоечная машина. Я помогал ей открывать консервные банки и управляться с незнакомой техникой, хотя, как я заметил, она и сама легко бы справилась со всем этим без моей помощи.

Из комнаты Лены всё время доносились звуки стрельбы, музыка и крики девчонок. Удивительно, как они так быстро нашли общий язык? Видимо, это правда, что слабости и дурные привычки сближают едва знакомых людей. Вот только не знаю, хороший ли пример подаёт Ника моей сестре? Хотя, возможно, я просто плохо её знаю.

— Послушай, Света, — начал я между делом, открывая банку с рыбными консервами, — эта форма, в которой сегодня пришла Ника, она ведь из какой-то частный школы?

— Да, она ходит в школу с углубленным изучением иностранных языков, — ответила Света, не отрываясь от перемешивания салата.

Так всё-таки, частная школа. Меня родители тоже пытались запихнуть в такую, но я наотрез отказался — повышенные нагрузки и индивидуальный подход к ученикам никак не сочетались с моей привычкой писать сказки на уроках. Ника тоже не походила на прилежную ученицу, хотя, её увлечение аниме наверняка вызвало в ней интерес к японскому языку.

— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Света.

— Да так, просто, — пожал я плечами, изображая безразличие. — Немного неожиданно было увидеть её в такой одежде сегодня.

— Даже если она обычно одевается во что придётся, всё-таки она девочка, поэтому в школе ей приходится носить юбочку и блузку, — пояснила Света, принимаясь за приготовление бутербродов с рыбой.

— Ну и правильно, эта форма идёт ей намного больше, чем мужские шорты и футболки, — сказал я безо всякой задней мысли.

— Пусть так, но если она чувствует себя комфортнее в такой одежде, то почему она должна заставлять себя носить то, что ей самой не нравится? — с неожиданным напором выпалила Света. — Я думаю, человек сам волен принимать решения, основываясь на своих собственных ощущениях, а не на мнении окружающих.

— Я с тобой полностью согласен! — поспешно проговорил я, мысленно укоряя себя за бестактность. — И я совсем не это имел в виду.

Но Света как будто меня не слушала. Она замерла с недоделанным бутербродом в руке, поджав губу и смотря куда-то в окно. В её глазах была непривычная для неё холодная решимость.

— Мне тоже с самого детства не нравилась та одежда, которую меня заставляли носить, — начала Света немного печальным, но твёрдым голосом. — Брюки, шорты, рубашки, ботинки — я чувствовала, что всё это не подходит мне, что это чужая одежда, словно я всю жизнь играю чью-то роль, которая мне не нравится. Мне приходилось коротко стричь волосы, играть в мальчишеские игрушки, смотреть с папой боевики по телевизору и ходить с ним в гараж. А когда у меня ничего не получалось в спорте или я не могла дать отпор мальчишкам во дворе, папа злился, ругал меня и даже...

— Если ты не хочешь, можешь не рассказывать, — перебил я Свету, заметив, что её нижняя губа задрожала.

— Ничего, я расскажу, мне так самой легче будет, — Света посмотрела на меня и улыбнулась. — В общем, папа очень злился, что я не расту нормальным пацаном, как он бы этого хотел. Он постоянно говорил мне, что я не мужик, что я как девчонка... если б он знал тогда, насколько был прав. Хотя, я тогда сама ещё ничего не знала, не понимала, что со мной происходит, и это было всего тяжелее. Я даже не могла предположить, что я на самом деле девочка, хотя почему-то стеснялась ходить в мужской туалет или переодеваться при других мальчиках. Но всё изменилось, когда я встретила Нику. Ей было всего одиннадцать, но она смогла мне подробно объяснить, кто я, как это называется и что с этим делать.

— Ника? — я не смог сдержать удивлённый возглас. — Неужели она...

— Нет-нет, Ника — самая обычная девочка, и всегда ей была! — замахала руками Света. — Просто она уже тогда хорошо разбиралась в компьютерах и Интернете, вот там-то она и нашла целую кучу статей и форумов по этой теме. В общем, к тому времени, когда мне исполнилось десять, я уже твёрдо решила, что стану тем, кем и должна была быть — то есть девочкой. Несмотря на протесты папы, я начала отращивать волосы, перестала смотреть мужские фильмы и читать книги для мальчиков, поменяла диски со всякими стрелялками с моего компьютера на более подходящие мне игры для девочек. Немногочисленные друзья, которые у меня были к тому времени, сами перестали со мной общаться, ведь я всё больше походила на девочку внешним видом, поведением, манерой общения. Они не понимали этого, и никогда бы не смогли понять.

Единственной, кто хорошо видел все эти изменения, и как-то понимал их причину, была моя мама. Она хоть и не говорила со мной об этом в открытую, но всегда старалась поддержать меня во всём, что было для меня важно. А вот папа ничего не видел, или просто не хотел этого видеть. Он упорно продолжал настаивать на том, что я должна стать более мужественной, запрещал мне играть в девчачьи игры, и даже не давал общаться с Никой — моей единственной подругой на тот период. Он никак не хотел принимать того, что его сын не похож на нормальных пацанов.

Я же чувствовала себя намного лучше даже в такой, хоть и не женской, но и не совсем мужской роли. Мне хотелось идти дальше по этому пути, я стала общаться в интернете под видом девочки, придумала себе целую историю своего детства, вымышленное имя. Тогда-то я и стала Светой, и попросила Нику называть меня так же. Дома, тайком от всех, я пробовала краситься маминой косметикой, одевать её одежду и туфли. У меня, конечно, ещё не очень получалось, но я упорно тренировалась перед зеркалом, стараясь выглядеть, ходить и говорить так же, как все настоящие девочки.

Всё кончилось тем, что за одной из таких тренировок меня застали родители. Папа устроил жуткий скандал, обещал наказать меня, даже грозился выгнать из дома! Он сказал "нет у меня больше сына", а я ответила "зато у тебя есть дочь". Но он ничего и слушать не хотел, клялся выбить из меня всю эту дурь, отвести к врачу, положить в психушку. Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы за меня не вступилась мама.

Она прямо сказала, что будет любить меня одинаково, в независимости от того, буду я её сыном или дочкой, и что она всегда поддержит меня, что бы я ни решила. Тогда папа переключился на неё, стал обвинять маму в том, что это её "бабское" воспитание по всём виновато, что она с самого начала хотела дочь и вот чем это всё закончилось! В конце концов он сказал, что больше ни минуты не останется в одном доме с нами и, собрав вещи, ушёл. Больше я его никогда не видела.

Света замолчала и, отвернувшись, принялась доделывать бутерброд. Я заметил, как дрожит нож в её руках, и как блестят в уголках глаз наворачивающиеся слёзы.

— Наверное, он никогда не любил ни тебя, ни твою маму, раз смог так поступить, — попытался я утешить девочку.

— Я тоже так думаю, — неожиданно легко согласилась Света. — Сначала нам было тяжело, мы едва сводили концы с концами. От нас отвернулись и большинство родственников, особенно с папиной стороны. Но я всё равно была счастлива, что смогла наконец-то быть той, кем себя ощущала. Мама меня поддерживала во всём — она сама помогла мне купить первые платья, научила некоторым женским премудростям, перевела меня в другую школу и договорилась об освобождении меня от физкультуры.

В новой школе мне было легче полностью вжиться в свой новый образ, с тех пор я называла себя только Светой, и носила только платья, юбки и сарафаны. Но шила в мешке не утаишь, поэтому вскоре вся школа, не без содействия некоторых учителей и учеников, с которыми ты уже знаком, знала всю правду обо мне. То, что после этого началось, ты и сам видел. Мальчишки дразнили меня, просто проходу не давали, иногда доходило и до... ну, ты сам меня спас от такого не так давно. Девчонки вообще делали вид, что меня не существует, обходили стороной, не пускали в женский туалет, поэтому мне приходилось отпрашиваться во время урока, когда там никого не было.

Так оно и продолжалось почти три года, и неизвестно, когда закончилось бы, если бы в нашей школе не появился ты! Я тебе за всё очень-очень благодарна, и мне жаль, что у тебя столько проблем из-за меня...

— Говорю же тебе, никаких проблем! — возразил я так уверенно, как только мог.

— Да-да, знаю! — Света широко улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками, и неожиданно протянула мне бутерброд. — Вот, возьми, я для тебя специально самый большой сделала!

Я молча принял бутерброд и снова посмотрел на Свету, но та уже отвернулась от меня и принялась за готовку с ещё большим усердием. Её маленькие ручки так и летали над столом, управляясь одинаково хорошо со всеми кухонными принадлежностями. Я смотрел на Свету, как завороженный, пережёвывая бутерброд и переваривая только что полученную информацию.

Конечно, что-то подобное я и предполагал, но услышать всё это из первых уст было для меня неожиданностью. И всё-таки Света — сильная девочка. Да, пускай это мне приходится защищать её, но великий ли это подвиг — имея такой рост и гору мышц защитить одну маленькую девочку? А вот она, с виду такая слабая, неспособная постоять за себя, почти в одиночку решилась бросить вызов судьбе, следуя порывам своего сердца! Разве не это принято называть силой духа, самой настоящей силой?

Вскоре обед был готов. Он состоял из салата, бутербродов и горячего блюда из риса и рыбы, незнакомого мне, но очень вкусного! Почуяв его запах, даже Лена и Ника вышли из своего убежища, чтобы присоединиться к нам за столом. Остаток дня пролетел незаметно за весёлой беседой, смотрением телевизора, разглядыванием окрестностей с обоих балконов и прочими бесполезными глупостями, которые, однако же, надолго оставляют в памяти след приятных воспоминаний.

Когда пришла пора прощаться, Ника выпросила у меня разрешения пойти до дома в моих шортах и футболке, обещая постирать их и обязательно вернуть. Правда, про это обещание она успешно забыла, потому что я не раз ещё видел её в этой одежде. Света поблагодарила меня за отличное время, проведённое в гостях, а мы все её — за вкуснейший обед, которым она нас угостила.

После того, как девушки ушли, Лена тут же подскочила ко мне с горящими от волнения глазами.

— Скажи, правда же Ника — няшка? — спросила она меня со странной улыбкой на лице.

— В каком смысле? — не понял я.

— Ну, она такая интересная, и много чего знает и умеет! — восхищённо продолжала Лена. — Она вся такая просто замечательная десу!

— Десу? — я нахмурился. Вот именно такого влияния я и боялся.

— Ой, прости, случайно вырвалось! — испугалась Лена, зажав рот руками. Наверное, сейчас она ожидала, что я разражусь высокоморальной речью об опасности влияния анимешников на неокрепшее сознание своей сестры, но я сказал совсем другое:

— Ну да, Ника — хороший человек, — проговорил я, вспоминая историю Светы. — И подруга она тоже хорошая.

— Правда? — засияла Лена. — Тогда можно она будет приходить к нам домой иногда?

— Можно, почему бы нет? — я даже немного удивился.

— И можно мы будем делать звук погромче, пока родителей нет дома? — продолжала Лена.

— Ну, я думаю, ничего страшного, если днём, — нехотя согласился я.

— А можно я дам ей поносить ещё что-нибудь из твоей одежды? — не унималась Лена.

— Ну уж нет, это слишком! — нахмурился я. — И вообще, мы всё ещё не поговорили с тобой насчёт того, что ты лазила в мою комнату без разрешения!

— Ой, у меня, кажется, телефон звонит! — воскликнула Лена и, быстро юркнув к себе в комнату, заперла за собой дверь.

Да уж, одной ненормальной сестры мне было мало, теперь ещё и Нику придётся терпеть! Впрочем, ладно, доверюсь мнению Светы — похоже, она кого попало в друзья не выбирает.

* * *

Глава 20

В эти выходные мы с родителями ездили к родственникам на дачу с ночевкой, поэтому я не виделся со Светой и друзьями. В воскресенье утром Света позвонила мне и похвасталась, что получила, наконец, новое платье, и очень расстроилась, что я не смогу сегодня же прийти посмотреть на него. Но я пообещал ей обязательно встретить её в школе в понедельник как можно раньше.

Но даже при всём желании я не смог бы заставить себя встать в понедельник пораньше, чтобы встретиться со Светой до школы – она обычно приходила в класс минут за пятнадцать до начала уроков, чтобы переобуться и привести свой внешний вид в порядок, а я наоборот, к самому звонку. Поэтому, чтобы выполнить своё обещание, я на первой же перемене позвонил ей и договорился о встрече. Времени идти до библиотеки не было, поэтому мы остановились прямо в коридоре, чуть в стороне от основного потока учеников.

— Смотри, смотри, правда миленько, да?! – Света обернулась вокруг себя, не в силах сдерживать эмоции.

Её наряд всё так же был выполнен в нежных розовых тонах, только вместо платьица на этот раз были пышная юбочка выше колен, обильно украшенная кружевами и воланами, и белоснежная блузочка с розовыми оборками на манжетах и бантиком на воротничке. Гольфики с кружевными оборками и детские туфельки остались теми же, а кружевные панталончики теперь ещё чаще выглядывали из-под более короткой юбочки при движениях девочки.

— Ну как, мне идёт? – Света просто сгорала от нетерпения.

— Конечно, просто замечательно! – одобрил я, вдоволь насмотревшись на новый наряд.

— Ты так считаешь?! – девочка засияла от счастья. – Мы с Женей полдня примерялись и подшивались! Она, кстати, себе тоже новое платье взяла, тебе надо будет как-нибудь посмотреть!

Мы завели разговор о Жене, потом переключились на Нику, вспомнили и о Роме, который, по словам Светы, странно вёл себя в эти выходные, хотя и перестал переживать из-за несчастной любви. Вскоре мы так заболтались, что совсем забыли о времени, и нашу беседу прервал лишь настойчивый звонок на урок.

Спохватившись, мы наскоро распрощались и побежали обратно к своим классам. Я опоздал всего то на пару минут, но, едва успев открыть дверь класса, тут же получил безапелляционное заявление от Николая Петровича:

— Вот Вы, Крутунов, не заходите! – остановил он меня на пороге. – Урок уже начался, кто Вам разрешил вламываться без спросу?

— Извините, можно войти? – произнёс я без интонации фразу, обычную для таких случаев.

— Нет, нельзя! – ядовитым голосом прошипел Николай Петрович. – Ждите в коридоре окончания урока, а я Вам поставлю прогул.

— Это почему ещё? – я возмутился такому неожиданному нововведению. – Я опоздал всего на пару минут!

— Опоздание есть опоздание! О его причине Вы мне после уроков напишете объяснительную! – Николай Петрович продолжал выдумывать на ходу какие-то странные правила. – Хотя, в этом нет нужды, я и сам видел, как Вы всю перемену болтали в коридоре с… кем попало!

Видел? Он что, специально за мной следил? Хотя, от него и не такого можно было ожидать! Я ничего больше не сказал и, развернувшись, молча вышел из класса. Не то, чтобы я сильно расстроился из-за неожиданного пропуска урока ненавистной геометрии, но вот мой портфель, оставшийся в классе, вынуждал меня действительно дожидаться окончания урока под дверью. Можно было, конечно, в наглую зайти и взять его, но не хотелось лишний раз давать повод Николаю Петровичу выставить меня последним хулиганом.

Я собирался уже отправиться в библиотеку, чтобы как-то скоротать время, но тут услышал за спиной звук открывшейся, а потом громко хлопнувшей двери. Обернувшись, я увидел Маринку, стоящую в коридоре возле нашего класса. Сжав губы и сложив руки на груди, она смотрела куда-то в сторону, словно не видя меня. Я заметил, что её пальцы отбивают нервную дробь на локте другой руки.

— А тебя за что выгнали? – спросил я с невесёлой усмешкой.

— Я сама ушла, — упрямым тоном возразила мне Маринка. – Я тоже опоздала на полминуты, но раз уж у него теперь такие правила, то пришлось и мне встать и уйти.

Я недоверчиво нахмурился. По-моему, и так всем было ясно, что дело не в новых правилах, а только в личной неприязни учителя геометрии ко мне. Хотя, к Маринке это тоже могло относиться, ведь это именно она в тот раз дала показания в мою защиту. Николай Петрович, со своим самодурством, теперь мог иметь зуб и на неё.

— Ну и что мы теперь будем делать? – спросила Маринка, подойдя к окну и усевшись на подоконник.

— Мы? – я немного удивился. – Вообще я собирался пойти в библиотеку.

— Ты всегда туда ходишь, когда прогуливаешь уроки? – пытливым тоном спросила Маринка.

— Ну да, я же сказочник, поэтому люблю книги, – я сейчас был не в настроении вести светские беседы, поэтому решил немного съязвить: — Или опять скажешь, что я не похож на сказочника?

— На книжного червя ты тоже не похож, — усмехнулась в ответ Маринка, ни капли не смутившись.

— Это ещё почему? – спросил я без особого интереса. С одной стороны мне хотелось просто развернуться и уйти своей дорогой, но с другой стороны, у меня ещё оставались кое-какие вопросы к Маринке по поводу того случая с дракой. Возможно, именно сейчас выдастся подходящий момент, чтобы задать их.

— Никогда не поверю, что ты научился так драться по книгам, — Маринка неожиданно сделала серьёзное лицо. – Скажи правду, ведь сказочник – это только прикрытие?

— Что? – я опешил от неожиданности. – Какое ещё прикрытие?

— На самом деле ты тайный агент секретной организации, внедрённый в нашу школу, — с твёрдой уверенностью в голосе проговорила Маринка. – И каждый раз, когда ты прогуливаешь уроки, ты уходишь на спецзадание, рискуя жизнью ради спасения других!

— Что за бред ты несешь? – рассердился я. Подобной чепухи я не слышал даже от сестры, а уж она любитель дать волю фантазии. – Ты что, фильмов пересмотрела?

— Да, с чувством юмора у тебя туго, — Маринка отвернулась и посмотрела в окно на пустынный внутренний дворик школы.

Я стоял чуть поодаль от неё вполоборота, одной ногой всё ещё направляясь в сторону библиотеки. Идти туда больше не хотелось, Маринка своими странными словами сбила мне всё настроение и спутала мысли. Я молча смотрел ей в лицо, пытаясь понять, о чём она думает. Её серо-голубые глаза, сегодня более задумчивые, чем когда-либо, внимательно изучали пустой дворик, или, может быть, окна противоположного крыла школы.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что уже не раз ощущал на себе взгляд этих глаз, чаще, чем других одноклассников, возможно даже вместе взятых. Раньше я никогда не обращал на это внимание, но если подумать, было в этом взгляде что-то такое, не похожее на неприязнь, или показное равнодушие, или страх, с которыми обычно смотрели на меня в школе.

— Что ты так смотришь на меня? – Маринка повернулась лицом ко мне.

— Почему ты сказала Ольге Витальевне, что в той драке они первые напали на меня? – Выпалил я и тут же сам удивился прямоте своего вопроса.

— А? Ну… — Маринка смутилась, снова отвела взгляд на дворик и даже слегка покраснела. – Мне так показалось.

— Неправда, — резко возразил я. – Ты всё отлично видела, и все остальные видели, и лишь ты одна солгала ради того, чтобы оправдать меня. Почему?

Маринка прикусила губу и молча уставилась в одну точку прямо на стекле. Её пальцы нечасто, но напряжённо забарабанили по подоконнику. На секунду мне показалось, что она сейчас встанет и уйдёт, выкрикнув напоследок что-то вроде «если не нравится, больше не буду тебе помогать». Но Маринка прервала затянувшуюся паузу совсем другими словами:

— Просто если бы я не сказала этого, тебя могли бы исключить из школы, — произнесла она чуть дрогнувшим голосом.

— Не думаю, что кто-нибудь от этого сильно огорчился бы, — заметил я с невесёлой усмешкой.

— А вот представь себе, огорчился бы! – с напором проговорила Маринка, сверкнув на меня глазами.

Интересный поворот событий! Значит, это всё не случайность и не просто так. Как-то мои дела касаются её лично. Вполне возможно, что у неё были какие-то свои счёты с бандой спортсмена, и потому она благодарна мне, что я их отделал. Но могут быть и другие причины.

— Ну, положим так, — я постарался смягчить голос. – Но разве ты сама не боишься?..

— Чего мне бояться? – Маринка с презрением дёрнула плечами.

— Ты ведь знаешь, с кем всё это связано, — произнёс я чуть тише.

— С этим твоим Семёном? – хмыкнула Маринка.

— Её Света зовут, — я слегка нахмурился.

— Меня это не волнует, — в голосе Маринки отчётливо послышались холодные нотки. – Это ваше личное дело, ваши отношения, они меня не касаются.

— Постой, какие отношения ты имеешь в виду? – до меня, кажется, начало доходить.

— Да говорю же, для меня это не важно, — продолжала Маринка с безразличным видом, хотя её голос выдавал в ней волнение. – У меня нет никаких предрассудков насчёт ориентации и всего такого!

— Какой ещё ориентации, о чём ты говоришь? – я, наоборот, понизил голос, и машинально подошёл к Маринке поближе, но она, словно испугавшись, отшатнулась назад.

— Прости, я ничего такого не имела в виду, — проговорила она негромко, отводя взгляд в сторону и отходя на шаг назад.

— Да нет же, ничего такого и нет, — настойчиво продолжал я. Странно, но её намёки даже не разозлили меня. А я всегда думал, что просто убью того, кто заикнётся об этом в школе. – Мы со Светой просто друзья, и я самой обычной ориентации, что бы там ни говорили у меня за спиной.

Маринка подняла глаза и недоверчиво посмотрела на меня. Похоже, она была настолько убеждена в обратном, что даже не ожидала от меня такого ответа.

— Так вы с ним… с ней не встречаетесь? – осторожно спросила Маринка уже более спокойным тоном.

— Нет. То есть, да, встречаемся, но как друзья, — я сам не знал, зачем мне было всё это рассказывать Маринке, но меня не покидало чувство, что для неё это было очень важно.

— И ты только потому защищал Свету, что вы друзья? – Маринка уже смотрела на меня в упор. От её холодного тона, презрения и волнения не осталось и следа.

— Да, поэтому, — кивнул я.

— Это хорошо, — произнесла Маринка, обращаясь уже словно не ко мне, а к самой себе. – Защищать друзей — это правильно.

Маринка снова повернулась к окну и принялась задумчиво разглядывать подоконник. Некоторое время мы стояли молча. Я даже не знал, стоило ли мне сейчас что-то сказать или сделать, ведь на лице Маринки была такая задумчивая сосредоточенность, словно она в этот миг решала у себя в уме, как минимум, судьбу мира. Наконец, девушка повернулась ко мне и заговорила:

— Если вы со Светой не встречаетесь, тогда… — Маринка запнулась и опустила глаза. Похоже, что слова давались ей с большим трудом, и для неё было действительно важным решением, сказать их сейчас или нет. – Тогда, может быть…

Звонок на перемену, загремевший прямо над нашими головами, проглотил её последние слова. Маринка вздрогнула, замолчала на полуслове и, резко развернувшись, побежала обратно в класс. Я смотрел ей вслед с полным недоумением на лице. Что же она хотела мне сказать? Неужели она… хотя нет, не может быть, чтобы она и вдруг… и я…

Я встряхнул головой, отгоняя длинную череду мыслей, подозрений и вопросов, и направился следом за Маринкой в класс, чтобы забрать свои вещи. Да, такого странного прогула урока у меня ещё точно не было.

* * *

Глава 21

В тот день я, как обычно, провожал Свету из школы. Была уже почти середина октября, дни стали холодными, а по ночам ударяли первые заморозки. Света сменила пиджачок на лёгкое пальтишко с пояском, всё так же украшенное розовыми кружевами и ленточками. На ногах в такую погоду она носила миленькие полусапожки, и хотя в наших школах уже давно не требовали сменную обувь, каждый раз переобувалась в свои любимые детские туфельки.

— Скажи, Андрей, — начала Света, неторопливо разгребая перед собой пожухлую листву носочками сапожек на ходу, — а ты кем станешь, когда вырастешь?

— Я? Сказочником, наверное, — я уже привык к таким странный формулировкам вопросов, которые она любила задавать во время наших прогулок из школы.

Света продолжила не сразу. Она подняла голову, с шумом втянула морозный воздух, словно пробуя его носом на вкус, улыбнулась каким-то своим мыслям, и лишь потом проговорила:

— А почему «наверное»? – спросила она просто так, без какой-то конкретной цели, как обычно спрашивают дети из своего детского любопытства.

Я задумался. И правда, почему я сказал «наверное»? Ведь я ещё несколько лет назад решил для себя, что обязательно стану сказочником, профессиональным писателем, и буду этим зарабатывать на жизнь, как бы тяжело это ни было. Ведь если поставить себе цель и упорно идти к ней, то нет ничего невозможного. Как доказательство этого, мои первые работы были опубликованы издательством, когда мне было всего тринадцать лет. И гонорары за них я уже получал, небольшие, конечно, но всё-таки весьма приличные для моего возраста.

Так откуда же теперь взялось это «наверное»? Неужели мою уверенность в своей цели так легко подкосить? Да, пускай я уже больше месяца не могу написать ничего приличного, но у всех авторов случаются творческие застои, которые проходят со временем. Тем более что на это есть причина – слишком много новых впечатлений за короткий период, воображение просто не успевает их переваривать и смешивает в одну кучу.

— Ну просто, нет такой профессии – «сказочник», — я слегка улыбнулся. – Это скорее призвание. А профессию мне придётся выбирать более реальную. Например, на филфак пойду учиться. Стану каким-нибудь учителем литературы, или филологом, а может быть даже редактором, хотя не люблю я этот народ.

— Но главное, что твоя профессия не будет тебе мешать писать сказки, да? – весело подхватила Света, заглянув мне в глаза.

— Правильно, это для меня важно, — согласился я, и в свою очередь спросил Свету: — А ты кем хочешь стать?

Вместо ответа Света остановилась возле маленькой замёрзшей лужи и принялась сосредоточенно скалывать лёд каблучком сапожка. Я встал чуть поодаль и терпеливо ждал, пока она закончит. Расправившись, наконец, с ледяной коркой, Света подняла на меня горящие детским задором глаза, сдула с лица выбившейся локон, выпустив при этом облачко пара, и беззаботно ответила:

— Не знаю, мне ещё рано об этом думать, — и, слегка помедлив, добавила: — Может быть, выйду замуж, буду сидеть дома, детей нянчить.

Детей? Каких ещё детей? Если только приёмных. Но кто ж ей отдаст их, если она и замуж-то в этой стране не выйдет, с нашими законами. Неужели она собирается эмигрировать куда-нибудь в Европу, в какую-нибудь страну, где к этому относятся более лояльно? Возможно, для неё это было бы лучшим решением, но всё-таки ей и вправду рано об этом думать. Зря я вообще задал этот вопрос.

— Ну а что, я всё равно больше ничего не умею, кроме как готовить, убираться, стираться, — задумчиво сказала Света, продолжая путь. – Чем я не домохозяйка? А талантов у меня никаких нет, чтобы работать идти.

— Ха, многих женщин это не останавливает, — усмехнулся я. – Даже если у них есть муж, который зарабатывает вполне прилично, они всё равно идут работать, а детей лет до сорока вообще не заводят.

— Ну и зря! – горячо воскликнула Света. – Это ведь так не женственно – идти на работу, строить карьеру, стараться заработать не меньше мужа. Зачем тогда вообще замуж выходить?

— И то верно, — согласился я. – Но замуж сейчас тоже выходить не очень модно.

— Ерунда вся эта мода! – похоже, эта тема задела Свету за живое. – Я бы на месте всех этих модных девушек уже давно бы вышла замуж, родила бы детей и воспитывала бы их. Они просто не понимают, что теряют! И даже не важно, если муж зарабатывает столько, что едва хватает на жизнь. Ведь с милым рай и в шалаше, как-нибудь прожили бы.

Необычная точка зрения для четырнадцатилетней девочки. Впрочем, девочка тоже не совсем обычная. Но мне кажется, это не просто слова, и у Светы действительно достаточно смелое сердце, чтобы вынести все невзгоды ради своей мечты.

Тем временем мы уже подошли к дому Светы и, как обычно, остановились возле скамейки у подъезда на минуту, чтобы попрощаться. Но не успел я даже открыть рот, как вдруг Света подняла глаза к небу и, взвизгнув от восхищения, захлопала в ладоши.

— Смотри, снег пошёл! – пропищала она, показывая куда-то вверх.

Я поднял голову и почувствовал, как первая снежинка приземлилась мне прямо на нос. Следом за ней последовали и другие. Мелкие хлопья первого снега, плавно кружась в своём последнем танце, медленно опускались на землю, сухую траву, крыши домов и машин; на лица людей, на их волосы и одежду; на ещё не замёрзшие или избавленные ребятнёй ото льда лужи, чтобы тут же растаять без следа.

— Первый снег, мы увидели первый снег! – радостно кричала Света, хлопая в ладоши. – Обычно он выпадает ночью, когда никто не видит, но сегодня нам повезло, и мы первые его увидели!

Света радовалась снегу, как ребёнок. Она махала руками, разгоняя снежинки, бегала вокруг меня, смеясь и поскальзываясь на подледеневшем асфальте. Её глаза сияли неподдельным восторгом, и я в очередной раз поразился, как ей удаётся так легко переключаться с серьёзных мыслей и переживаний на простую детскую жизнерадостность.

— Каждая снежинка – это самая настоящая принцесса ледяного королевства! – Света остановилась передо мной, заворожено глядя на пролетающие мимо хлопья снега.

— Что-то много принцесс для одного королевства, — заметил я с улыбкой.

— Ну и что, зато каждая из них по-своему красива и неповторима! – не унималась Света, пытаясь поймать снежинки на рукав, чтобы лучше рассмотреть.

— Я думаю, они размножаются икринками, как рыбы, — я решил дать немного воли воображению. – Поэтому их так много, и все они – сёстры.

— Тогда туча – это мама! – весело подхватила Света и, подняв голову, посмотрела на небо, затянутое огромной «мамой-тучей». – Огромная снежная королева!

— Только жаль, что живут эти принцессы недолго, — сказал я трагическим голосом. – Они обречены растаять, едва достигнув земли.

— Как это печально! – Света на самом деле погрустнела. – Но я знаю, что делать. Надо их спасти!

С этими словами девочка вновь принялась бегать вокруг меня, подставляя ладошки падающим снежинкам. Хоть они и таяли в тёплых руках ещё быстрее, чем на земле, Свету это нисколько не смущало, и она тут же с головой ушла в свою новую игру. Я, чтобы не стоять рядом столбом, тоже поймал несколько снежинок у Светы над головой, и это только сильнее её раззадорило:

— Эй, так не честно, ты ловишь моих принцесс, пока они до меня ещё не долетели! – девочка надула губки.

— Ну прости, — я улыбнулся. – Можешь за это поймать моих.

— Издеваешься, да? – сверкнула Света глазами. – Я даже в прыжке не достану до снежинок над твоей головой! Если только…

И девочка, лёгким движением вскочив на скамейку, оказалась на одном уровне со мной, точно так же как тогда… Меня словно накрыло волной воспоминаний, и то чувство, уже давно, казалось, похороненное под железной глыбой логики, вновь дало о себе знать лёгким, но настойчивым потягиванием в груди. Я замер, глядя в глаза Свете, чуть дыша и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить этот странный, пугающий и в то же время притягательный момент.

В первую секунду Света так же сияла задором, видимо, всё ещё намериваясь ловить снежинки над моей головой. Но, толи под моим взглядом, толи сама по себе, девочка тоже замерла без движения, как будто ошарашенная поднявшимся в ней чувством. Улыбка медленно исчезала с её лица, уступая место чуть приоткрытым от волнения губам. Взгляд, только что пылавший весельем, стал неожиданно серьёзным.

Какие-то мгновенья мы смотрели друг на друга в упор, но моё сознание, как и тогда, потеряло счёт времени, пытаюсь вместить в себя все те впечатления, которые обрушились на меня. Именно этот образ Светы запечатлелся в моей памяти, как символ детской невинности и женственной чистоты.

Тающие снежинки, блестящие на белокурых кудряшках её хвостиков, словно россыпь крошечных бриллиантов. Руки девочки, сложенные вместе перед грудью, как будто пытаясь скрыть её учащённое дыхание. Её взгляд, взволнованный и испуганный, но в то же время открытый, честный, доверчивый, который шёл из глубины её души, из самой серединки её девичьего сердца.

Девочка вздрогнула, опустила глаза и медленно слезла со скамейки на землю. Очарование момента понемногу растворилось, и вместо него возникло недоумение, даже страх перед собственными чувствами. Видимо, Света чувствовала то же самое, потому что никак не решалась поднять на меня глаза. Шли секунды, но мы так и стояли друг перед другом, не говоря ни слова и не встречаясь взглядами.

— Тогда я пойду? – пролепетала Света чуть слышно.

— Угу, — буркнул я в ответ.

— До завтра, — голос девочки чуть дрогнул.

— Давай, — кивнул я.

Света юркнула в подъезд, а я, проводив её взглядом, развернулся и пошёл в сторону своего дома. Я шёл быстро, словно пытаясь убежать от нахлынувших на меня чувств и воспоминаний, но снежинки, проносящиеся перед глазами, словно преследовали меня, крутились перед лицом, хихикали, как маленькие озорные принцессы, и не давали мне выкинуть из головы пугающие меня мысли.

Они переполняли мою голову, полностью захватывая сознание и как будто унося меня из реального мира в какое-то пространство воображения, где всё просто, всё можно и нет преград… Так что я даже не сразу услышал громкий оклик, и остановился лишь тогда, когда чуть не натолкнулся на вставшего у меня на пути Рому.

— Андрей, я кричу, кричу тебе, а ты прёшь, как танк, ничего не замечаешь! – выпалил Рома, убедившись, что я и в самом деле его заметил.

— Прости, задумался, — ответил я, и, внимательно посмотрев на мелко дрожащего парня, добавил: — А ты почему такой замёрзший? Давно на улице?

— Д-да, т-тебя жду, а ты всё не идёшь, — проговорил Рома, словно вспомнив, что надо стучать зубами от холода.

— Меня? – искренне удивился я. – Зачем?

— Просто мне… — Рома на секунду замялся. – Мне нужно поговорить. А больше никому, кроме тебя, я не могу довериться.

— В чём же таком важном ты можешь довериться только мне? – я с сомнением взглянул в лицо Роме, но тот, похоже, говорил совершенно серьёзно.

— Просто я… — Рома вздохнул, словно набираясь смелости. – Я… мне кажется… я люблю Свету!

* * *

Глава 22

Никогда ещё моя комната не знала столь напряжённого молчания. Тонкий ковёр на полу, зелёные обои на стенах и даже маленький абажур под потолком – все эти привычные мне вещи словно сжались и притихли, ощущая присутствие постороннего в комнате. Непривычно молчал выключенный компьютер на большом письменном столе, не шелестели лёгкие полупрозрачные занавески на приоткрытом окне, даже не скрипела пружинами кровать подо мной, словно боялась нарушить тишину.

Рома сидел в кресле вполоборота ко мне, не поднимая взгляда от пола, но по отражению в зеркальных дверцах большого шкафа-купе, занимавшего всю дальнюю стену комнаты, я видел беспокойство и сосредоточенность на его лице. Эта игра в молчанку длилась уже минут десять с тех пор, как я пригласил Рому к себе домой, чтобы дать ему возможность выговориться. Но мой гость не спешил воспользоваться этой редкой возможностью, а просто сидел в моей комнате, думая о чём-то своём, и как будто вообще забыв о моём присутствии. Одно хорошо – он хотя бы немного успокоился и уже не дрожал, как осиновый лист, под холодным октябрьским ветром.

К счастью, сестры дома ещё не было, наверное, она сразу после школы ушла куда-то гулять с друзьями, так что мы с Ромой были в квартире одни. Но всё же Лена могла вернуться в любой момент, и тогда бы началось всё самое «замечательное» — расспросы, приставания, заигрывания, поэтому я хотел разобраться с Ромой как можно скорее и выпроводить его, наконец, восвояси. Но кроме той неуверенной фразы о его чувствах к Свете, парень более ни словом не обмолвился о причинах своего состояния, а я никак не мог придумать, как бы поделикатнее заставить его заговорить.

Но в тот момент, когда тишина стала настолько густой, что от неё начало звенеть в ушах, раздался негромкий скрип открывающейся двери. Повернувшись на звук, я увидел нашего пушистого рыжего кота Фредерика, неторопливо и важно входящего в комнату. Краем глаза я заметил, что Рома тоже взглянул в сторону кота, отчего выражение глубинной тоски на его лице на секунду растаяло.

— Так ты говоришь, «кажется»? – я поймал момент, чтобы окончательно вывести Рому из оцепенения и перейти, наконец, к беседе. – Тогда, если ты ещё не совсем уверен, может быть и паниковать рано?

— Уверен! Ещё как уверен! – горячо возразил мне Рома, мгновенно утратив всю свою апатичность. – Это чувство давно теплилось во мне, не давало мне покоя, но лишь недавно я набрался достаточно смелости, чтобы признаться в нём самому себе.

— Недавно, это когда? — я скептически оглядел своего гостя. Похоже, что он себя не вполне контролировал, и мог принять один случайный импульс за такое серьёзное чувство. – Ты случайно не сегодня утром это понял?

— Нет, раньше, — Рома, похоже, даже не заметил сарказма в моём тоне. – И причём именно благодаря тебе.

— Мне? – я искренне удивился. – А я какое к этому имею отношение?

Рома вздохнул, словно набирая в грудь побольше воздуха для долгого рассказа, и продолжил:

— Я знаю Свету уже два года, — начал он издалека. – И всё это время она одна. Ну, в том смысле, что ни с кем не встречается. Я уже так привык к этому, что считал её общество чем-то приятным и само собой разумеющимся, но не более. Но тут появился ты…

— Я же говорил, мы не… — хотел, было, возразить я, но Рома меня перебил.

— Знаю, знаю, вы не встречаетесь, — он согласно закивал головой. – Но это я сейчас знаю, а тогда, когда я впервые тебя увидел… вернее нет, в тот раз ты ещё ничего не знал. Поэтому я не воспринимал тебя всерьёз, думал, ты отвалишься так же быстро, как и все остальные, кому доводилось узнать правду о Свете.

Я вызвал в памяти тот день в кафе «Виктория», когда я впервые встретил Рому. Он тогда был немного пьян и вёл себя, как мне показалось, чересчур развязно и даже слегка насмешливо. Возможно, уже представлял у себя в голове, какое же у меня будет лицо, когда я всё узнаю.

— Но ты не ушёл насовсем, ты вернулся, — продолжал Рома погружаться в свои воспоминания. – Да ещё как вернулся! Скажу по секрету, я никогда ещё не видел Свету такой счастливой, как в те моменты, когда она была рядом с тобой, или вспоминала про тебя, или говорила о тебе. И тогда у меня появилось это странно чувство, которого я раньше не знал, но точно не смог бы ни с чем спутать. Я говорю о ревности.

— Ну, это естественно, — попытался возразить я. – Когда в небольшую компанию, в которой был всего один мужчина, приходит ещё один…

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но это не так, — твёрдо заявил Рома. – Это была настоящая ревность. Не детская, не дружеская, не какая-то ещё, а самая настоящая взрослая ревность, которую испытывают только к тому, к кому очень неравнодушны. Помнишь, в тот день, когда мы гуляли в горсаду, я тебя спрашивал про Свету?

— Допустим, — я вспомнил тот странный допрос, который устроил мне тогда Рома. Я ведь так и не смог понять его причину.

— Это ведь я не из праздного любопытства спрашивал, — заверил Рома. – Мне было очень важно знать, встречаешься ли ты со Светой? И когда ты ответил, что нет, и речи об этом быть не может, у меня просто камень с души свалился!

Я помолчал, обдумывая услышанное. Да, а ведь так действительно всё сходится. И депрессия Ромы, по поводу, якобы, бросившей его несколько дней назад девушки. И то, как эта депрессия неожиданно прошла после нашего с ним разговора. А ещё, помнится, Света упоминала, что Рома странно себя вёл в последние выходные. Неужели, его чувство действительно настолько серьёзно, что накладывает такие заметные отпечатки на всю его жизнь?

— И всё-таки, тогда тем более не ясно, — прервал я молчание. – Почему там, на улице, ты сказал «кажется»?

Боевой настрой Ромы как ветром сдуло. Он снова задумчиво опустил голову, отвёл глаза, и едва снова не погрузился в свою апатию. Но я смотрел на него в упор, ожидая ответа, и Роме пришлось дать его мне:

— Ну, это моё чувство, я хоть в нём и уверен, но всё-таки… — Рома замялся. Видно было, с каким напряжением даются ему слова. – Света ведь, она… очень непростая девочка. Я верю своим чувствам, и одновременно их боюсь. Немного. Ну, ты сам понимаешь?

Понимаю? Я-то, который примерно час назад чуть вновь не утонул в бездонных голубых глазах Светы, едва не растворился в атмосфере её обаяния… а потом бежал сквозь снегопад, пытаясь скрыться от пугающего и сильного чувства. Да, парень, ты пришёл по адресу, в этом я тебя понимаю!

— И что ты собираешься делать дальше? – поспешил спросить я, видя, что мой собеседник вновь постепенно входит в ступор. – Я так понимаю, ты никому, кроме меня, об этом ещё не говорил?

Рома медленно качнул головой, не сводя взгляда с кота, сосредоточено вылизывающего свои лапы под столом.

— Тогда вот что, — решительно заявил я. – Для начала надо выпить чаю, немного взбодриться. А там уже что-нибудь придумаем.

Я, поднявшись, вышел из комнаты и отправился на кухню. Рома покорно последовал за мной. Фредерик, заметив, что в комнате кроме него никого не осталось, ворчливо мяукнул и тоже побрёл следом.

Хорошая, всё-таки, штука – горячий крепкий чай! Всего одна чашка такого простого напитка может поднять настроение и развеять самую унылую тоску. Вот и Рома, выпив всего полчашки, уже заметно приободрился. Хотя, возможно, дело было не только в чае, а ещё и в нескольких каплях из его любимой фляжки, которая совершенно случайно оказалась во внутреннем кармане его пиджака.

Так или иначе, но Рома теперь уже не зависал где-то в пучине своих переживаний, а начал общаться вполне сносно, даже разыгрался с Фредериком, дразня его сырным крекером, взятым из вазочки на столе. Я ждал, что он снова вернётся к теме своей тайной любви, будет просить у меня поддержки и советов, но вместо этого он предпочёл ответить на мой недавний вопрос:

— А что делать дальше, разве же в этом проблема? – проговорил он, не отрывая взгляд от кота. – Тут всё ясно, надо признаваться ей. Интимная обстановка, подходящий момент, а там… будь, что будет.

— Вижу, у тебя есть опыт в таких делах, — сказал я без особого восхищения в голосе. Лично я считал такое слишком банальным, хотя, возможно, девушкам это и нравится.

— Конечно, сто раз так делал! – похвалился Рома. – И почти всегда срабатывало. Правда, больше месяца ещё ни одна не продержалась…

— Ничего, рано или поздно повезёт, — сказал я, а сам подумал «ну ещё бы, с такой неразборчивостью то!»

— Ну, это всё в прошлом, — Рома снова стал погружаться в задумчивость. – Света, она ведь другая. Она не похожа на остальных девушек.

— Да, в этом ты прав, — я кисло улыбнулся.

— Не про то я! – горячо воскликнул Рома и, встав со стула, принялся мерить кухню шагами. – Ну конечно да, это тоже важно. То, что она родилась мальчиком, и воспитывалась так же, в этом ведь нет ничего плохого. Наоборот, она лучше понимает нас, парней, чем обычные девушки!

— Даже если это так, — я на секунду задумался над словами Ромы. Да, возможно в этом был смысл, но всё же, вспоминая Свету такой, какой я её знал… — даже если так, Света ведь никогда не ведёт себя подобным образом, скорее наоборот.

— Я всё это понимаю, — Рома усердно закивал головой. – Конечно, Света не любит возвращаться к своему прошлому, оно для неё пройденный этап, как недостаток, от которого она решительно избавилась. Но нам со стороны виднее, как этот недостаток можно обратить в преимущество.

Пусть в рассуждениях Ромы был какой-то смысл, но всё же его самоуверенность казалось мне слегка наивной. Не вышло бы так, что Света от такого отношения только замкнулась в себе. Но я не мог высказать своих подозрений Роме – ведь, несмотря на его браваду, у него на лбу было написано сомнение. Если он сейчас откажется от своего чувства, то кто знает, когда ещё Свете повезёт на такого парня, который будет готов видеть в ней настоящую девушку, причем, скорее, с преимуществом, чем с недостатком.

— Ну, в общем, ладно, — Рома одним глотком допил остатки чая. – Спасибо, что выслушал меня, я теперь уже почти совсем решился.

— Да не за что, — ответил я немного хмурым тоном.

— Тогда я пойду, а то и так засиделся, гружу тебя тут, — Рома потрепал напоследок Фредерика за ухом и вышел в прихожую.

— Давай, удачи тебе, — пожелал я без особого энтузиазма.

Рома немного замешкался на пороге, надевая свою длинную кожаную куртку.

— Если что, ты обращайся, — сказал он мне, наконец. – Тоже помогу советом или чем-нибудь ещё.

И, пожав мне руку напоследок, Рома вышел из квартиры. Оставшись один, я вернулся в свою комнату и, усевшись на кровать, погрузился в размышления. Конечно, Рома — неплохой парень, к тому же давнишний друг Светы, а она, как я уже заметил, кого попало в друзья не выбирает. Но всё-таки меня не покидало странное ощущение, что я совершил какую-то ошибку. А что если Света ему откажет, и это навсегда разрушит их дружеские отношения? Может быть, мне следовало отговорить Рому, предложить ему получше разобраться в своих чувствах, прежде чем открывать их Свете?

Хотя, «кот бы говорил»! Не я ли сам недавно путался в своих чувствах, боялся их, убегал? Могу ли я что-то советовать Роме? Ведь он, в отличие от меня, верит своим чувствам, и готов принимать их, какими бы они не были. А я? Я не могу отличить настоящих чувств от обмана, созданного зрительным образом вопреки трезвой логике. Мог ли я полюбить Свету такой, какой я знал её в первые дни нашего знакомства? Определённо, да! А теперь что? Теперь я боюсь самой мысли об этом. Но что изменилось? Света, ведь, какой была, такой и осталась. Это я поменял своё отношение.

Так что же получается, мне ещё очень далеко до Ромы в доверии к своим чувствам? Как там в песне поётся? «…ты не веришь душе, как же тогда верить тебе?» Вот уж правда, как? И когда я стал таким? Кажется, после встречи со Светой. Вернее, после более близкого знакомства с некоторыми её особенностями. Если подумать, именно с тех пор у меня не получается писать сказки. Так что же, выходит, во всём этом виновата Света?

Нет, неправда, я сам во всём виноват, это я не верю в свои чувства, не верю в чувства других, даже близких мне людей! А Света – она наоборот, действует так, как подсказывает её сердце. И да, теперь я уверен, это сердце истинно девичье, чистое и открытое! И всё, что она делает, идёт из глубины её души. И даже тогда, когда она поцеловала меня…

Стоп! Значит, получается, что она и это сделала от души, от искренности своих чувств? То есть, она полюбила меня своим девичьим сердцем? Но ведь ни она, ни я не изменились с тех пор, а это значит что она, возможно, всё ещё… Почему же она тогда ни словом, ни жестом даже не намекает мне об этом? Может быть, чувство уже прошло? А может быть, она боится потерять во мне друга…

Хотя, какая теперь разница? Рома настроен решительно, он признается ей, и она вряд ли ему откажет. Что бы она ни чувствовала ко мне, было бы глупо с её стороны упускать такой шанс. Ведь я, в отличие от Ромы, совсем не готов к таким отношениям.

* * *

Глава 23

Весь следующий день я думал о разговоре с Ромой. Вся та уверенность в его голосе, тот опыт признаний, которым он хвастался – теперь они казались мне напускной бравадой, под которой он старался скрыть свою нерешительность. Даже если он действительно сотню раз начинал отношения с малознакомыми девушками, то признаться в чувствах подруге, с которой ты в самых невинных отношениях уже два года, в разы сложнее.

Конечно, это было его личное дело, и у меня не было особых причин переживать за него, но всё же мысли о нём не давали мне покоя. Да, я одобрял стремление Ромы открыть свои чувства, ведь молчаливая любовь полна разочарований. Но почему-то меня не покидало ощущение, что у них со Светой всё равно ничего не получится. Иногда мне казалось, что это ощущение – на самом деле моё скрытое желание, чтобы всё было именно так.

Когда я ловил себя на этой мысли, то старался как можно скорее отогнать её от себя. Ведь что Света, что Рома, оба мои друзья, так почему же я не могу просто пожелать им совместного счастья от всей души? Наверное, я и правда недостаточно доброжелателен к людям, и не удивительно, что у меня никогда раньше не было друзей. Так ведь недолго и новых потерять!

Одним словом, в итоге всех этих рассуждений на протяжении шести уроков, я решил оказать поддержку Роме, даже если он сам не будет просить меня об этом. С твёрдым намерением проявить себя с лучшей стороны, я после уроков дожидался Свету, чтобы проводить её домой, а заодно и немного «подготовить почву». Но едва девочка, приветливо улыбаясь, вышла на крыльцо, как из её сумочки раздалась мелодия телефона. На этот раз это была грустная музыка, судя по мелодичному женскому голосу, явно какой-то японской рок-группы.

— Ой, извини, Женя звонит, — Света достала из сумочки свою розовую раскладушку и открыла её. — Алло, Женя, привет... Да, я с Андреем... Где вы?.. Хорошо, сейчас будем.

— Женя сказала, что они ждут нас в Виктории, — сообщила мне Света, складывая телефон обратно в сумочку. — Я обещала, что мы сейчас подойдём. Ты же сейчас свободен, да?

"Они" — это, скорее всего, и Рома тоже. Он вполне уже мог посвятить Женю в свои планы, и теперь они хотят заманить Свету в ту самую "интимную обстановку", о которой говорил Рома. Но не буду ли я там лишним? Хотя, скорее всего, они как раз рассчитывают на мою поддержку, иначе не позвали бы Свету именно в этот момент.

— Нет, у меня никаких планов на вечер, — сказал я после некоторого раздумья. — Ничего страшного, если я посижу в кафе пару часиков.

— Здорово, тогда пойдём быстрее, нас уже ждут, — радостно произнесла Света и зашагала вперёд.

От вчерашнего снега не осталось и следа, но погода всё ещё была довольно холодная. Лужи, немного подтаявшие прошлым вечером, снова замёрзли за ночь. Небо всё так же хмурилось серыми тучами, угрожая вот-вот пролить на наши головы противный холодный дождик, или даже обсыпать новой порцией снега.

Мы шли торопливо, почти ни о чём не разговаривая, думая каждый о своём. Я прокручивал в голове варианты дальнейшего развития событий, поведения Ромы, реакции Светы, и пытался заранее найти выход из вероятных сложных ситуаций. Это чем-то походило на то, как я обычно продумывал сюжетные линии для героев своих сказок, пытаясь найти наиболее интересный вариант. С той лишь разницей, что в реальной жизни "интересный вариант" означал бы не успех среди читателей, а скорее реальные проблемы для героев.

Но так или иначе, ничего конкретного я придумать не успел, потому что где-то в середине пути мы чуть не столкнулись нос к носу с Ромой и Женей, идущими нам навстречу. Женя была в длинном чёрном пальто с белоснежными пушистыми манжетами и воротничком. Рома, как и вчера, в тонкой кожаной куртке, с красным от холода носом. Ники с ними вообще не было.

— Ой, а мы думали, вы в кафе нас ждёте, — удивилась Света.

— Нет, там сегодня куча всяких придурков, мы ушли оттуда, — Женя поморщилась. — Решили вот встретить вас по пути, и всем вместе идти куда-нибудь ещё.

— А Ника не с вами? — спросил я для порядку, хотя и понимал, что её присутствие было бы некстати.

— Нет, она сказала, что у неё дела, — Рома безразлично пожал плечами. Очевидно, его это не очень расстроило.

— Ну, раз все желающие собрались, предлагаю уже отправиться куда-нибудь погулять, — весело проговорила Женя. – Как насчёт горсада?

— Ты хочешь, чтобы я совсем околел? – возмутился Рома, стуча зубами для наглядности. – Пойдёмте лучше зайдём куда-нибудь.

— Можно ко мне, но у меня сейчас мама дома, — неуверенно предложила Света.

— А давайте к Андрею, он тут рядом живёт, — Рома бросил на меня заговорщический взгляд.

— Точно, у меня и родителей дома допоздна не будет, и места всем хватит, — я тут же подхватил идею, мысленно надеясь, что сестры не будет дома.

— А ты что, уже бывал у него? – Женя подозрительно прищурилась. – Когда уже успел?

— Да вчера случайно встретились тут недалеко, он пустил меня погреться, а то погода была ещё хуже, чем сейчас, — непринуждённо ответил Рома. Видимо, он подготовился к этому вопросу.

— Тебя жизнь ничему не учит, — слегка ворчливо заметила Женя. – Раз уже вчера замёрз, мог бы сегодня теплее одеться.

Но всё же возражать никто не стал, и вся наша маленькая компания двинулась в направлении моего дома. Путь и в самом деле был недолгим, и всего через пару минут мы были на месте. Вопреки моим надеждам, Лена всё-таки была дома, причём не одна, а с Никой. И если я уже привык к тому, что она частенько захаживает в гости к моей сестре, то для Ромы и Жени это оказалось полной неожиданностью.

— Ника? — Женя замерла на пороге с округлившимися глазами. — Так вот, значит, какие у тебя важные дела?!

Рома ничего не сказал, но выглядел явно раздосадованным.

— Привет, Света, — добродушно улыбнулась Лена. — Привет всем.

— Света, вы тоже знакомы? — удивление Жени постепенно перерастало в возмущение. — Когда вы только все успели без меня?!

— Так, давайте будем выяснять отношения не на пороге, а лучше в мягких креслах, за чашкой чая, — настойчиво предложил я, скидывая куртку. – Тем более, что кое-кто сейчас уже дубу даст от холода.

Этот «кое-кто», которым был Рома, с энтузиазмом принял предложение выпить чаю, и первым устремился в гостиную, чтобы занять место поудобнее.

— Поверить не могу! – негодовала Женя, когда мы все вместе собрались в гостиной. – Оказывается, вы все уже были в гостях у Андрея, и только я одна здесь впервые!

Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди и оглядывая всех собравшихся недовольным взглядом. Я, Лена и Ника устроились на диване; Рома и Света сидели в креслах в разных углах комнаты. И хотя в гостиной оставалось ещё два свободных кресла, Женя проигнорировала моё предложение присесть на одно из них, словно подчёркивая этим своё обиженное положение.

Зато я смог во всех подробностях рассмотреть её новое платье, которое она приобрела себе за компанию со Светой. Теперь оно было полностью чёрное, но с белым кружевным фартучком, как у горничной. Хотя платье было длиной ниже колен, из-под него всё же выглядывали белые пышные панталончики с оборками. Видимо, это было важным элементом наряда лолиты, и совсем не считалось интимной частью гардероба. Чепчик был тоже чёрно-белым, кружевной чёрный зонтик и тканевая сумочка остались теми же.

— Она одевается почти так же, как Света, только в чёрное, — услышал я шёпот Лены рядом с собой. – Неужели она тоже…

— Нет, Женя — генетическая девочка, это точно, — так же шёпотом ответила ей Ника.

— О чём вы двое там шепчетесь? — Женя бросила на девочек грозный взгляд, отчего те тут же замолчали. — А с тобой, Ника, я ещё позже разберусь, какие там у тебя важные дела с новой подругой, что ты даже погулять с нами не хочешь!

Надо же, оказывается, Женя очень даже неплохо умеет злиться. И что интересно, при этом она выглядит даже милее, чем обычно. Её гневное личико так шло к чёрному платью и белым панталончикам, что мне даже не хотелось её успокаивать.

— Ладно, Женя, не сердись, — мило улыбнулась ей Света. — Пошли лучше на кухню, я тебе покажу, сколько там всего интересного есть. Приготовим что-нибудь вкусненькое! Андрей, можно, да?

— Конечно, чувствуйте себя, как дома! — поспешил заверить я.

Когда девушки удалились на кухню и деловито загремели там посудой, я выразительно посмотрел на Лену, стараясь вложить в свой взгляд всю свою силу убеждения. Видимо, мои усилия не пропали даром, потому что сестрёнка тут же вскочила с дивана и потянула за собой Нику.

— Ну, раз там без нас управятся, мы пока немного поиграем, ладно? — и, не дожидаясь ответа, девочки скрылись в комнате Лены, закрыв за собой дверь.

— Давай, рассказывай, что у тебя там? — я сходу наехал на Рому, требуя скорейших разъяснений. — Тебе удалось поговорить со Светой? И зачем мы все собрались у меня дома?

— Погоди, не всё сразу, — Рома пересел поближе ко мне, чтобы не повышать голос. — Во-первых, я сегодня поговорил с Женей, так что она более-менее в курсе. Не одобряет моих порывов, но всё-таки проблем с ней быть не должно.

— Да, только вот что-то она не в духе сегодня, — заметил я.

— Ничего, это бывает, но она всё-таки старается меня понимать, и даже обещала немного поговорить со Светой наедине, — Рома бросил взгляд в сторону кухни, откуда уже раздавалось гудение кухонного комбайна. — Думаю, она сможет немного подготовить её, чтобы мне было легче.

— Вот как всё сложно? — я немного нахмурился. — А вчера ты хвалился, что никаких проблем, сто раз так делал.

— Вчера я был хмельной, ещё до того, как пришёл к тебе, — без тени смущения оправдался Рома. — А сегодня трезвый и понимаю, что рискую испортить отношения навсегда. Но, чёрт возьми, есть ради чего рисковать!

— Ладно, успокойся, — я жестом показал ему говорить потише, потому что как раз в этот момент девочки на кухне замолчали. — Если и Женя на твоей стороне, то у тебя точно всё получится.

— Да, всё так и планировалось, — кивнул Рома. — Но то, что дома твоя сестра, а тем более Ника...

— Не беспокойся, они часто вместе играют, и если уж закрылись в своей комнате, то не выйдут, пока их есть не позовут, — заверил я.

Но едва я упомянул про еду, как в комнату вплыли Света и Женя, неся в руках два подноса. Один с горячими хрустящими тостами с колбасой, другой — с шестью стаканами прохладного молочного коктейля.

— Кушать подано! — объявила Света, сияя радостной улыбкой. — Коктейль с бананами, надеюсь, никто не против?

— А где Ника и Лена? — удивилась Женя. — Ушли заниматься своими "важными делами"?

— Да, они в комнате сестры, — я подскочил с кресла. — Пойду, отнесу им тостов и коктейль, чтобы они не отрывались от своих "важных дел".

Я быстро переложил часть угощения на тарелку, поставил туда же два стакана и поспешил к комнате Лены, стараясь успеть, прежде чем запах пищи привлечёт их с Никой в гостиную.

— Ой, братик, ты теперь будешь кормить меня прямо в комнате? — восхитилась Лена, увидев меня с тостами в руках. — Может быть, и завтрак в постель носить будешь?

— Вообще-то, готовить — это твоя обязанность. Тебе должно быть стыдно, — ворчливым тоном заявил я. — Так что бери, пока дают, и постарайся не выходить из комнаты в ближайшее время.

— Вот как, у вас там что-то важное планируется? — глаза у сестрёнки даже заблестели. — Скажи, что-то взрослое?

— Нани нани? — подала голос Ника. — Что там интересное происходит ня?

Вместо ответа я сунул блюдо с едой в руки Лене и закрыл дверь её комнаты. Оставалось надеяться, что им хватит такта, чтобы не вмешиваться. С чувством выполненного долга я собирался уже, было, идти обратно в гостиную, но ещё в коридоре встретился с Женей.

— Что-то душно у вас, — пожаловалась девушка, причём достаточно громко, чтобы её могли слышать из гостиной. — Не покажешь, где тут балкон, хочу воздухом подышать.

— Конечно, пошли, — сказал я тоже нарочно громко, и, хотя выход на большой балкон был именно в гостиной, повёл девушку на другой, поменьше, выйти на который можно было через кухню.

И вот теперь, когда мы с Женей вышли на балкон, чтобы дышать там свежим воздухом столько, сколько потребуется, Света и Рома остались в гостиной одни. Наверняка, всё с самого начала было задумано именно так. Они остались наедине, но всё же как бы в компании друзей, среди которых Света чувствовала себя более уютно. Отличный способ разрядить обстановку! Ну что же, Рома, твой ход. Кажется, мы вот-вот узнаем, способна ли такая дружба перейти во что-то большее?

* * *

Глава 24

Наш малый балкон выходил во двор, на безветренную, солнечную сторону, так что даже в плохую погоду на нём можно было спокойно разгуливать в домашней одежде, не боясь замёрзнуть. Когда-нибудь в будущем папа даже собирался поставить вместо обычных стёкол качественный стеклопакет и провести на балкон подогрев, чтобы превратить его в почти полноценную тёплую комнату. Но пока что у него до этого руки не доходили, и балкончик представлял собой обычный склад ненужных вещей с маленькой скамейкой возле окна, чтобы сидя на ней можно было дышать свежим воздухом и наслаждаться видом с восьмого этажа.

Но Женя вновь отказалась от моего предложения садиться, и встала возле перил балкона, напряжённо глядя куда-то вниз. Мне тоже сидеть не хотелось, не то настроение у меня было. Я бы сейчас лучше походил по балкону туда-сюда быстрыми шагами, но места для этого было слишком мало, поэтому я присоединился к Жене возле перил, и с точно таким же сосредоточенным видом принялся изучать мельтешащую во дворе ребятню.

Несколько минут мы стояли молча, словно пытаясь подслушать разговор в гостиной, хотя ни один звук не мог бы проникнуть сквозь плотную балконную дверь. Я снова принялся перебирать в голове варианты развития событий, то представляя себе полный разрыв дружеских отношений Светы и Ромы, то наоборот, образование новой счастливой пары. Наверняка, Женя в этот момент думала о чём-то подобном, потому что даже сквозь каменную маску на её лице проскальзывали самые разнообразные эмоции — от гневной раздражённости до сентиментальной мечтательности.

— Мы уже пять минут здесь прячемся, — начал я, чтобы как-то разбавить напряжённую тишину. — Интересно, сколько ему нужно времени?

— Думаю, немало, — проговорила Женя сквозь зубы. — Видел бы ты его сегодня утром, выдернул меня с работы, потащил в кафе, потом сюда. Носится, как кот с салом.

— Ну, может быть, он что-то подобное и чувствует, — вступился я за Рому из мужской солидарности. — Ведь иной раз голову сломишь, пока поймёшь, чего вам, девушкам, надо, и что вы на самом деле чувствуете.

— Это точно, мужчины способностью что-то понимать не блещут! — Женя, кисло усмехнувшись, сложила руки на груди. — Особенно если дело касается чувств — слепы, как котята.

— Ты на что-то конкретное намекаешь? — я с подозрением заглянул Жене в лицо, но она отвернулась. Что-то было странное в её поведении. Неспроста же она так бесится из-за Ромы.

— Нет, ничего особенного, — Женя пожала плечами и села, наконец, на скамейку с самым независимым видом. — Просто на месте Светы я давно бы уже послала этого мямлю обратно домой слова переучивать!

— Вот потому ты и не на месте Светы, а здесь, на холодном балконе, — усмехнулся я. Это хмурое настроение Жени начинало меня раздражать.

— Как и ты, — отпарировала девушка, со скучающим видом глядя во двор.

— Ну... — я хотел, было, возразить, но осёкся. — Да, с этим не поспоришь. Мы тут одни, самые старшие из компании, и самые одинокие. Даже Лена с Никой так спелись, словно родные сёстры.

— Не сравнивай меня с собой, — холодно ответила Женя. — У меня никаких проблем с этим нет.

— Да? — я ухмыльнулся. — Что-то не видно, чтобы за тобой ухажёры толпами ходили.

— Какие же вы все, мужики, примитивные! — Женя бросила на меня презрительный взгляд. — Вот потому я всех таких ухажёров и послала куда подальше!

— О, я и не знал, что ты не интересуешься мальчиками, — я хотел подколоть Женю, но ту мои слова даже не задели.

— К твоему сведению, девочками тоже, — спокойным тоном заметила она. — Если хочешь, можешь считать меня фригидной.

— Вот как? — я ненадолго задумался. Если вспомнить, она ни в разговорах, ни в поведении никогда не проявляла интерес к парням, да и к любым близким отношениям вообще. Для Ромы она была как старшая сестра, ворчала на него, заботилась о нём, переживала, но не слишком. Ко мне она относилась довольно холодно, с некоторым недоверием, но в целом дружелюбно. Для Светы и Ники она была просто хорошая подруга.

Тут я заметил, что Женя смотрит на меня слегка удивлённо и с интересом. Но, встретившись со мной взглядом, девушка отвернулась с ещё более независимым видом. Кажется, она ждала от меня какого-то ещё ответа, но у меня не было настроения говорить на эту тему. Мысли снова вернулись к Роме и Свете. Что-то долго ничего от них не слышно. Неужели, Лена вылезла из своей комнаты в самый неподходящий момент? Надо бы пойти проверить, только как это сделать аккуратно? С моими габаритами близко не подкрадёшься – даже новый пол скрипит от моих шагов.

— Знаешь, ты второй парень после Ромы, кто так спокойно воспринимает мою фригидность, — проговорила Женя негромко, не поворачиваясь в мою сторону, так что я даже не сразу сообразил, что она обращается ко мне.

— А, ты про это, — я постарался переключиться с мыслей о гостиной обратно на нашу тему разговора. – Как мне ещё её воспринимать? Бить себя в грудь кулаком и орать, что ты обязана любить мужчин, или хотя бы женщин?

— Ну, вообще-то обычно мужики так и поступают, — Женя весело рассмеялась. – На полном серьёзе пытаются переубедить меня.

— Наверняка, им просто обидно, что такая красавица никому из них не достанется, — заметил я совершенно невинным тоном, но девушку мои слова смутили.

— Ой, перестань, не такая уж я и красавица, — щёки Жени зарделись румянцем, и она даже встала со скамейки и повернулась к окну, чтобы скрыть это.

— Нет, я серьёзно, ни один парень не отказался бы от такой девушки, как ты, — мне почему-то так захотелось смутить всегда такую независимую и слегка высокомерную Женю ещё сильнее, что я уже просто не мог остановиться. — И это новое платье тебе так идёт, оно подчёркивает твою женственность и чувство стиля. Ты в нём похожа на настоящую принцессу, пришедшую в наш мир из красивой сказки!

Я так разошёлся, что не заметил, как моя речь стала немного литературной, словно я выдумывал на ходу диалог для какого-то своего персонажа. Интересно, что со Светой у меня никогда не получалось говорить подобные слова так просто. Тем не менее, в них практически не было лести. Сегодня, наблюдая за Женей, я обратил внимание, что какие бы эмоции ни отражались на её лице — веселье, гнев или смущение — каждая из них придавала ей какую-то свою особенную прелесть, и все вместе они складывались в один прекрасный образ настоящей леди.

Вместо ответа Женя торопливым движением отодвинула в сторону раму окна, впустив на балкон холодный воздух, наполненный запахами поздней осени. Она сама слегка перегнулась через перила, дыша полной грудью, словно желая вдоволь напиться освежающей прохладой. Лёгкий ветерок чуть растрепал длинные чёрные волосы девушки, ровно настолько, чтобы я успел заметить её горящие от смущения уши.

Удивительно, как какие-то несколько слов так сильно повлияли на Женю! Да, всё-таки я ещё не совсем утратил свою способность достигать словами сердца людей! А может быть, девушке просто никогда не доводилось слышать что-то подобное после того, как она признавалась, что не интересуется парнями. Мало кто стал бы тратить время на бесполезные комплименты.

— Знаешь, а ведь насчёт моей фригидности — это не совсем правда, — начала Женя неожиданно твёрдым голосом. — Я достаточно долго пыталась найти себе парня, который мог бы понять моё стремление к истинной женственности, оценить все мои старания, воспринимать прелесть невинной красоты этих платьев, в которые я готова вложить свою душу... Но я встречала только похотливых недалёких лицемеров, претворяющихся понимающими, чтобы только залезть мне под юбку! Пережив немало надежд и разочарований, я и придумала эту сказку про фригидность, чтобы обманывать, в первую очередь, саму себя. Но знаешь... отгородившись вот так от всего мира, чтобы избежать неприятного опыта, рискуешь упустить из виду именно того, кого ты всё это время жаждал встретить, и кто на самом деле был рядом, стоило только сделать шаг навстречу...

Женя замолчала и повернулась ко мне. Её чёрные глаза на секунду встретились с моими, но она тут же опустила взгляд в пол, словно чего-то стыдясь. Я стоял перед девушкой и молча смотрел на неё, даже не зная, что сказать. Мне очень хотелось как-то ободрить её, сказать что-то важное и хорошее, но нужные слова никак не шли на ум. Женя подняла голову и посмотрела на меня снизу вверх слегка вопросительно, словно ожидая тех самых слов, как расплату за откровение. Прошли какие-то мгновения, но я уже готов был сквозь землю провалиться, чтобы скрыться от этих настойчивых глаз.

Но в этот самый момент дверь балкона распахнулась и на пороге появилась Света с тостами и двумя стаканами коктейля на подносе. Мы с Женей, как по команде, повернулись в её сторону и уставились на девочку с немым вопросом в глазах. Она выглядела лишь слегка растерянной, но больше никаких необычных эмоций не выражалось на её лице.

— Вы где потерялись, все тосты уже остыли, — начала, было, Света, но, взглянув в наши, наверняка, хищные глаза, осеклась и замерла на пороге балкона. – Ой, я вам помешала, да?

— Нет-нет, ничего подобного! – первой очнулась Женя и, добродушно улыбнувшись, взяла у Светы поднос. – Мы как раз вспомнили, что так и не попробовали наших тостов!

— Правда, там только ваши остались, — Света тоже улыбнулась. От минутной растерянности не осталось и следа. – Я решила вам отнести, пока Ника с Леной не вышли из комнаты – они ведь вам ничего не оставят!

Так, значит, эти две игроманки им точно не успели помешать. Но что же всё-таки произошло, хватило ли Роме духу, чтобы высказаться, и если да, то как ответила Света? Я так пристально изучал лицо девочки, пытаясь вычислить её эмоции, что она в конце концов смутилась и отвернулась.

— А Рома там что, один остался? – спросил я первое, что пришло в голову, чтобы разбавить неловкий момент.

— Рома? – чуть слышно переспросила Света, так и не глядя в мою сторону. – Да, один, а что?

— Просто интересно, — начал я, всё ещё немного не в себе после откровений Жени и появления Светы. – О чём вы там…

— Скажи «А-а-а», — перебила меня Женя и, приподнявшись на цыпочках, сунула тост мне прямо в рот. – Вкусно получилось, не так ли?

Я чуть не подавился нежданным угощением и удивлённо посмотрел на Женю. Она широко улыбалась, но в её глазах отчётливо читалось пожелание больше жевать, чем говорить. Я уже и сам понял, что зря поднял эту тему, поэтому последовал молчаливому совету и принялся тщательно пережёвывать тост, запивая прохладным коктейлем. Зато Света, словно пропустив мой незавершённый вопрос мимо ушей, повернулась ко мне и с интересом смотрела за моей реакцией. Тосты хоть и остыли, но всё же были очень вкусными, поэтому, проглотив первый, я сразу же принялся за следующий, чем вызвал радостные улыбки на лицах обеих девушек.

Женя присоединилась ко мне, и мы вдвоём принялись быстро уничтожать остатки нашего скромного обеда. Света, подойдя к окну, выглянула наружу, поёживаясь от холода, но всё же с интересом разглядывая крошечных прохожих во дворе.

— Удивительно! – воскликнула она, не отрываясь от своего занятия. – Никогда ещё не была на такой высоте!

— Можно ещё на шестнадцатый подняться, — похвастался я, прожевав очередной тост. – Оттуда полгорода видно.

— Нет, так высоко слишком страшно! – возразила Света.

Девочка чуть отстранилась от перил балкона, словно от одного упоминания такой высоты у неё закружилась голова. Но тут она заметила внизу что-то, что заставило её забыть об осторожности. Света снова подалась вперёд и даже высунулась наружу, перегнувшись через перила.

— Ой, а это, вон там, не Рома идёт? – судя по тону, вопрос был почти риторическим.

Мы с Женей разом прильнули к перилам по обеим сторонам от Светы и уставились вниз, туда, куда показывала девочка. От нашего подъезда в сторону выхода со двора торопливо шёл парень в длинной кожаной куртке, опустив голову и сутулясь. Да, это, без сомнения, был Рома.

— Так, и какого… — Женя чуть не выругалась от возмущения, но вовремя остановилась. – Почему он ушёл один, даже не попрощавшись?

— Кажется, у него опять депрессия, — проговорил я негромко, проводив взглядом Рому.

Света ничего не сказала. Она продолжала молча смотреть в одну точку на углу дома, за которым только что скрылась хмурая фигура. Я заметил, что её пальцы слишком крепко сжимают перила балкона. Что же произошло между ними только что в гостиной? Неужели, Рома действительно набрался смелости, чтобы открыть свои чувства, и… получил отказ? Но почему, Света?

И почему, чёрт возьми, какая-то противная часть моей души словно радуется этому?!

* * *

Глава 25

В четверг у Светы было окно вместо урока физкультуры, и я специально прогулял геометрию, чтобы посидеть с ней наедине в библиотеке. Я ещё не знал, как и о чём с ней буду говорить, но неопределённость в её отношениях с Ромой не давала мне покоя. Она ведь так ничего и не сказала нам с Женей в тот раз, а сам Рома тоже не давал о себе знать.

— А это ничего, что ты прогуливаешь геометрию? — обеспокоенно спросила Света, когда мы с ней уселись за столик в читальном зале. — У тебя ведь и так с ней проблемы, к тому же совсем скоро конец четверти.

— Ничего, с геометрией я как-нибудь разберусь, — отмахнулся я, без интереса перебирая стопку книг на столе. — По оценкам у меня четвёрка выходит точно, а больше мне и не надо. Я ведь гуманитарий, а не технарь.

— Хорошо, что ты определился, — Света слегка улыбнулась. — Но в старших классах прогуливать всё равно опасно. Так ведь можно и не доучиться, вот как Женя...

— Женя? — удивился я. — А что она?

— Ой, наверное, не стоило мне этого говорить, — Света смутилась и замолчала, но в её глазах на секунду мелькнул тот озорной девичий огонёк, который заставляет их выбалтывать тайны лучших подруг.

— Говори уже, — ободрил я девочку. — Иначе я сам додумаю что-нибудь странное и чудовищное, так что только хуже будет!

— Ну ладно, — сдалась Света и, хитро прищурившись, проговорила вполголоса: — Жене пришлось уйти из школы после девятого класса, как раз из-за проблем с учителями.

— После девятого? — я вспомнил, что Жене тоже шестнадцать лет. Так значит она не учится в одиннадцатом, как и я? — И чем же она теперь занимается?

— Поступила в училище на швею, хочет стать модельером, — пояснила Света с важным видом. — Она и сейчас уже подрабатывает в мастерской, и в платьях лолит хорошо разбирается.

— Вот как? — я многозначительно кивнул. — Значит, она у нас уже серьёзная девушка.

— Получается, так, — согласилась Света. Немного помолчав, она вдруг придвинулась ближе ко мне и, наклонившись в мою сторону, проговорила почти совсем шёпотом: — Теперь ты скажи мне честно, она тебе нравится?

— Что? А, я... ну, это... она хорошая девушка, но... — я смутился, припомнив странный разговор на балконе, который прервался с появлением Светы. — Она, вроде как, не интересуется близкими отношениями.

— Тебе она тоже про это говорила, да? — Света немного нахмурилась. — Опять она со своими глупостями. Считает, что лолиты слишком прекрасны и невинны, чтобы связываться с мужиками! Она и меня в этом пыталась убедить.

— Но ты ведь с ней не согласна? — осторожно спросил я, предчувствуя возможность перевести разговор на Рому.

— Нет, конечно! — Света даже возмутилась от такого вопроса. — Я же говорила, что мечтаю выйти замуж за какого-нибудь нормального парня, и даже не важно, будут ли у него деньги и своя квартира, главное, чтобы он был хорошим человеком!

Значит, всё-таки у Ромы были все шансы! Может быть, он и ветряный слегка, но всё-таки хороший человек, это точно. У Светы просто не было причин ему отказывать, если только он действительно набрался духу признаться ей.

— Вот только... — продолжила Света, неожиданно погрустнев. — Есть одно важное условие, без которого я не смогу встречаться с парнем. Он должен видеть во мне настоящую девушку, и любить меня именно за это, а не за то, что я что-то интересное и экзотическое, которое не так часто встретишь...

Света замолчала и сжала губы так, что они побелели. На её лице читалась уже не просто грусть, а какая-то глубинная тоска, скрытая, но неистребимая.

— Ой, что это я тебе всё это говорю? — спохватилась девочка, испуганно посмотрев на меня. — Хотя, теперь ты, наверное, понимаешь, почему я поцеловала тебя тогда...

— Потому что я даже не сомневался в том, что ты девушка? — спросил я как можно спокойнее, хотя целая волна смешанных чувств нахлынула на меня.

— Угу, — кивнула девочка, глядя в одну точку на столе. — Хотя я и тогда уже понимала, что такие отношения долго длиться не могут, ведь ты бы всё равно вскоре узнал правду. Но всё-таки это было и остаётся моей самой заветной мечтой, которой никогда не суждено сбыться. И когда я думаю об этом, то просто плакать хочется...

На голубые глаза Светы и в самом деле навернулись две крупные слезинки. Ещё секунда, и она разревелась бы прямо тут, в библиотеке, но я, повинуясь внезапному импульсу, подался вперёд и обнял девочку, крепко прижав к себе. Я сам не успел понять, почему я это сделал — может быть, просто хотел утешить её, как хороший друг, или по какой другой причине, но так или иначе, она оказалась в моих объятьях.

Ещё секунду назад готовая разреветься, Света теперь замерла, чуть дыша, словно боясь пошевельнуться. Её лица я не видел, только чувствовал на себе её осторожное, но частое дыхание. А ещё слышал, даже ощущал всем телом, как бешено бьётся маленькое сердечко в её груди. И вновь сладкий аромат её духов ударил мне в нос, заставляя мою голову идти кругом.

Медленно, едва уловимыми движениями, Света приподняла голову и посмотрела на меня снизу вверх. Длинные ресницы блестели от тех единственных двух слезинок, но глаза девочки теперь смотрели на меня без грусти и тоски, только с немым удивлением.

Настенные часы над нами неестественно громко и медленно отсчитывали секунды, которых и прошло то всего несколько до того, как я ослабил свою хватку. Нехотя, усилием воли, я разжимал руки, сцепившиеся за спиной девочки. Света точно так же нехотя понемногу отстранялась от меня, слегка отталкиваясь своими согнутыми в локтях руками от моей груди.

— Спасибо, — чуть слышно пролепетала Света, всё так же глядя мне прямо в глаза. — Мне уже легче. Извини, я чуть не разревелась, как дура.

Я промолчал в ответ. Ещё мгновение, и Света бы совсем вырвалась из моих объятий, мои руки уже не касались бы её плеч, а взгляды бы разошлись, но в этот момент над нами прогремел возмущённый старческий голос:

— Нет, вы только посмотрите на это! — Николай Петрович стоял в паре метров от нас и сверлил наши спины горящими глазами. — Вот, Крутунов, ради чего ты мой урок прогуливаешь!

Мы со Светой тут же вскочили со стульев и встали по разные стороны стола, как будто это могло изменить то, что уже видел учитель.

— Николай Петрович, а Вы почему здесь? — спросил я не своим голосом, хотя, конечно, это уже не имело значения.

— Я сюда за книгой для урока зашёл! — торопливо проговорил учитель, словно высказывая подготовленное заранее оправдание. Он действительно сжимал в руках задачник по геометрии, но это был первый раз, когда он бросил весь класс и пошёл в библиотеку сам, вместо того, чтобы отправить ученика. — А вот ты что здесь делаешь, вернее, чем вы тут вдвоём занимаетесь?! Хотя нет, не отвечайте, я и так всё видел своими глазами!

— Что тут случилось? — это подоспела на шум библиотекарь Антонина Борисовна, маленькая женщина лет сорока, одетая, как всегда, слишком старомодно, отчего казалась старше своего возраста. — Что за крики в библиотеке?

— А это Вас надо спросить, Антонина Борисовна, что в вашей библиотеке творится? — с крайне возмущённым видом проговорил Николай Петрович. — Я знал, что оба этих прогульщика отсиживаются здесь вместо уроков, но то, что они тут занимаются развратом, это для меня просто шокирующая новость!

— Как? Развратом? — Антонина Борисовна смотрела на нас округлившимися от ужаса глазами, прикрыв рот ладошкой. — Эти ребята часто приходят сюда, иногда сидят вместе, читают, я и подумать не могла...

— Не слушайте, Антонина Борисовна! — перебила её Света. В её глазах читались страх и отчаянье. — Мы никогда ничем таким не занимались в библиотеке! И в школе тоже, да и вообще... а я... я не прогульщица, у меня освобождение от физкультуры есть...

— Не оправдывайся, Света, — проговорил я спокойным тоном, и сам удивился своему голосу. Ведь на самом деле в душе я сгорал от стыда и негодования. — У него нет ни доказательств, ни свидетелей, ни, тем более, права оскорблять нас.

— То есть как это у меня нет права?! — Николай Петрович даже побагровел от злости. — А у вас есть право осквернять библиотеку, это святилище науки и культуры, своими... сборищами?!

— Её оскорбляете только Вы своими криками, — процедил я сквозь зубы.

— В самом деле, Николай Петрович, — вставила Антонина Борисовна. — Давайте лучше спокойно во всём разберёмся.

— А что здесь разбираться? — учитель развёл руками, подчёркивая очевидность ответа. — Гнать их со школы в шею, пусть сидят по подворотням с себе подобными, и нормальным людям на глаза не показываются!

— Какими ещё себе подобными? — произнёс я негромким, но в то же время резким тоном. — На что это Вы намекаете?

— А как будто не понятно, на что?! — Николай Петрович с шумом бросил задачник по геометрии на стол, отчего Антонина Борисовна вздрогнула и отступила на шаг. — Когда два парня друг с другом... так нежно обнимаются, это только одним словом можно назвать!

Краем глаза я заметил, как Света, краснея, опустила голову и вся сжалась так, как будто ей только что влепили пощёчину.

— Не слишком ли много Вы себе позволяете? — мои зубы скрипнули, а ладони сами собой сжались в кулаки. Какой-то уголок моего сознания уже привычно выбирал место, куда лучше всего было бы ударить стоящего передо мной учителя.

— Что, ты мне ещё указывать будешь? — гневно прошипел Николай Петрович, покосившись на мои кулаки. — Или набросишься на меня, как сделал это с Карасёвым и его одноклассниками?

— Андрей, не надо! — Света подалась вперёд, явно желая встать между мной и учителем в случае чего, но я остановил её взглядом.

— Нет нужды, пусть лучше отдел народного образования разбирается с тем, что в нашей школе преподают неадекватные учителя, — мой голос звучал, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Я бы сейчас с удовольствием набил морду этому мерзавцу, но этим я бы подставил не только себя, но и Свету.

— Да кто же поверит тебе, известному хулигану и прогульщику?! — усмехнулся Николай Петрович, с вызовом глядя мне в глаза, словно только и ждал, когда я сорвусь и наделаю глупостей.

Тут я даже не знал, что ответить. Моя шаткая репутация, к которой я всегда относился с пренебрежением, могла в самом деле сыграть против меня. Что же делать, не бить же ему и в самом деле морду? Но тут на выручку пришла Света, которая сказала тихим, но твёрдым голосом:

— А известному гомофобу кто поверит? — и, словно испугавшись своей смелости, отступила на шаг назад и снова опустила голову.

Слова Светы произвели неожиданно сильный эффект. Николай Петрович в мгновение ока побелел, как тогда, в учительской, когда директриса напомнила ему о каком-то случае.

— Ты что, меня шантажировать собираешься? — голос Николая Петровича стал сухим, даже каким-то неживым.

— Нет, я ничего такого не говорила! — замотала головой Света, отступая уже за мою спину.

— Николай Петрович, Вы что-то путаете, — вмешалась Антонина Борисовна, почти всё это время молча наблюдавшая за сценой. — Какой ещё шантаж, какие подворотни, какой разврат? Андрей и Света — хорошие ребята, порядочные, всегда берут хорошие книжки, возвращают вовремя, не шумят в библиотеке.

— Вот, значит, как? — Николай Петрович бросил презрительный взгляд на Антонину Борисовну, потом снова повернулся к нам. — Хорошо устроились, под прикрытием. Ну ничего, Крутунов, я до тебя ещё доберусь! И тебе я ещё за тот случай припомню, Семён Заико!

И, скорчив кислую мину, Николай Петрович развернулся и вышел из библиотеки, так и не взяв задачник по геометрии. Мы со Светой остались молча стоять посреди читального зала, а Антонина Борисовна, взяв брошенную учителем книгу, посмотрела на нас с сочувствием и сказала:

— Вы не бойтесь, ребята, ничего он не сделает. Наша директриса ещё никого из школы не выгоняла, а бывали проступки и похуже, — и, немного подумав, добавила: — Но всё же лучше не заниматься этим в школе, а то мало ли что, слухи пойдут.

У меня не было никакого желания возражать, что мы со Светой никаким "этим" не занимаемся. Девочка тоже промолчала, и только покраснела ещё сильнее. Антонина Борисовна вернулась на своё место, а мы со Светой ещё несколько минут стояли молча, не глядя друг на друга. Потом прозвенел звонок, Света заторопилась на свой следующий урок, да и мне пора было завязывать с прогулами, поэтому мы, вернув книги и поблагодарив Антонину Борисовну, вышли из библиотеки.

* * *

Глава 26

Этот разговор я подслушал случайно после уроков, когда возвращался в класс, чтобы забрать забытую в парте ручку. Её пропажу я заметил только когда был уже на крыльце школы, так что не надеялся застать дверь открытой и готовился терпеливо дожидаться уборщицы — ведь это была моя счастливая ручка, которой я всегда писал сказки, поэтому не мог бросить её и купить новую. Но дверь, к счастью, оказалась открытой, и я уже потянул, было, её на себя, как вдруг услышал возбуждённые голоса, доносящиеся из класса.

— А я тебе говорю, надо собрать побольше подписей и подать петицию, — горячо доказывал что-то мой одноклассник Коля, — тогда этих гомосеков выпрут из школы.

— Глупая идея, глупее никогда не слышала! – чуть ли не криком оборвала его Маринка. – С каких это пор ученики решают такие вопросы?

— Не только ученики, под этим должны подписаться и наши родители, — настойчиво продолжал Коля. – Они обязательно согласятся с тем, что этот разврат в школе отрицательно влияет на дисциплину и воспитание…

— Какой разврат, ничего не было! – перебила его Маринка. – Хватит распускать лживые слухи!

— Но Николай Петрович сам лично видел… — начал, было, Коля, уже не так уверенно.

— Ничерта он не видел, старый лживый пёс! – в голосе Маринки уже явно звучали истеричные нотки.

— Эй, ты на чьей стороне вообще? – искренне удивился Коля.

— Ни на чьей, я просто говорю правду! – стояла на своём Маринка. – Андрей не мог с ней обниматься, они даже не встречаются!

— С ней… ты имеешь в виду с ним? Мы же про трансвестита говорим, а это «он», — нерешительно уточнил Коля. Похоже, реакция Маринки просто повергла его в шок.

— Да мне плевать, хоть «оно»! – вскричала девушка уже во весь голос. – Всё равно они ничем таким не занимались! Я это знаю точно, он не мог!

— Почему ты так думаешь? – голос Коли снова слегка окреп. – Эти гомики только и умеют, что развратом заниматься, больше ни на что не годны!

— Нет, Андрей не такой! – крикнула Маринка уже сквозь слёзы и, не дожидаясь ответа, выбежала из класса.

Я едва успел отскочить в сторону и спрятаться, насколько это было возможно, за распахнувшейся дверью. Маринка, не заметив меня, побежала в сторону лестницы, глотая на ходу слёзы. Похоже, Коля не собирался следовать за ней и оставался в классе. Если бы он сейчас вышел, то обязательно заметил бы меня за дверью, поэтому я просто взял и вошёл в класс первым.

Коля как стоял посреди класса с какой-то бумажкой в руках, так и замер, глядя на меня с таким видом, будто встретил приведение. Пару секунд я тоже стоял на пороге, молча смотря в лицо пареньку, наблюдая даже с некоторым сочувствием, как его кожа бледнеет, приобретая чуть ли ни синюшный оттенок. Мне показалось, что ещё немного, и бедняга испустит дух от страха, поэтому я решил прекратить пытку и сделал шаг вперёд. Но едва я сдвинулся с места, как Коля, с неожиданной резвостью забившись в дальний гол, скомкал листок бумаги в маленький клочок и тут же выкинул его прямо в раскрытое окно.

Я обогнул первую парту, прошёл по проходу между рядами до своего места, сунул руку под крышку и достал свою ручку. Спиной я буквально чувствовал взгляд, полный страха, неприязни и замешательства. Всё так же, не говоря ни слова, я медленно, чеканя каждый шаг, прошёл обратно к двери и, даже не удостоив Колю взгляда, вышел из класса.

Что-то мне подсказывало, что про эту идиотскую петицию, да и вообще про идею что-то публично возразить против меня, Коля больше не вспомнит. Но в тот момент меня волновало другое – значит, хотя Николай Петрович и не пошёл доносить на нас директору, он всё же подло распустил грязные сплетни про то, что видел в библиотеке. Скоро вся школа будет знать об этом, ведь люди склонны верить в подобные вещи, им так интереснее жить.

Но всё-таки не следует говорить сразу за всех. Вот Маринка, например, ему не поверила. Или, скорее, не захотела верить. Но то, с какой агрессией она это сделала, вызывало опасения. Маринка и так вела себя довольно странно в последнее время, а после этого случая так вообще изменилась до неузнаваемости. Всегда жизнерадостная и общительная, теперь она всё больше замыкалась в себе, поругалась с двумя подругами, почти рассталась со своим парнем Колей, да и с учителями у неё появились проблемы. Особенно с учителем геометрии, который так и не простил ей того, что она защитила меня своими показаниями.

А между тем приближался конец четверти. Учителя подводили итоги, заранее выставляли очевидные оценки и всерьёз принимались за должников, чтобы дать им шанс хоть как-то исправить своё положение. У меня почти по всем предметам выходили пятёрки, кроме геометрии и химии. Но четвёрки по этим дисциплинам меня вполне устраивали, так что я особо не беспокоился.

— Да, Крутунов, больше тройки я тебе никак не могу поставить, — наигранно удручённым голосом сообщил Николай Петрович на последнем уроке геометрии в четверти.

— Тройки? То есть как тройки? – я мигом очнулся от своей ленивой мечтательности, в которой обычно пребывал на скучных уроках. – У меня же по оценкам четвёрка выходила.

— Это хорошо, что Вы считать умеете, Крутунов, — язвительно проговорил Николай Петрович, с трудом сдерживая злорадную ухмылку, — но оценки в журнале только для меня, итоговую за четверть я ставлю уже сам, исходя из реальных знаний ученика.

— Реальных знаний? – кровь прилила к моей голове. – Тогда спросите меня по любой по теме, я прямо сейчас отвечу, без подготовки.

— Поздно, Крутунов, раньше надо было думать, — Николай Петрович проигнорировал моё рвение и уже выводил ручкой в журнале жирную оценку. – Я ведь предупреждал, что нужно на уроки ходить, а не углы со своими дружками обтирать.

Я уже хотел ответить что-то грубое, или даже совсем нелитературное, ведь терять было уже практически нечего, но меня неожиданно опередила Маринка:

— Это что же получается? – проговорила она громко с места. – Стараешься всю четверть, зарабатываешь оценки, а в конце на тебе – и от них ничего не зависит?

— Что значит «не зависит»? – Николай Петрович возмущённо хмыкнул. – Получая оценки на уроках, вы получаете вместе с тем и знания. А какие знания можно получить, прогуливая очень важные уроки, которых и так слишком мало?

— Почему же Вы тогда не хотите спросить у Андрея что-нибудь по теме этих очень важных уроков? – не унималась Маринка. – В конце концов, это Ваша работа – оценивать знания объективно.

Весь класс с замиранием сердца смотрел на неё. Ещё бы, не так часто удаётся видеть, как в одну минуту будущая медалистка превращается в… одним словом, я сейчас всей душой желал, чтобы она остановилась, но девушка даже не смотрела в мою сторону.

— Не понимаю, чем Вы недовольны, Сыркова? – натянутым голосом проговорил Николай Петрович. – Я ведь Вам собирался пятёрку поставить. Но, если Вы против…

— Я против предвзятого отношения к ученикам! – заявила Маринка, сверкнув глазами. – А оценки мне не важны, ставьте что хотите!

— Ах, не важны?! – Николай Петрович расплылся в противной улыбке. – Ну, тогда я могу и не закрывать глаза на Ваш прогул, Сыркова! Да-да, в тот самый день, вместе с Крутуновым. Уж не знаю, чем вы там занимались, но я предупреждал, что скатитесь очень быстро, стоит только связаться с кем попало! Вот и результат, на медаль Вы уже не тяните, Сыркова!

Я мысленно корил себя за то, что вообще начал спорить с Николаем Петровичем. Тройки мне избежать всё равно не удалось, а теперь ещё и Маринка из-за меня получила первую четвёрку за четверть за всё время учёбы в школе. Конечно, наша классная Ольга Витальевна, и даже завуч настаивали на том, чтобы Николай Петрович исправил ей оценку, и он, может быть, не стал бы упираться, но Маринка сама наотрез отказалась от этого.

— Одна четвёрка за четверть мне медаль не испортит, даже наоборот, заставит меня собраться с силами, — это она сказала при учителях. Но потом, когда класс уже расходился по домам, весело обсуждая планы на недельные каникулы, добавила негромко, так что слышали только несколько человек поблизости: — Я ему это не забуду, больше он никому оценку не испортит!

Я невольно обернулся и посмотрел на Маринку при этих словах. Её лицо было серьёзно, губы сжались в полоску, а серо-голубые глаза блестели словно льдинки. Интересно, она действительно что-то задумала? Она, конечно, была довольно целеустремлённой девушкой, и любила добиваться всего сама, но чтобы мстить учителю...

Мне почему-то очень захотелось подойти к ней и что-нибудь сказать, но меня опередил Коля. Он подскочил к Маринке, что-то проговорил ей сквозь зубы и повёл к выходу. Девушка шла за ним без особой охоты, но и не сопротивлялась. Что-то в этой сцене мне показалось странным, да и я всё ещё не оставил идею поговорить с Маринкой, поэтому последовал за ними на безопасном расстоянии.

Коля с Маринкой шли обычной дорогой, они вышли из школы, миновали двор и прошли через южные ворота. Я никогда не ходил этим путём, но сейчас просто не мог остановиться и следовал за ними. На ходу они о чём-то негромко говорили, но с каждой последующей репликой разговор становился всё эмоциональнее, а жесты резче.

— Просто отстань от меня, я не хочу больше тебя видеть! — вскричала, наконец, Маринка, когда мы были уже за квартал от школы. — Тебя вообще не касается, с кем я общаюсь!

— Да что с тобой случилось?! — Коля тоже повысил голос. — Ты портишь отношения со всеми друзьями и со мной, и всё это ради кого? Зачем ты защищаешь этого гомика?

— Ещё раз повторяю, он не гомик! — похоже, ни Маринка, ни Коля даже не думали о том, кто их может услышать. — И вообще, Андрей здесь не при чём, хватит впутывать его в любые ссоры!

— Как это не при чём? — вскричал Коля, ускоряя шаг, чтобы нагнать уже почти бегущую Маринку. — Вся эта ерунда и с геометрией и с девчонками у тебя началась из-за этих педиков, а ты говоришь, что они не при чём?

— Слушай, отстань от меня! — Маринка попыталась перейти на бег, но Коля схватил её за руку и грубо потянул обратно, отчего девушка чуть не упала.

— Да ты, может, и сама с такими спуталась? — парень был явно не в себе. Он уже кричал, брызгая слюной и ничего не замечая вокруг себя. — А я сразу говорил, надо гнать этих извращенцев из школы, от них мерзостью разит за километр! А ты их защищаешь, как будто сама одна из них! Бить им морды надо сразу при встрече!

— Морды бить? — я в несколько шагов преодолел расстояние до шумной парочки и словно вырос прямо за спиной у Коли, глядя на него сверху вниз. — Ну что ж, давай, я жду.

Коля обернулся и замер с открытым ртом, не успевшим изрыгнуть очередное проклятье. Он медленно отпустил руку Маринки, которая уже и не вырывалась, а только смотрела на меня округлившимися глазами. В следующую же секунду Коля сорвался с места и побежал вдоль по улице, не огладываясь и не произнося ни слова. Я с отвращением смотрел, как он спотыкается о бордюры и едва уклоняется от столбов, пока его жалкая фигура не скрылась за углом.

— Эй, ты в порядке? — спросил я у Маринки, которая уже нервно поправляла рукав куртки, не глядя на меня. — Надо было шугануть его раньше, но я...

— Ты что, преследуешь меня?! — вскрикнула Маринка, подняв на меня глаза, на которые уже успели навернуться слёзы. — Что тебе надо?!

— Преследую? — я опешил от такого вопроса. — Вовсе нет, просто...

— Вот и иди себе дальше обнимайся со своей Светой! — и Маринка, резко развернувшись, быстро зашагала прочь с таким видом, что у меня даже мысли не возникло ещё что-то сказать ей вслед.

* * *

Глава 27

За тройку мне досталось от родителей. Но они обвиняли во всём моё увлечение сказками и привычку прогуливать уроки, и я был только рад, что до них не дошли слухи об истинной причине этой оценки. Ведь просто дружить со Светой – это одно, а вот обниматься, да ещё и в библиотеке… я сам-то себя боялся после этого случая.

— Вот в кого ты у нас такой гуманитарий пошёл? – вздохнула мама, когда все стандартные нравоучения уже были высказаны. – Мы с твоим отцом оба инженеры, закончили наш политехнический, и у нас никогда не было ни одной тройки за четверть, и даже за сессию. И уже тем более по Геометрии – царице наук!

— Да говорю же, я разбираюсь в геометрии! – в который раз заверил я. Если б только у них было хоть немного времени на меня, они могли бы лично в этом убедиться. – Просто этот учитель старой закалки, он не терпит прогулов, и ему даже не важно, хоть ты всю геометрию наизусть знаешь. Прогулял – вот тебе пара, а значит и оценка за четверть снижается на один бал от средней. Он даже нашей отличнице четвёрку поставил!

— А вот в этом я с ним согласен! – вставил папа, грозно стукнув кулаком по колену. – Если я или мама прогуляем работу хотя бы раз, нас тут же уволят, и разбираться не будут. И вся наша семья с голоду умрёт, а это тебе не какая-то тройка в четверти.

— Ну, Серёж, не надо утрировать, — вступилась за меня мама. – Работа – работой, но слишком многого от ребёнка тоже нельзя требовать.

— Ничего себе, ребёнок! – усмехнулся папа. – Да он на полголовы меня выше, под потолок вымахал! И вообще, пора уже за ум браться, не всё ж ему ерундой маяться.

— Мои сказки – не ерунда, — устало возразил я. – Это моё призвание.

— Может быть, — нехотя согласился папа. – Но пока от этого призвания у тебя одни проблемы. Гонорары не в счёт – они только вскружили тебе голову, заставили поверить, что это достойное дело.

— Папа, мы тысячу раз это обсуждали! – проскрипел я сквозь сжатые зубы.

— Ну ладно, пусть сказки, — вмешалась мама, прервав вновь разгорающийся спор. – Но даже если это призвание, не стоит уходить в него с головой! В жизни столько всего интересного и важного. Вот, хотя бы, девушку завёл себе.

— Точно, если ты будешь думать о будущей семье, то сразу поймёшь, что сказками детей не накормишь! – подхватил папа почти злорадно.

— Про это мы тоже сотни раз говорили! – упрямо возразил я. – Как будто это так просто – взял и завёл, как хомячка!

— Не просто, но надо хоть иногда смотреть вокруг себя, — не сдавалась мама. – Вот, например, Ника, подруга Лены. Ты ведь её знаешь?

— Ну да, знаю, — ответил я немного оторопело. Когда она уже успела познакомиться с моими родителями?

— Ей ведь пятнадцать, если я не ошибаюсь? – продолжала мама. - Хорошая девушка, умная, красивая. Она даже помогает Лене учиться.

Ага, и все мои вещи в доме заодно перетаскала. Вот уж точно, у нас много общего!

— Нет, я Нику Андрею не отдам! – Лена возникла в гостиной из ниоткуда и сразу же встряла в разговор. – А то она станет такой же занудой, как он сам. Тем более, ему и так есть из кого выбрать!

— Так, а с этого места поподробнее, — потребовала мама, учуяв женским чутьём какую-то тайну.

— Только попробуй, — произнёс я почти про себя, одними губами, при этом яростно посылая сестре лучи ненависти.

— Я просто имею в виду, он у нас такой красавчик, что девчонки на него, наверняка, так и вешаются! – затараторила Лена, отступая обратно к двери. – Ну, я бы на их месте точно времени не теряла!

— Рано тебе ещё об этом думать! – строго возразил папа, но Лена уже сама поняла, что зря влезла в разговор, и поспешно скрылась из виду.

В общем, разговор вышел не очень лёгкий, даже слегка опасный, но к вечеру пятницы я всё-таки отбился от своих родителей. Теперь оставалось только пережить выходные, и целая неделя дома, без родителей и без школы, была в моём распоряжении!

Я, правда, ещё не успел подумать, чем же я займусь на каникулах. Но для начала надо было сплавить сестрёнку куда-нибудь на большую часть дня. К сожалению, она последнее время престала пропадать у подруг, и вместо этого проводила всё свободное время с Никой у нас дома. Это было проблемой, ведь если одну сумасшедшую сестру я ещё мог стерпеть, то находиться весь день в обществе двух таких ненормальных было выше моих сил.

Но вопрос решился сам собой. В воскресенье вечером позвонила Света и пригласила меня с утра в понедельник на чай. Причина была самой банальной – они с мамой зачем-то испекли большой яблочный пирог, а съесть смогли лишь пятую часть от него. Делать было нечего, пришлось соглашаться, тем более я думал, что у неё в гостях соберётся вся наша компания. Но Ника пойти не смогла, она с самого утра шла на какую-то выставку, причём тащила вместе с собой и Лену. А у Жени хоть и был свободный график работы, но именно в этот день на неё свалилось сразу три важных заказа, и она просто никак не могла вырваться из ателье.

Таким образом, доедать яблочный пирог нам предстояло в очень тесном кругу – кроме меня пришёл только Рома. Если бы я только знал, что так получится, то обязательно тоже нашёл бы причину не приходить. Ведь Рома в прошлый раз так и не смог открыть свои чувства, возможно, именно потому, что в моей квартире было слишком много народу, какая уж тут интимная обстановка?

Другое дело сейчас, дома у Светы, наедине с ней, за чашечкой горячего чая в уютной розовой комнате. Мне кажется, уже одной такой обстановки было бы достаточно, чтобы растопить сердце самой непреступной красавицы. Но прежде, чем я успел придумать, как бы теперь повежливее сбежать и оставить их наедине, Рома нарушил весь ход моих мыслей:

— Это хорошо, что ты пришёл, — сказал он невесёлым тоном, когда Света отлучилась на кухню, чтобы заварить свежего чайку. – Знаешь, я ведь так ничего и не сказал ей в тот раз.

— Да я так и понял! — я недовольно нахмурился, усаживаясь за чайный столик. — Только что же хорошего в том, что я пришёл? Ты что, уже не собираешься ей признаваться?

— Собираюсь, — ответил Рома, но в его голосе не прозвучало и нотки уверенности. — Но ведь ты сам знаешь, она вся такая невинная, я даже представить не могу, что она ответит.

— Ты не узнаешь, пока не попробуешь, — терпеливо проговорил я, хотя этот Рома уже начинал потихоньку меня бесить.

— Легко тебе говорить, — неожиданно с напором возразил Рома. — А ты сам попробуй вот так вот признаться!

— Мне-то это зачем? — удивился я. — Для этого нужно сначала встретить ту, кому хочешь признаваться. Я вот ещё не встретил.

— Не встретил он... — хмыкнул Рома с каким-то снисхождением в голосе. — Что тогда меня учишь? А вдруг я... вдруг я тоже ещё не встретил?

— Ну вот, начинается! — я развёл руками, словно в бессилии опуская их. — То он уверен, то он уже не знает...

— Это всё-таки очень важное решение! — упрямо возразил Рома. — Могу я хоть немного посомневаться?

— Нет, не можешь! — твёрдым голосом заявил я, стукнув для убедительности кулаком по колену. — Мужчина должен быть всегда уверен в своём выборе...

— Ну вот, снова это "мужчина должен"! — перебил меня Рома, вскочив со стула и быстро померив комнату шагами. — Знаешь, как надоели эти стереотипы? "Настоящий мужчина должен", "мужик обязан", кому и что я должен-то, в конце концов? Я ничего не занимал!

— Эй, полегче, — я начинал раздражаться не на шутку. — Вот уж в чём, а в стереотипности меня ещё никто не обвинял!

— Нет, ну разве это нормально? — Рома словно уже не слышал меня. — Где же тут равноправие, свобода личности? Почему человек не может быть тем, кем он себя ощущает?

— Света может, — сказал я неожиданно даже для самого себя.

Почему именно эта мысль пришла мне в голову сейчас, и сама же вырвалась наружу? Так или иначе, на Рому она произвела неожиданный эффект. Парень замер посреди комнаты и молча уставился на меня, словно видел впервые. Так он смотрел на меня некоторое время, потом подошёл к столику и рухнул на стул. От его нервного напряжения не осталось и следа, оно сменилось какой-то задумчивой апатией.

— Я как-то и не думал об этом, — сказал он, наконец, после минутного раздумья. — Может быть, именно поэтому меня и тянет к ней, как к личности? Она может быть собой, может отбросить стереотипы и быть тем, кем себя ощущает. Наверное, этого мне самому не хватает, вот я и преклоняюсь перед силой её духа, сам того не замечая.

Едва Рома успел договорить, как в комнату вошла Света, и тут же принялась торопливо накрывать на стол. Мы оба, находясь под впечатлением от нашего разговора, смотрели на девочку, как завороженные. Если подумать, то да, Света достойна восхищения, как человек, способный на многое ради своих идеалов.

— Простите, что так долго, — рассыпалась в извинениях Света, разливая кипяток по чашкам. — Надо было заварить чай прямо перед вашим приходом, но я совсем забыла, забегалась с утра.

— Ничего страшного, мы не скучали, — успокоил я девочку и взглянул на Рому.

Тот сидел на стуле ровно, бодро подняв голову и пытаясь выглядеть приветливым, но, судя по его глазам, его мысли сейчас были далеки от чая с пирогом. Пришлось мне самому брать на себя основную работу по уничтожению пищи. Впрочем, я не расстроился — пирог был действительно вкусным, а я как раз не успел с утра нормально позавтракать, так что теперь с удовольствием восполнял упущенное.

Света всё больше расцветала от радости, видя, как я уплетаю угощение за обе щёки. Она включила нам на компьютере какой-то фильм, что-то вроде молодёжной комедии, в которые обычно никто не всматривается, но которые создают весьма приятный фон для непринуждённого общения. Рома сделал вид, что смотрит фильм, но одного внимательного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он всё ещё погружён в свои мысли. Я не хотел ему мешать, надеясь, что он хоть так, наконец, разберётся в своих чувствах, и поэтому сам занимал Свету беседой на отвлечённые темы, вроде слишком холодной осени, убожества современного кинематографа и упадка русской литературы конца прошлого века.

Разговоров о школе я старательно избегал, ведь так не долго было вспомнить и про библиотеку, и про то, что в ней случилось на прошлой неделе. Да и Света сама, похоже, не хотела об этом говорить, по крайней мере, при Роме. Но оставаться с ней наедине мне сегодня почему-то совсем не хотелось, и когда Рома после обеда засобирался домой, я тоже сделал вид, что вспомнил важное дело, и, наскоро прикончив пирог, отправился вслед за ним.

Я заодно рассчитывал нагнать Рому и кое о чём расспросить, но к тому времени, как я попрощался со Светой и вышел из дома, парня и след простыл. Куда и зачем он так срочно направился, я тогда ещё не знал, но что-то мне подсказывало, что мне ещё не скоро удастся поговорить с ним по душам.

* * *

Глава 28

Рома сказал тогда, что я мыслю стереотипно. Я мог бы признать любые из той уймы недостатков, которыми наделила меня природа, но только не этот! Ведь это я всегда считал, что стереотипность мышления — удел тех, кому не хватает ни ума, ни смелости на собственное мнение. Я всегда смотрел свысока на таких людей, тихонько посмеивался над их пустыми разговорами и мелочными делами, неужели я и сам теперь стал таким?

Но тут судьба, словно вняв моему немому вопросу, подкинула мне шанс решить эту неопределённость. На следующий день, вернувшись к обеду после недолгой прогулки по книжному магазину, я застал Нику сидящей в моей комнате за компьютером, как обычно, в моих шортах и футболке. Я, конечно, уже начал привыкать к её странностям, и мог ожидать от неё даже не такого, но всё-таки какой был смысл садиться за мой компьютер, если в комнате Лены стоял её собственный, ничуть не хуже моего, за которым они вдвоём обычно и проводили целые дни? Неужели они поссорились? Хотя нет, тогда бы Ника ушла вообще, скорее всего у них слетела система, и они пытаются восстановить её с помощью моего компьютера.

— Привет, Ника, — поздоровался я, усаживаясь на свою кровать. — А почему ты сегодня...

— Спокойно, я не надолго! — выпалила Ника, перебив меня. — Просто нам нужен был компьютер с другим айпишником же.

— Вот, значит, как? — я нахмурился. Компьютер мне было не жалко, а вот айпишник. — А что, Лену уже где-то забанили?

— Не волнуйся, тебе ничего не угрожает, — заверила Ника, что-то быстро набирая в форму ввода текста. — Просто надо кое-кого потроллить, и два разных айпишника как нельзя кстати же.

— Потроллить? — слово было знакомое по интернету, и явно не означало ничего хорошего. — Это как?

— Троллить — значит травить кого-нибудь в сети, издеваться, разжигать споры, — Ника ввела одно сообщение на какой-то форум и тут же начала новое. — Вот сейчас мы с Леной — толстые тролли.

— Толстые? — я оценивающе взглянул на девушку, сгорбившуюся за компьютером. Мешковатая одежда скрывала её фигуру, но я точно помнил, что ни толстой, ни даже чуть полноватой она не была. Скорее в самый раз — с округлостями только в тех местах, где они должны быть.

— Ты опять не так понял, — обречённо вздохнула Ника, не отрывая взгляда от монитора. — Толстый тролль — это тот, кто открыто ввязывается в перепалки, провоцирует на конфликт, выбрасывает на обсуждение явно некорректные темы. А тонкий тролль постепенно создает напряжённую обстановку, усыпляет внимание администраторов и незаметно подстрекает пользователей к конфликту между собой.

— М-да, звучит интересно, — я кисло усмехнулся. — Только какой в этом смысл?

— Лулзы же! — воскликнула Ника таким тоном, словно говорила что-то очевидное. Но потом, мельком взглянув в моё недоумённое лицо, пояснила: — Для смеха, чтобы жилось веселее. Да и эти... тоже чтоб не расслаблялись.

— Эти — кто? — беседа с Никой казалась довольно увлекательной, и я был бы не прочь побольше разузнать об интересах девчонок. — Кого вы сегодня троллите?

— О, хорошо, что ты спросил! — Ника злорадно захихикала, давя на ввод очередного сообщения. — Это сообщество гомофобов, малоизвестное, но довольно агрессивное. Вообще их много в сети, но я никак не устану их травить! В таких сообществах всегда собирается самое ограниченное и нетерпимое быдло.

— Да уж, знаю таких, — мои губы сами собой расплылись в злорадной ухмылке от одной только мысли поиздеваться над подобными элементами. – Ну и что они там пишут?

— Да всё как обычно, — Ника пожала плечами, берясь за мышку, чтобы закинуть на сайт подборку фотографий сомнительного содержания. – Одни оскорбляют, другие угрожают, третьи доказывают, что это против Бога, против природы…

Ну да, стандартный набор аргументов для стада одинаково мыслящих баранов. И главное, они всегда уверены в своей правоте и даже представить себе не могут другой точки зрения. Но ведь есть в мире разные люди, и что подходит одним, не годится для других. И ни угрозами, ни оскорблениями, ни даже разумными доводами тут ничего не изменишь. Хотя, можно ли эти доводы считать разумными?

Ну ладно, в религии я не очень разбираюсь, трогать её не буду. А вот законы природы... да, с одной стороны, у всех животных особи поделены на два пола, и именно так осуществляется механизм размножения, то есть продолжается жизнь. Но с другой стороны, все ли принципы существования животных подходят человеку? Нет, ну если человек сам, как животное, то, может быть, ему больше ничего и не надо. Но ведь не зря же человечество развивало тысячелетиями науку, технологию, культуру в конце концов, чтобы изменять природу под себя.

— Против природы… — проговорил я чуть слышно, ни к кому не обращаясь, просто мысля вслух. – Человек пошёл против природы, когда взял в руку палку…

— Точно, сейчас так и напишу! – Ника радостно подхватила идею и тут же принялась снова строчить сообщения в форум.

Но едва она успела нажать на ввод, как в комнату ворвалась Лена в крайне возбуждённом состоянии, с растрёпанными волосами и горящими глазами.

— Ну всё, меня забанили, админ пришёл! – прокричала она взволнованно, но в то же время немного радостно, словно получить бан – это именно то достижение, к которому она стремилась. – А ведь только самое интересное начиналось, мне уже трое стрелку забили!

— Я же говорила тебе, начала перепалку – уйди в тень, они сами без тебя продолжат, — нравоучительным тоном сказала Ника, не отрываясь от монитора. – Впрочем, ладно, мы же толсто троллим, на долго всё равно этой группки не хватит.

Лена устало вздохнула, смахнула волосы с лица, и только тут увидела меня.

— Ой, а ты уже пришёл? – удивилась сестрёнка. – А нам тут с Никой надо было в Интернет с разных…

— Я уже в курсе, чем вы тут занимаетесь — прервал я путаные оправдания Лены.

— Правда? – Лена взглянула мне в лицо, пытаясь понять, сильно ли я злюсь. – Ну, тогда мы ещё немного посидим, ладно?

— Иди, я тебе новый адрес скину, — ответила вместо меня Ника. Она всё ещё держалась на старом форуме, но уже безо всякого интереса.

Лена молча выскочила за дверь и убежала в свою комнату. Ника вновь прилипла к монитору, открывая новые страницы Интернета. Её зелёные глаза сияли азартом, пальцы летали по клавиатуре, нога под столом часто подёргивалась.

— Да, серьёзно ты к этому делу подходишь, — сказал я, понаблюдав немного за девушкой, с головой увлечённой своим занятием. — Твою бы энергию да в конструктивное русло.

— Например? – Ника на секунду оторвалась от компьютера и бросила на меня пристальный взгляд.

— Ну, это тебе решать, — развёл я руками. – К чему-нибудь же у тебя душа лежит, кроме как в Интернете воевать ни за что.

— К чему-нибудь? – произнесла Ника слегка задумчиво, растягивая слова. Девушка всё ещё смотрела в экран, но я заметил, что она водит мышкой словно на автомате, да и нога её под столом перестала дёргаться.

После минутного раздумья, Ника встала с кресла, достала из своей сумки целую кипу бумаг и тут же забралась с ногами на мою кровать, усевшись по-турецки рядом со мной. Одного беглого взгляда на верхний лист было достаточно, чтобы понять, что в руках у девушки карандашные наброски манги, с виду совсем как настоящие, только с русскими текстами.

— Смотри, это я нарисовала, — ответила Ника на немой вопрос, застывший в моих глазах. – Хотела сотворить что-то своё, но…

— Но что? – переспросил я, вглядываясь в первую страницу. – Мне кажется, очень неплохо получилось.

— Даже если так, толку с этого мало, — Ника вздохнула и смешно насупилась. – У нас такому ходу не дают — не формат.

— Ну, ты можешь заниматься творчеством просто для себя, — я попытался ободрить девушку, вспоминая те моменты на своём творческом пути, когда сам готов был всё бросить. – По крайней мере, наберёшься опыта, приобретёшь полезные навыки. Поверь, в жизни лишним не будет.

— Наверное, ты прав, — согласилась Ника, выкладывая, наконец, передо мной своё детище. – Она почти закончена, надо кое-что доработать только.

Я перелистывал страницы, всматриваясь в рисунки и следя за диалогами. Нарисовано было действительно мастерски, даже не верилось, что это дело рук пятнадцатилетней девчонки. Да и сюжет, похоже, разворачивался весьма любопытный.

— Если кратко, то суть вот в чём, — начала Ника, чтобы не дожидаться, пока я прочту все диалоги. – Главный герой – типичный хикки – ну то есть сидит за своим компьютером целыми днями, из дома не выходит, общается только по сети. Разумеется, девственник, даже подружки никогда не было. И вот однажды он знакомится в чате с девушкой, у них оказывается много общих интересов, она его понимает во всём, он её тоже. В конце концов, он в неё влюбляется, и она отвечает ему взаимностью. Как полагается, он настаивает на встрече, но она упорно отказывается. Он не сдаётся, пытается найти её, но выясняет, что никакой девушки в реальности не существует. Это была программа искусственного интеллекта, написанная таким же хикки-программистом, и запущенная в сеть...

Ника замолчала и посмотрела на меня долгим изучающим взглядом. В её глазах читалась некоторая нерешительность, и даже непривычное для неё смущение. Пролистав наброски до конца, я убедился, что на этом моменте повествование обрывается.

— И что дальше? – спросил я с неподдельным интересом.

— Дальше не знаю, — Ника не на шутку смутилась и даже слегка покраснела. – Может быть, продолжает любить девушку-программу через сеть. А может, направляет свои чувства на создателя программы, такого же парня, как он сам. Но это как-то…

— А может, находит себе нормальную девушку, и они живут долго и счастливо? – предложил я, видя замешательство Ники.

— Нет, а что же тогда будет с девушкой-программой? – возразила Ника и, придвинувшись ко мне почти вплотную, принялась перебирать листки, выискивая какие-то отдельные моменты. – Вот, смотри, тут, и ещё тут – у неё ведь есть чувства, настоящие живые чувства, даже не заложенные программистом. И не важно, что у неё нет тела – настоящая любовь должна быть к душе, а не к телу!

Я не успел ничего ответить, потому что в этот момент дверь распахнулась и в комнату влетела Лена, с ещё более растрёпанным видом.

— Ника, что случилось? Почему тебя нет, я там одна воюю… — но, заметив нас, сидящих на кровати так близко друг к другу, сестрёнка тут же забыла про свой троллинг и буквально взвилась: — Что это вы тут делаете?!

— Что? – я даже не сразу понял причину её возмущения. – Мангу читаем…

— Ну да, конечно, прижавшись друг к другу! – Лена бросилась к нам и силой оттащила Нику от меня. – Ах ты бабник! Сначала со Светой, теперь и с Никой…

Я мгновенно сгреб Ленку в охапку и закрыл ей рот ладонью, но было уже поздно, Ника всё слышала.

— Со Светой… что? – спросила девушка, но по её глазам было понятно, что смысл сказанного и так вот-вот дойдёт до неё.

— Ничего, это всё слухи! – я сделал тщетную попытку отвертеться, крепко сжимая в руках вырывающуюся сестру.

— Хм… — Ника бросила на меня свой проницательный зелёный взгляд, который, казалось, проникал в саму глубь души. – У вас со Светой было что-то… серьёзное?

— Да что же тут серьёзного? – растерялся я. – Просто обнять по-дружески – это ещё ничего серьёзного!

— Ага!! – завопила Лена, как-то вырвавшись из моей хватки. – Значит, всё-таки было! Слухи не врут!

— Значит, ты обнимался со Светой? – Ника снова придвинулась ближе, не отводя от меня глаз, словно пыталась загипнотизировать. – Ну и как тебе?

Я замер под испытующими взглядами двух пар глаз. Отрицать всё было уже поздно, я сам сдал себя с потрохами. Просто отказаться говорить об этом – тоже опасно, ведь слухи могут пойти дальше, даже до моих родителей, да ещё и обрасти при этом выдуманными подробностями. Делать было нечего – оставалось только выложить всё начистоту, и раз и навсегда разрешить это недоразумение.

* * *

Глава 29

Две пары глаз пристально смотрели на меня, словно требуя от меня скорейшего чистосердечного признания. Наверное, то же самое чувствуют подозреваемые на допросе, особенно если знают, что виновны в преступлении. Но раз уж доказательства собраны и все улики против меня, то дальше отпираться нет смысла – признание может хотя бы облегчить мою участь.

— Ну… в общем… — начал я, но моё горло пересохло, и я вынужден был откашляться, прежде чем продолжать. – Короче, сидели мы, как обычно, в библиотеке…

— Ага, в библиотеке! Так вот зачем он туда ходит! – вскричала Лена с таким видом, будто только сейчас услышала про библиотеку. – Ника, спрячь мангу, его всякие книги и бумаги возбуждают!

— Сейчас я тебя возбужу книгой по голове!! – я показал сестрёнке кулак, и та всё сразу поняла и замолчала, на всякий случай сев на кресло подальше от меня. – Так вот, на чём я остановился? Ага, сидели мы в библиотеке, беседовали обо всём подряд.

Я попытался вспомнить, как же наш разговор тогда перешёл на столь щекотливую тему. Начиналось-то всё с обсуждения уроков геометрии, потом перешло на Женю, потом на моё отношение к ней, и в итоге… Странный был разговор. Наверняка, Свету с самого начала волновал этот вопрос, вот она и повернула беседу в нужном ей направлении…

— Ну и так, слово за слово, разговорились о… о чувствах, вернее даже отношениях и… — я лихорадочно соображал, как бы рассказать всё как можно более правдоподобно, в то же время не коснувшись упоминаний про мой со Светой поцелуй. – Ну и в итоге Света расстроилась из-за того, что у неё не очень получается с парнями. Она буквально пала духом, и уже не верила в счастливую любовь, даже чуть не расплакалась из-за этого. Ну вот я и… обнял её по-дружески, чтобы успокоить. Понимаете, просто не переношу слёз, надо было как-то её остановить…

Я замолчал и окинул девчонок взглядом. Ника смотрела на меня задумчиво, не выражая на лице никаких эмоций. Лена, наоборот, выглядела крайне разочарованной краткостью моего рассказа.

— И это всё? – спросила она, когда ждать продолжения уже не было смысла. – Расскажи хотя бы, что ты почувствовал, когда обнимал её?

Что я почувствовал? Её дыхание, тепло, биение сердца… нет, не то. Её близость, доверие, благодарность… или что-то большее? Может быть, родство, а может…

— Да ничего я не почувствовал, — я постарался сделать каменное лицо, чтобы не выдать эмоции, всё ещё живые с того случая. – Она собиралась заплакать, я её обнял и успокоил, что ещё-то?

— Как скучно! – Лена даже надула губки от разочарования. Но, похоже, ничего не заподозрила.

— Нет, вовсе не скучно! – уверенно возразила Ника, всё это время молча изучавшая моё лицо. – Всё на самом деле глубже, чем кажется.

— Не понимаю, о чём ты? – я отвёл взгляд, словно боясь, что Ника сможет прочитать отголоски тех чувств в моих глазах.

— Девушка способна заплакать только рядом с тем мужчиной, которому она доверяет, — проговорила Ника, не сводя с меня своих зелёных глаз.

— Света… доверяет мне? – переспросил я, просто желая ещё раз услышать это.

— Да, она доверяет тебе, и только тебе, — повторила Ника, словно угадав моё скрытое желание. – И только рядом с тобой она чувствует себя настоящей девушкой. Поэтому, пожалуйста, не подведи её.

Зелёная искорка мелькнула в глазах Ники, как будто проникая ко мне в душу. Этот разговор вскоре кончился и забылся, но слова Ники запали мне прямо в сердце, словно именно их мне не хватало для одного важного шага в моей жизни.

Короткие каникулы пролетели незаметно, и вот наступило первое воскресенье ноября, после которого нужно было выходить на учёбу. Света обзвонила всех, приглашая немного прогуляться, но Ника опять была занята, а Рома вообще не отвечал на звонки всё неделю. В итоге я, Света и Женя втроём собрались за нашим любимым столиком в кафе "Виктория".

— И всё-таки я беспокоюсь за Рому, — Женя задумчиво помешивала свой горячий шоколад. — Он, конечно, всегда был сам себе на уме, но вот так вот пропадать, да ещё и на каникулах... это на него не похоже.

— Это правда, последнее время он как-то странно себя ведёт, — вздохнула Света. Она медленно потягивала клубничный коктейль через трубочку. — Когда они с Андреем были у меня в гостях в понедельник, Рома за весь день и словом почти не обмолвился.

Женя подняла глаза от своего шоколада и бросила на меня вопросительный взгляд. Точно, у меня ведь так и не было случая рассказать ей о том, что Рома опять не решился признаться, и даже растерял последнюю уверенность в своих чувствах. Наверняка, он сейчас забился куда-нибудь в тёмный угол у себя дома, сидит, свесив голову на колени, и варится в своих собственных переживаниях.

Я поднёс чашку с кофе к губам, как бы делая глоток, и, закрыв лицо от Светы, одними глазами попытался показать Жене, что у Ромы ничего хорошего не вышло. Кажется, девушка поняла мой намёк, потому что нахмурилась ещё сильнее и сделала большой глоток из своей чашки.

Мы ещё немного поговорили о Нике, посетовали на то, что она всё реже находит время погулять с остальными, а ещё минут через пять Женя и сама собралась уходить. Она сказала, что ей срочно нужно навестить одного знакомого, и что этот визит просто никак нельзя откладывать. По выражению её лица я догадался, что она имеет в виду Рому. Наверняка, Женя знала, где его искать, и была полна решимости вправить ему мозги на место.

И вот случилось то, чего я избегал с того самого случая в библиотеке — мы со Светой остались наедине. Пытаться сбежать было бы сейчас совсем неприлично — ведь Света старалась, обзванивала нас всех, хотела собрать вместе. И так остался один только я, больше рассчитывать было не на кого.

"...пожалуйста, не подведи её", — неожиданно всплыли в памяти слова Ники. Да, а ведь она была права. Рома со своими тараканами... Женя, со своим Ромой, о котором она слишком уж сильно заботится... про Нику я вообще молчу. Получалось, что во мне Света видела человека, которому могла доверять, на которого могла положиться.

Я поднял глаза и внимательно посмотрел на Свету. Она задумчиво помешивала трубочкой остатки коктейля, наблюдая, как медленно оседает молочная пена на дне бокала. С тех пор, как ушла Женя, девочка не произнесла ни слова, и даже не взглянула в мою сторону. Похоже, она всё ещё была немного смущена после того случая в библиотеке, и не знала, как себя со мной вести.

Дальше так продолжаться не могло, пора было уже расставить все точки над Ё и разобраться с неопределённостью в наших отношениях. Я одним глотком допил оставшийся в чашке кофе и встал из-за столика.

— Пойдём, погуляем немного, — ответил я на вопросительный взгляд Светы.

Мы рассчитались с официанткой и вышли из кафе на улицу. Я ещё не знал, как и о чём буду говорить со Светой, но надеялся, что совместная прогулка немного разрядит обстановку.

Ноябрь в наших краях холодный, почти как зима, но в первых днях месяца снег ложится ещё совсем тонким слоем, тут и там разорванным проталинами. Небо затянула серая пелена туч, сквозь которую едва пробивались лучи полуденного солнца. Встречные прохожие, одетые в основном по-осеннему, ёжились от холодного северного ветра и ускоряли шаг.

Я не любил холодную погоду, поэтому утром, взглянув на градусник, одел свою длинную кожаную куртку с меховым воротником. Света была всё в том же лёгком пальтишке с пояском, украшенном розовыми кружевами и ленточками. Она, как обычно, предпочла красоту комфорту, и теперь тоже слегка поёживалась от холода при порывах северного ветра.

Миновав Площадь Победы, мы свернули на аллею, ведущую к горсаду. В это время года жизнь в нём замирала, резные скамейки пустовали, деревья в своём большинстве стояли голые, и уютные закутки, ранее скрытые от глаз окружающих густой листвой, теперь превратились в скучные маленькие площадки, засыпанные снегом.

Несмотря на воскресный день, народу в горсаду было очень мало. Только возле ларька сети быстрых закусочных толпилась небольшая кучка замерзающей молодёжи. Чуть поодаль от него, возле чугунной ограды пруда, стояла цветочница — женщина лет сорока, с лицом, раскрасневшимся то ли от мороза, то ли от ста грамм, принятых на грудь. Она топталась на месте среди своих цветов, видимо, сама не понимая, что она тут забыла в это время года.

Едва завидев нас со Светой, цветочница подалась вперёд, выходя на дорогу прямо у нас на пути. Я уже привык, чтобы мне предлагали купить ягоды на базаре или бесплатно подключиться к какому-нибудь новому оператору сотовой связи, но продавщицы цветов раньше на меня никогда не реагировали, поэтому я даже растерялся, когда она обратилась ко мне слегка заискивающим тоном:

— Молодой человек, купите Вашей прекрасной даме цветы! — женщина встала у меня прямо на пути, держа в руках огромный букет роз.

Я замер на месте, даже не сразу сообразив, что под прекрасной дамой имелась в виду Света. Цветочница, видя моё замешательство, продолжила наступление:

— Вот посмотрите, как эти розы идут к розовым ленточкам на её пальто!

— Простите, но у нас вовсе не свидание, — поспешно возразила Света, настойчиво потянув меня за рукав куртки в сторону. — Мы просто друзья, и цветов нам совсем не надо.

— Очень жаль, — разочарованно вздохнула цветочница, неохотно отходя в сторону. — Такая красивая пара — и вдруг просто друзья. Эх...

Света ещё раз извинилась и пошла, было, вперёд, но я всё никак не мог сдвинуться с места, словно примёрз к земле возле этих пресловутых цветов. Память снова оживила слова Ники: "...только рядом с тобой она чувствует себя настоящей девушкой. Поэтому, пожалуйста, не подведи её".

Чувствует себя девушкой? Ну да, что же ещё заставляет девушку чувствовать себя таковой, если не цветы? Эта женщина-цветочница увидела в Свете девушку, и никого больше, а ей, наверняка, должно быть очень приятно, что её воспринимают такой, какой она хочет быть. Может быть, Света уже и привыкла к этому ощущению, но разве оно может надоесть?

— Дайте, пожалуйста, вот эту розу, — попросил я, доставая из кармана деньги. — Да-да, розовую.

— Андрей, зачем, не надо... — неуверенно начала Света, но тут же смущённо замолчала.

— Просто я подумал, что тебе очень пойдёт, — проговорил я, передавая Свете только что купленную розу.

— Точно, Вам так намного лучше! — обрадованная цветочница расплылась в широкой улыбке, машинально пряча деньги в сумочку на поясе. — Друзья или не друзья — девушка всегда остаётся девушкой, и это важно помнить каждому настоящему мужчине!

Света осторожно взяла цветок обеими руками, посмотрела удивлёнными глазами сначала на продавщицу, потом на меня, и, отвернувшись, чтобы скрыть заливающий её личико румянец, произнесла чуть слышно:

— Спасибо.

Эта роза, хрупкая и прекрасная, была словно роднёй самой Свете, как будто они выросли на одном и том же кусте. Девочка действительно преобразилась, стоило ей лишь взять цветок в руки. Она держала его кончиками пальцев, боясь уколоться о шипы, но в то же время прижимая его к груди, так чтобы розовый бутон находился на уровне её лица. За его яркими лепестками она пыталась спрятать румянец, игравший на её щёчках.

В моих руках роза была просто розой, ничего примечательного. Но в руках Светы цветок словно превратился в волшебную палочку феи, способной творить чудеса одним взмахом ресниц... И первым чудом стало то очарование, которое буквально захлестнуло меня. Я шёл чуть позади Светы, не в силах оторвать от неё взгляд. Её белокурые хвостики, чуть подрагивающие при ходьбе, её узенькие плечи, коротенькое пальтишко, розовые полусапожки — всё это поднимало в моей душе нежнейшие, почти не знакомые мне чувства.

Мы ещё немного молча побродили по горсаду, словно не рискуя лишними словами разрушить нашу тихую гармонию. Но время было уже позднее, и вскоре мы, миновав аллею, направились уже привычной нам дорогой через дворы к Светиному дому. Только перед самым подъездом Света вдруг остановилась и повернулась ко мне. Она подняла розу ещё выше, чуть ли не до самых глаз, но даже яркий бутон не помог скрыть смущения на её лице. Я остановился в одном шаге от девочки, не в силах оторвать от неё взгляд.

— Спасибо тебе, ещё раз, — проговорила Света чуть дрогнувшим голосом, бросив на меня мимолётный взгляд и тут же смущённо опустив глаза. — Мне правда очень приятно. Я сама не ожидала, это ведь первый раз, когда мне дарят цветы...

Девочка замолчала и снова подняла на меня глаза. В них была благодарность, доверие и какая-то душевная теплота. Мне безумно захотелось сделать шаг вперёд и вновь ощутить её в своих объятьях, почувствовать её дыхание, биение сердца, прикосновение её рук...

— Ну, я, наверное, пойду? – произнесла Света, словно спрашивая у меня разрешения. – А то роза замёрзнет, если её не поставить в тепло.

— Угу, — кивнул я, не в силах выдавить из себя что-либо другое.

— Пока, — Света виновато улыбнулась. — И ещё раз спасибо за розу, ты очень мил!

И, прижав цветок поплотнее к груди, Света юркнула в подъезд, напоследок взмахнув своими белокурыми хвостиками.

* * *

Глава 30

В последнее время я привык много думать о Свете. В свободные минуты я невольно вспоминал её лицо, иногда весёлое и беззаботное, иногда опечаленное чем-нибудь, но всегда искреннее и добродушное. Память оживляла её слова, жесты, взгляд её голубых глаз. Эти мысли стали для меня настолько привычными, что я почти не обращал на них внимания, ведь точно так же за мною иногда следовали наиболее интересные герои моих произведений.

Но в этот раз чувства были совсем другие, словно я по-новому взглянул на Свету и увидел в ней не просто хорошего друга, но девушку, очень красивую и женственную, о которой мог бы лишь мечтать. Я, конечно, уже давно привык видеть в ней только девушку, и никого другого, но что-то мешало мне проявить к ней более глубокие чувства, чем просто приязнь. Возможно, это были предрассудки и стереотипы, которые уже успели прочно засесть в моём сознании, как бы я ни стремился этого избежать. Так или иначе, я задавил грудой логики и скептицизма то искреннее чувство, что теплилось во мне ещё с самой первой нашей встречи, и только теперь…

Да, теперь я понял, что имела в виду Ника, когда писала в своей манге, что настоящая любовь должна быть к душе, а не к телу. В конце концов, все эти чувства – дружба, любовь, счастье – всё это формируется именно в уме – или душе, кому как угодно называть. От тела мало что зависит, да и повлиять на эту зависимость не так сложно, тем более при современном уровне развития медицины.

В конце концов, что сверхъестественного в том, чтобы любить транссексуалку? Я даже специально поискал в Интернете информацию об этом, и узнал, что мужчины, желающие иметь отношения с транссексуалками – отнюдь не редкость. Для них даже термин свой есть – адмиреры. Конечно, большинство окружающих сочтёт таких людей очередными извращенцами, но… к чёрту большинство!

Итак, я уже почти был готов признаться себе в любви к Свете, но моя привычка к самокопанию никак не давала мне покоя. Пусть даже говорят, что когда любовь придёт, её ни с чем не спутаешь, но разве можно знать это наверняка, если тебе даже не с чем сравнивать? Да, я хотел быть рядом со Светой, говорить с ней, смотреть на неё, защищать её, если потребуется, на многое готов был ради неё! Но действительно ли это то самое чувство, о котором сложено столько поэм, ради которого велись войны и приносились в жертву собственные жизни?

Размышляя над этим, я провёл полночи без сна, да и всё утро в школе не переставая думал о Свете. Только один раз я переключил внимание на учебный процесс – когда надо было выбирать тему для реферата по истории. Это была работа на всю четверть, поэтому мне важно было выбрать такую тему, которую больше никто бы не захотел взять – иначе пришлось бы готовить реферат вместе с кем-то из одноклассников. Немного подумав, я выбрал «преобразования большевиков в области экономики», как самую скучную и сложную тему. Успокоившись на этом, я снова вернулся к своим душевным терзаниям.

Теперь я уже думал о том, имеют ли мои чувства шансы на взаимность? С одной стороны, Света относилась ко мне явно с большой симпатией, даже с теплом, но ведь всё это могло быть лишь проявлением крепкой дружбы и благодарности. Тем более, она сама сказала, что ей нужен парень, который будет относиться к ней, как к настоящей девушке. А как я могу быть уверен, что делаю именно так, если у меня никогда не было настоящей девушки?

Возможно, я бы ещё долго перемешивал у себя в голове обрывки мыслей и чувств, но на перемене перед последним уроком ко мне подошла Маринка.

— Ну что, ты уже смотрел книги по теме? – начала она без вступления, усевшись за парту передо мной.

— По какой теме? – не понял я, нехотя переключаясь с мыслей о Свете на Маринку.

— То есть как, по какой? – Маринка вздохнула немного раздосадовано и выложила передо мной листок с записанной темой реферата «преобразования большевиков в области экономики». – По истории, разумеется. Ты что, ещё не ходил в библиотеку? Сейчас остальные всё разберут, книг не останется.

— Подожди, ты тоже взяла эту тему? – я откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Маринку. – Зачем?

— Что значит «зачем»? – Маринка даже развела руками от удивления. – Это хорошая, интересная тема. Я ведь на экономический поступать собираюсь, мне как раз полезно.

— А, ну ладно, — я безразлично пожал плечами. – Делай на эту тему, кто тебе запрещает?

Маринка нахмурилась в ответ на мои слова и, чуть наклонившись в мою сторону, проговорила негромко, но с напором:

— Ты меня не понял. Мы должны делать реферат вместе, один на двоих. Так можно.

— Можно, но не обязательно, — отпарировал я. Конечно же, я знал, что так можно, но именно поэтому я и старался выбрать такую тему, которая вряд ли кого-то ещё заинтересует. Видимо, я кое-что не учёл, и всё-таки эта тема кое-кого заинтересовала.

— Нет, обязательно! – Маринка чуть повысила голос, сверкнув на меня льдинками серо-голубых глаз. – Я не могу допустить, чтобы наши отдельные рефераты по одной теме звучали разрозненно, повторяли друг друга и этим портили мне оценку. Мне и одной четвёрки за четверть достаточно!

Ах ты!.. Как всё хитро повернула! Решила намекнуть на мой должок. Ну что ж, тут мне, похоже, не выкрутиться. Я хоть и прогульщик, но всё-таки человек чести – раз мне однажды оказали услугу, то и я в долгу не останусь. Не знаю, Маринка, чего ты добиваешься, но раз тебе это так важно, то пусть будет по-твоему.

— Ладно, — сказал я смиренно. – Может быть, вместе у нас и правда лучше получится.

— Это точно, я тебе гарантирую, — девушка широко улыбнулась, лёд в её глазах растаял, и вот передо мной снова оказалась та привычная всем беззаботная и весёлая Маринка. – Ну что, заглянем после уроков в библиотеку?

— Нет, сегодня я не могу, — мысли сразу же вернулись обратно к Свете. Сегодня у нас уроки заканчивались в одно время, и я, как обычно, должен был проводить её домой. – Давай как-нибудь в другой раз.

— Ну… хорошо, — нехотя согласилась Маринка. – Только не затягивай с этим, лучше разобраться с делами сразу, чтобы не пришлось напрягаться под Новый Год.

Я пообещал Маринке не расслабляться в этой четверти, и на этом наш разговор был окончен.

После уроков я, как полагается, дождался Свету на крыльце школы, и мы с ней вместе пошли домой. Всю дорогу девочка весело болтала о всяких забавных глупостях, которые только приходили ей в голову. Я же просто наслаждался её обществом, её счастливой улыбкой и блестящими глазами. Но как только мы вошли в Светин двор, девочка замолчала и остановилась, удивлённо глядя перед собой. Я поднял голову и тоже замер на месте от удивления — возле подъездной двери стояли Женя и Рома, напряжённо о чём-то беседуя. Но, завидев нас, Женя тут же расплылась в улыбке и помахала рукой в знак приветствия. Рома тоже повернулся к нам и хмуро кивнул, глядя почему-то в землю.

— Ой, привет, а вы почему здесь? – спросила Света, радостно улыбаясь друзьям. – Даже не позвонили, что придёте, я бы хоть в магазин за чем-нибудь сладеньким забежала.

— Не надо, мы по делу, — проговорил Рома чуть хрипловатым голосом. – Мне надо поговорить с тобой, Света.

Меня словно током ударило! В самом деле, как я мог забыть о чувствах Ромы, когда предавался мечтаниям о своих отношениях со Светой? Неужели он, наконец, решил признаться ей во всём, да ещё и при свидетелях? Что же получается, теперь он мой конкурент?

— Я его насилу откачала вчера, — громким шёпотом проговорила Женя, прикрывая рот ладошкой от Ромы. – Весь синий был.

— Хватит уже об этом, — буркнул тот, кисло поморщившись.

— Правильно, давайте лучше зайдём ко мне, чего тут мёрзнуть? — весело предложила Света. Она, похоже, и не догадывалась, о чём хочет поговорить с ней Рома. — Андрей, ты побудешь с нами недолго, раз уж мы вместе собрались?

— Угу, — произнёс я без особого энтузиазма.

Мы все вместе поднялись по лестнице на четвёртый этаж и вошли в квартиру Светы. Девочка тут же убежала на кухню, чтобы поставить чайник, а мы с Ромой и Женей уселись за столик. Женя выглядела уставшей, но вполне спокойной. Рома наоборот, нервно теребил в руках край розовой скатерти, явно с нетерпением ожидая возвращения Светы. Я сидел молча, стараясь не проявлять никаких эмоций, хотя в душе у меня бушевала настоящая буря.

Если уж суждено всему случиться именно так, то зачем устраивать из этого сцену? Неужели нельзя сказать всё как положено, наедине? И вообще, что за нервное состояние, что за неделя запоя после прошлой неудачной попытки? Нет, как ни смотри, а Рома сейчас выглядел никак не увереннее, чем раньше. А Женя со своей маской безразличия на лице — что она знает?

— Вот и чай! — Света вошла в комнату с подносом, на котором были чашки чая и вазочка с крекерами. Посреди подноса стояла тонкая хрустальная вазочка, в которой красовался один-единственный цветок. – Смотрите, эту розу мне вчера Андрей подарил!

— Ух ты, ух ты! – тут же заволновалась Женя. Её бледные щёки даже порозовели от восхищения. – А я и не знала, что у вас всё так серьёзно!

— Ой, Женя, перестань! – Света смущённо отмахнулась от неё, но почему-то даже не стала говорить эту уже надоевшую мне фразу «мы ведь просто друзья».

Я искоса взглянул на Рому. Парень никак не прореагировал на розу и на смущение Светы. Возможно, у него получалось скрывать эмоции лучше, чем у меня? Но нет, на его лице так и играло нетерпение, которое уже успело передаться и мне – теперь я желал только того, чтобы эта игра в молчанку, наконец, закончилась. Что будет потом – не важно, главное прервать эту гнетущую напряжённость, от которой у меня уже кружилась голова.

Рома не заставил себя долго ждать — едва Света поставила поднос и сама села на стул, он сразу же перешёл к делу:

— Света, у меня к тебе очень важный вопрос, — Рома сглотнул комок, подступивший к горлу. — Скажи мне, какие гормоны ты принимаешь?

* * *

Глава 31

Света замерла с ложечкой в руке, занесённой над чашкой чая, уставившись на Рому округлившимися от удивления глазами. Сам Рома сидел неподвижно, облокотившись на стол, и, подперев подбородок руками, выжидающе смотрел на Свету. Женя, ещё секунду назад выглядевшая довольно спокойно и уверенно, теперь вдруг заёрзала на стуле, переводя взгляд то на Рому, то на Свету. Похоже, для неё этот вопрос оказался не меньшей неожиданностью, чем для остальных.

Не знаю, насколько глупо выглядел я в этот момент, но в голове у меня творилась полная неразбериха. Какое этот вопрос имел отношение к чувствам Ромы? И остались ли ещё эти чувства, или теперь у него свои, новые тараканы в голове?

— Света, какие гормоны ты принимаешь? – повторил вопрос Рома, не дождавшись ответа.

— А… я… откуда ты узнал? – смущённо проговорила Света, медленно опуская ложечку в чай.

Вместо ответа Рома взглядом указал куда-то чуть ниже ярко-розового бантика на её воротничке. Посмотрев в том же направлении, я успел разглядеть едва заметные припухлости, выступающие сквозь ткань её платья. В следующую секунду ложечка со звоном упала в стакан, а Света, откинувшись на спинку стула, свела руки перед собой, пытаясь спрятать то самое место от трёх любопытных пар глаз.

Но было поздно – даже я со всей своей невнимательностью смог понять, что это ни что иное, как женская грудь, пускай ещё только оформляющаяся, но всё-таки самая настоящая! Как я раньше мог не замечать этого? Хотя, Женя выглядела не менее удивлённой, чем я – значит, один только Рома из нас отличался завидной наблюдательностью.

— И как давно ты их принимаешь? – нарушила тишину Женя. По её поджатым губам можно было понять, что она недовольна собой за то, что пропустила такой значительный для девушки момент.

— Ну что вы на неё накинулись с вопросами? – я попытался вступиться за Свету, видя, как сильно она смущена.

— Спасибо, Андрей, но мне и правда уже нет смысла скрывать, — девочка осторожно опустила руки на колени. – Ведь глупо с моей стороны стесняться этого.

Теперь уже все мы с нетерпением смотрели на Свету, жаждая услышать всю правду. Я поднёс чашку к губам и сделал намеренно громкий глоток, чтобы хоть как-то развеять повисшее напряжение. Женя тоже, опустив глаза, принялась размешивать ложечкой сахар в своём чае. Только Рома всё так же сверлил Свету глазами, не меняя позы и почти не моргая.

— Я начала принимать гормоны только этим летом, — заговорила, наконец, Света, преодолев своё смущение благодаря нашим с Женей стараниям. – Сначала я хотела дождаться, пока получу паспорт и найду подработку, но у меня просто уже не было сил терпеть – пришлось тратить свои карманные деньги, сэкономленные за два года.

— Терпеть что? – спросила Женя несколько обеспокоено.

— То, что моё тело становится всё более чужим для меня, — проговорила Света, опустив глаза.

Я заметил, как она при этих словах вцепилась руками в край своей юбочки, словно пытаясь подавить боль. Определённо, ей было тяжело даже вспоминать об этом. В самом деле, даже при большой задержке в развитии, к четырнадцати годам тело ребёнка уже начинает приобретать все характерные признаки своего генетического пола. Даже представить сложно, каким ударом это должно было стать для Светы. Я уже хотел, было, как-нибудь сменить тему, чтобы не заставлять девочку вспоминать об этом, но Рома опередил меня:

— А как ты узнала, какие гормоны принимать? — спросил он всё с тем же нетерпением. — Ходила к врачам?

— Нет, ты что, в моём возрасте это бесполезно! — отмахнулась Света. – Мне Ника помогла найти в Интернете всю информацию про гормоны и людей, которые их уже принимали.

— Что? – Женя со стуком поставила чашку на стол. – Ника всё знала и молчала?..

— Сейчас это не важно! – перебил её Рома. – Так ты говоришь, Ника всё это знает? Хм, интересно, где она сейчас?

Рома полез в карман за сотовым, но я остановил его.

— Погоди, — сказал я, переводя взгляд со Светы на Рому. – А теперь ты расскажи нам, зачем тебе нужно знать про гормоны?

Рома поднял на меня глаза, потом обвёл взглядом девушек. Теперь мы все втроём пристально смотрели на него, так же как он на Свету минуту назад. Но Рома нисколько не смутился под нашими взглядами. Он медленно сложил свою раскладушку, сунул её обратно в карман и, снова облокотившись на стол, произнёс:

— Я решился. Я больше не могу выносить своих внутренних противоречий, которые отравляют всю мою жизнь, — Рома говорил словно заранее заготовленную речь. – Я признаюсь в этом сам себе, и вы будете моими свидетелями. Надеюсь, на ваше понимание я могу рассчитывать. В общем, я решил перестать пытаться быть мужчиной и стать андрогином…

— Андрогином? – Света выглядела ошарашенной, но, кажется, понимала, о чём идёт речь. – Ты имеешь в виду, хочешь даже изменить своё тело? Но ведь это же…

— Так, стойте, о чём вы вообще говорите? – перебила её Женя, замотав головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё излишки непонятной информации. – Андрейчик, ты тоже знаешь, что значит этот андрогин?

Я растерянно пожал плечами. Даже на сайтах о транссексуалах это словно встречалось не часто, поэтому я никогда не интересовался его значением. Но тут Рома решил, наконец, снизойти до нас, необразованных, и пояснил всё доступным языком:

— Андрогин – это тот, кто объединяет в себе и мужские, и женские черты. Он одновременно и мужественный, и женственный, словно третий пол, и он не обязан следовать одной из двух основных моделей поведения. Это именно то, что мне нужно!

— С чего ты взял, что тебе это нужно? – Женя сложила руки на груди с недовольным видом. – Знаешь, пара неудач на личном фронте – ещё не повод бежать от себя, тем более такими радикальными методами.

— Ну при чём здесь пара неудач?! – горячо возразил Рома, поднимаясь из-за стола и принимаясь нервно мерить комнату шагами, как он любил это делать, когда пытался чётко выразить свои мысли словами. — Я с самого детства был изгоем среди сверстников. У меня хуже других получилось играть в подвижные игры, я не мог постоять за себя, часто плакал, если меня обижали. В общем, вёл себя совсем не по-пацански. Нет, такое, конечно, у многих мальчиков бывает в этом возрасте, и часто проходит в подростковый период. Но в моём случае наоборот – возник протест на требования общества «вести себя как настоящий мужчина». Я же как-то уже говорил о том, что не приемлю этот стереотип, что «настоящий мужчина должен»? Никому я ничего не должен, и меня бесит, что всё общество от меня чего-то требует! Быть сильным, терпеливым, мужественным – я никогда этого не умел и не хотел. Почему я не могу быть просто собой?!

Рома остановился и окинул всех нас выжидательным взглядом, словно требуя ответа на свой риторический вопрос. За эти секунды молчания я заметил, что в его взгляде действительно не было чего-то мужского. Уж я-то в этом разбирался – много раз мне случалось бодаться взглядами с парнями, особенно перед намечающейся разборкой. И тогда одни, кто послабее духом, стушёвывались, отводили взгляд; другие наоборот, вкладывали в него столько агрессии, сколько у них было. А в карих глазах Ромы ничего этого не было – он словно не участвовал в этой вечной борьбе самцов за положение в стае.

— И ты решил, что гормоны тебе помогут? – почти утвердительно проговорила Света негромким голосом. На её лице не осталось и следа удивления, теперь она выглядела задумчиво, и даже немного печально.

— Ну, грубо говоря, примерно так, — согласился Рома, но уже не так уверенно, как он говорил это сначала.

— Это, конечно, хорошо, что в наше время существуют такие гормоны, — начала Света, опустив глаза и не переставая теребить краюшек юбки. – Да, они мне очень помогают, моё тело становится таким, каким я всегда его ощущала. А те непонятные мне желания и позывы, которые мучили меня раньше, уже почти совсем пропали. Но…

Голос Светы дрогнул, и она замолчала. Я бы сейчас предпочёл оставить девочку в покое, не заставлять её вспоминать то, что причиняло ей боль. Но Рома был безжалостен в своём желании знать подробности:

— Но что? – спросил он нетерпеливо.

— Просто, понимаете... – её пальцы упорно мяли ткань юбки. — Я ведь думала, что стоит мне начать принимать гормоны, и все мои проблемы сами собой решатся. И в первое время мне казалось, что так оно и выходит. Но теперь... я вижу, что многих проблем этим не решить, да ещё и новые появляются…

— Новые проблемы из-за гормонов? – обеспокоено спросил я. — Это, наверное, что-то со здоровьем?

— Ой, нет, я не совсем это имела в виду, — Света ещё больше смутилась и даже втянула голову в плечи. — Можно, я не буду об этом говорить?

— Конечно, давайте оставим эту тему, если Свете она неприятна! – настойчиво предложил я, видя, что девочка и так уже с трудом сдерживает слёзы.

Женя согласно кивнула, но Рома в этот раз решил своим упорством окончательно подорвать моё к нему уважение:

— Нет уж, сказала «А», говори и «Б», — требовательно заявил он. – Раз уж я собираюсь принимать гормоны, то должен знать как можно больше о проблемах, с этим связанных.

— Извините… — чуть слышно пискнула Света и, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты. Женя тут же подскочила с места и последовала за ней. В дверях она обернулась и сказала Роме:

— Ну ты и болван! Посмотри, до чего ты Светочку довёл своими глупостями, — и, выйдя из комнаты, захлопнула за собой дверь.

Оставшись с Ромой наедине, я одарил его таким взглядом, что он без слов понял всю степень моего недовольства. Парень стушевался и, сев за стол, сделал, наконец, большой глоток остывшего чая. Потом он украдкой поднял на меня глаза, но, встретившись всё с тем же осуждающим взглядом, отвернулся и уставился в стену.

— Ну что я опять не так сказал? – заговорил он первым.

— Как насчёт варианта «всё»? – произнёс я ледяным тоном.

— Ну вот, всегда так! – Рома снова вскочил с места и нервно забегал по комнате. – Что бы я ни делал, всегда всё выходит неправильно! Теперь ты понимаешь, почему я не могу оставаться таким, какой есть? Надо что-то менять!

— И ты решил, что лучшим выходом будет изменить тело? – хмуро усмехнулся я. – Причём только потому, что такой путь выбрала Света? Знаешь, это обычно позерством называют.

— Но… но ведь ей это на самом деле помогло! – неуверенно возразил Рома. – Видел бы ты, в какой депрессии она была в начале лета! Она не выходила из дома неделями на каникулах, мало общалась и вообще старалась не показываться на глаза окружающим. А потом вдруг стала жизнерадостной, приветливой, весёлой, старалась наоборот, проводить больше времени на людях. Словно все внутренние противоречия чудесным образом разрешились. Я ещё тогда заподозрил в ней какие-то изменения, но только недавно понял, что это было началом её заместительной гормонотерапии.

— Света – это другое дело, — покачал я головой. – Ты же просто не принимаешь ту роль, которую тебя заставляет играть общество. Какой смысл менять своё тело? Не проще ли изменить свою роль в обществе?

— Как я могу её просто взять и изменить? – Рома недоумённо развёл руками. – Пока я остаюсь мужчиной, от меня будут требовать именно мужского стереотипного поведения! Им разве объяснишь?..

— Пусть требуют, — отпарировал я. – А ты не поддавайся. Будь жестче, стой на своём. Думаешь, Свете сейчас так просто? Отнюдь, она должна быть уверена в своих стремлениях на все сто процентов, иначе ей просто не выжить в обществе!

Рома ответил не сразу. Он снова сел за стол, отхлебнул ещё чаю, задумчиво потёр подбородок, и только потом сказал:

— Ну ладно, может быть, я поторопился, и мне не стоит сразу начинать с гормонов. Ведь даже Света три года ходила в платье лолиты, прежде чем решиться на такой важный шаг.

— Вот видишь, ей даже сейчас тяжело говорить об этом, — подхватил я. – Это тебе не просто так, как одежду сменить, или причёску.

— И всё-таки я не понимаю, из-за чего она так расстроилась? – пожал плечами Рома. – Ведь обычный вопрос задал…

— А ты сам-то себя понимаешь?! – я снова стал раздражаться. – То он признаваться ей хочет, то в запой уходит, а теперь вообще…

— Признаваться? – Рома недоумённо взглянул на меня. – А, ты про это? Нет, с этим покончено, тут мне ничего не светит. Тем более с таким конкурентом, как ты.

— Конкурентом? – я удивился и смутился одновременно. – С чего ты взял, что я…

— Да ладно, мы же видим, как ты не неё смотришь! – перебил мои путаные оправдания Рома. – И я думаю, тут нечего смущаться, вы будете просто отличной парой. Но если что, обращайся, мы с Женей и Никой тебя поддержим.

— Вот, значит, как? – растерянно пробормотал я.

— Кстати, о Жене, — вдруг вспомнил Рома. – Она, наверное, сейчас злиться на меня за то, что я так расстроил Свету. Надо бы пойти, извиниться перед ними обеими.

И Рома, выйдя из комнаты, оставил меня наедине со своими мыслями. А подумать было о чём! Гормоны, андрогинность, ещё и эта последняя новость – слишком много всего произошло сегодня! Я глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, рассеянно огладывая комнату. Мой взгляд остановился на розе, одиноко стоящей в хрустальной вазочке на столе. «Интересно, мы правда хорошо смотримся вместе?» — почему-то подумалось мне.

* * *

Глава 32

С началом второй четверти учёба стала более напряжённой. Нас, старшеклассников, заранее начинали готовить к экзаменам и поступлению в ВУЗ. Помимо обычных домашних заданий, почти все учителя давали на подготовку темы для рефератов и докладов, которые потом предстояло зачитывать перед всем классом на семинарах — всё совсем как у настоящих студентов.

Мне приходилось проводить больше времени в библиотеке за учебниками, а вовсе не в компании Светы, как бы мне этого ни хотелось. После уроков нас тоже частенько задерживали на часок-другой, так что ходил домой я теперь тоже один. Иногда я был близок к тому, чтобы пригласить Свету прогуляться вечером вдвоём, но каждый раз что-нибудь мешало мне — то у родителей находилось срочное задание для меня, то у неё самой были какие-то планы на вечер, но чаще всего мне просто не доставало смелости вот так просто позвать девочку на свидание.

Все вместе мы тоже собирались не часто. Ника пропадала целыми днями то в Интернете, то на каких-то выставках, в общем, видел я её, только когда она приходила в гости к Лене. Рома тоже почти не показывался на глаза — решив стать андрогином, он увлёкся изменением своей внешности и большую часть свободного времени проводил с Женей. Вероятно, учился у неё методам эпиляции тела или выбирал себе одежду поженственнее. У самой Жени и без него забот хватало – с приближением новогодних праздников увеличилось число заказов на сложные и уникальные наряды, поэтому девушка тоже не могла найти времени на беззаботные прогулки с друзьями.

Но скучать в одиночестве мне не приходилось – каждый раз, едва у меня появлялось свободное время на переменах или после уроков, Маринка придирчиво допрашивала меня, нашёл ли я материал для реферата, написал ли уже что-нибудь и когда, наконец, я собираюсь браться за ум? Я, как мог, отбивался от неё, но она была явно не из тех девушек, кто привык легко сдаваться, и мне, в конце концов, пришлось отказаться от идеи написать весь реферат в ночь перед последним днём приёма работ.

В общем, Маринка настояла на том, чтобы мы иногда ходили вместе в библиотеку после уроков готовить реферат. Кроме того, если сам бы я быстренько склепал из разрозненных фактов что-то годное для выступления, обходя все спорные моменты, и на этом бы успокоился, то Маринка, наоборот, с самого начала полезла в дебри политических предпосылок тех или иных решений, принялась разбирать целесообразность отдельных преобразований, а также их влияние на развитие экономики вплоть до наших дней.

Таким образом, отделаться всего парой совместных занятий мне не удалось, так что я стал бывать в библиотеке вместе с Маринкой чаще, чем один. Впрочем, стоит отметить, что она оказалась не такой уж убеждённой конформисткой в своих суждениях, какой я считал её с первых дней нашего знакомства. У неё неплохо получалось поддерживать разговор даже с таким нелюдимым интровертом, как я. Одним словом, я уже не жалел о том, что мне пришлось писать реферат на одну тему именно с ней.

И вот, когда реферат был уже почти готов, мы с Маринкой вновь оккупировали столик в читальном зале школьной библиотеки, чтобы проработать отдельные моменты и обсудить детали доклада. Но едва мы успели разложить свои бумаги и начать привычный спор по теме, в котором у нас всегда рождались истина и согласие, как я вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, я увидел прямо перед собой Свету, замершую у входа в читальный зал с большой стопкой учебников в руках. Она смотрела на меня не радостно и приветливо, как обычно, а с удивлением, даже непониманием.

Только тут я обратил внимание, что Маринка сидела слишком близко ко мне. Её длинные светлые волосы, ниспадающие со склонённой над столом головы, даже касались моей руки. Именно к ней был прикован удивлённый взгляд Светы. Когда Маринка подняла голову и, взглянув на Свету, бросила короткое «привет», девочка даже попятилась назад и, буркнув что-то вроде «простите, я не знала, что тут занято», выскользнула прочь из читального зала.

Я почти рефлекторно вскочил из-за стола и бросился за ней следом. На ходу я успел заметить стопку учебников, наспех брошенную на библиотечную стойку. Проскочив мимо удивлённой библиотекарши, я выбежал в коридор и практически налетел на Свету, стоящую у самых дверей. Повернувшись ко мне, она приветливо улыбнулась и, сложив руки замочком на животе, проговорила елейным голоском:

— Ой, прости, не знаю, что на меня нашло! – в её словах слышалось что-то наигранное, непривычное, неестественное. – Ты, наверное, испугался за меня? Но со мной всё нормально, я просто перезанималась сегодня. Пойду-ка я лучше домой.

— Света, подожди, — я попытался возразить, но девочка уже, проворно обогнув меня, скользнула в направлении лестницы на первый этаж.

— Нет, тебе надо заниматься, — с напором проговорила она. – Вы ведь что-то вместе с той девушкой делаете, да? Она, наверное, на тебя рассчитывает. Ты не должен подводить её!

И, прежде чем я успел ещё что-то сказать, Света помахала мне рукой и быстрыми шажками направилась к выходу. Я остался стоять один возле библиотеки, усиленно стараясь понять, что же произошло со Светой. Никогда она ещё не была такой… неестественной. Она словно старалась скрыть какие-то чувства внутри себя, пыталась выглядеть весёлой и беззаботной. Но меня так не обманешь.

Что же могло так вывести Свету из равновесия? Неужели эта сцена с Маринкой только что? Хотя нет, если подумать, Света ведёт себя немного странно с того самого случая с Ромой. А ведь я даже не знаю, связывался ли он ещё с ней, или нет? Мало ли что он мог успеть наговорить ей. Быть может, снова допрашивал про гормоны, заставляя её вспомнить какие-то неприятные подробности?

— Так ты всё-таки о ней думаешь, — раздался у меня за спиной голос Маринки.

Я обернулся и увидел девушку, стоящую в дверях библиотеки, всего за полшага от меня. Чтобы попытаться скрыть эмоции на своём лице, я отвернулся и отошёл чуть в сторону. Маринка смотрела на меня, не отрываясь.

— Ничего я не думаю, — возразил я, протискиваясь мимо Маринки в библиотеку. — Просто надо было спросить кое-что, а теперь можно возвращаться к учёбе.

— Ну да, ну да, — Маринка недоверчиво поджала губу, но последовала за мной обратно в читальный зал.

Мы вернулись к нашему реферату, но работа теперь как-то не ладилась. Я не мог выбросить из головы натянутую улыбку Светы, её голос и слова. Маринка тоже постоянно отвлекалась от учёбы, о чём-то то и дело задумывалась, иногда по долгу украдкой глядя на меня.

— Слушай, — начала она, наконец, отложив ручку в сторону. — Эта Света, она ведь транссексуалка?

Я насторожился. Раньше мы с ней никогда не касались этой темы, но, судя по её тону, она сейчас не имела в виду ничего плохого.

— Угу, — осторожно ответил я.

— Но она же ещё... мальчик? — негромко проговорила Маринка, не глядя на меня. — Потому что по паспорту она Семён.

— Ну да, а тебе это зачем? — спросил я в свою очередь.

— Просто, — девушка замешкалась и даже сделала вид, что изучает уже на много раз перечитанный листок. Но, чуть помедлив, добавила: — Это значит, что вы не можете быть вместе?

Такая формулировка вопроса просто поставила меня в тупик. Зачем она вообще об этом спрашивает? Неужели она думает, что я вот так вот сразу открою ей все свои чувства к Свете? Но с другой стороны, могу ли я врать об этом, в первую очередь сам себе?

— Понятно, — Маринка прервала повисшую паузу, так и не дождавшись ответа.

— Но у нас нет никаких отношений, если что, — заверил я на всякий случай.

— Почему нет? — вдруг спросила Маринка, с интересом сверкнув на меня глазами.

— Нет, ну ты такие вопросы задаёшь... — смутился я.

— А что такого? — Маринка улыбнулась дружелюбно, но в то же время немного хитро. — Мне же интересно знать, чем ты её не устраиваешь.

— Да не в этом дело! — едкое замечание Маринки в самом деле задело меня за живое. — Просто, понимаешь, я ведь знаю, что она транссексуалка. А для неё важно, чтобы к ней относились, как к настоящей девушке.

— Так в чём проблема? — развела руками Маринка. — Относись к ней, как к девушке. Неужели не умеешь?

— Это не важно! — буркнул я смущённо. И так уже наболтал лишнего, незачем ей всё это знать.

— Всё с тобой ясно, — усмехнулась Маринка, придвигаясь ко мне ближе и заглядывая прямо в глаза. – Так и скажи, что у тебя никогда никого не было.

— Хватит уже об этом! – я резко отвернулся и уткнулся в какую-то книгу.

Маринка негромко хихикнула и тоже придвинула к себе книгу, но я продолжал затылком ощущать её пристальный взгляд. После минутного молчания она снова заговорила:

— Самое главное, что нужно любой девушке – это внимание и забота, — Маринка говорила, словно ни к кому конкретно не обращаясь, просто мысли вслух. – Этих двух вещей никогда не бывает слишком много. Но ведь это не так уж сложно – заставить девушку почувствовать себя любимой и нужной. Наверняка, транссексуалка этого хочет ещё сильнее, чем любая обычная девушка…

— Зачем ты мне всё это говоришь?! – проскрипел я сквозь зубы.

— Хочу, чтобы ты разобрался, наконец, в своих чувствах, перестал думать о глупостях и сосредоточился на учёбе! – выпалила Маринка, ничуть не смутившись.

— Ну да, разумеется! – хмыкнул я, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Конечно же, я ей не поверил. Ведь даже если бы она хотела меня просто успокоить, то должна была понимать, что от таких слов я наоборот, совсем потеряю голову. Как я мог думать об учёбе, когда со Светой явно творилось что-то неладное? Если я всерьёз собирался проявить себя мужчиной в её глазах, то должен был быть сейчас рядом с ней! Слова Маринки только подтверждали это.

Как бы то ни было, но вскоре наша совместная работа над рефератом была закончена. Маринка взяла на себя заботы по оформлению конечного варианта, а мне оставалось только подготовиться к устному докладу на семинаре. По другим предметам я тоже успешно рассчитался со многими долгами, так что с того дня я снова был предоставлен сам себе сразу после уроков, и мог провожать Свету домой.

* * *

Глава 33

С тех пор, как мы с Маринкой закончили наш реферат по истории, я смог снова ходить домой после уроков вместе со Светой. Но теперь наши прогулки уже не были такими весёлыми и беззаботными, как раньше. Света всё больше замыкалась в себе, реже улыбалась, а смеялась как-то натянуто. Всё чаще я с тревогой наблюдал на её лице задумчивое и тоскливое выражение. Но, несмотря на всю свою обеспокоенность, я никак не мог выведать у Светы причины такого состояния.

В тот день, в конце ноября, когда я по обыкновению встречал её на крыльце школы, у неё было особо плохое настроение. Она ёжилась то ли от холода, то ли от мучавших её переживаний, постоянно недовольно поджимала нижнюю губу и почти всё время молчала.

И надо же было случиться такому, что именно в этот момент, случайно или же намеренно, из школы выходил после окончания своего рабочего дня учитель геометрии Николай Петрович. Он, наверняка уже машинально, проходя мимо нас, картинно отвернулся и скорчил мину отвращения. Но надо же было ему именно в этот раз позволить себе весьма едкое замечание в нашу сторону:

— Опять у нас тут не школа, а притон для малолетних геев, — проговорил он негромко, но так, чтобы мы со Светой могли его слышать. — Полный упадок нравов.

Это был уже не первый случай, когда он бросался в нас колкостями при удобном случае, и мы давно уже привыкли просто игнорировать его выпады. Но уж не знаю, что сегодня повернулось в голове у Светы, но она, не долго думая, тут же буркнула в ответ:

— Скорее, притон совковых пережитков!

Николай Петрович сделал по инерции ещё пару шагов, потом вдруг остановился, как вкопанный, и медленно повернулся к Свете. На его лице проявилась гримаса негодования и злорадства. Он подошёл ближе к девочке и уставился на неё в упор, словно желая сжечь её взглядом. Но Света даже на секунду не отвела глаз и смотрела прямо на учителя, не мигая.

— Ты что-то сказал? — заговорил Николай Петрович, склоняясь чуть вперёд и поворачиваясь к Свете левым ухом. — Повтори, я не расслышал.

На этот раз Света, наоборот, упорно молчала и даже отвернулась в сторону. Но, судя по её нервно шаркающему сапожку, сделала она это явно не от смущения или скромности, а скорее наоборот, подчёркивая то, что нет смысла говорить о ней в мужском роде.

— Я к тебе обращаюсь, Семён Заико, — проговорил Николай Петрович, делая ударение на имени. — Или вы, извращенцы, и язык русский понимать разучились?

— Это кто ещё разучился? — Света дерзко взглянула учителю прямо в глаза. — Я Вам сто раз уже русским языком говорила — меня зовут Света, неужели трудно запомнить?

— Что?! Ты мне грубить ещё будешь?! — Николай Петрович стремительно багровел, закипая от злости. — Ты сейчас намекаешь, что у меня маразм уже? Вообще-то я отлично помню, как зовут моих учеников, а вот некоторые из них, похоже, сами забываются. Может, тебе, Семён, в больницу лечь, память подлечить, и вообще психику заодно?

Одного взгляда на Свету было достаточно, чтобы понять, что она вот-вот взорвётся, выйдет из себя и сможет наделать непоправимых глупостей. А с этим учителем, её заклятым врагом, такого прокола допустить было никак нельзя. Особенно учитывая, что вокруг нас уже начала собираться толпа зевак, как будто случайно задерживающихся при выходе из школы.

Прежде, чем Света даже рот успела раскрыть, я взял её за плечи и мягко, но настойчиво отодвинул в сторону, встав между ней и учителем. Едва прикоснувшись к ней руками, я даже сквозь пальто почувствовал дрожь, охватившую её тело. Но, оказавшись за моей спиной, Света, к счастью, замерла без движения, не произнося ни звука.

— Вам домой пора, Николай Петрович, — проговорил я намеренно вежливо, но с напором. – Рабочий день закончился, больше здесь делать нечего.

— Ты мне указывать будешь, куда и когда мне идти?! – учителя явно взбесил мой спокойный голос. – Из моей же родной школы гнать меня вздумал?! Я тут уже тридцать лет отработал, и никогда всяким извращенцам спуску не давал! А ты пришёл без году неделя, и уже тут свои порядки наводишь? Нет уж, уйти тебе придётся вместе со своим Семёном! Тут таких терпеть не будут, я лично вас выгоню! Или ты опять попытаешься кулаками заставить всех уважать геев?

— Ну, если Вы меня всё равно выгнать собрались, то что я теряю? – проговорил я меланхолично, но в то же время отвёл правое плечо назад, хрустнув суставом, словно готовя руку для удара.

Николай Петрович намёк понял и, не желая рисковать количеством своих зубов, отошёл на два шага назад, бормоча на ходу:

— Ты у меня ещё поплачешь, попомни мои слова! — и, резко развернувшись, быстро зашагал прочь от школы.

Зеваки, уже немалой толпой собравшиеся на крыльце, принялись спешно расходиться, с опаской поглядывая на мой сжатый кулак. Они хорошо понимали, что меня сейчас лучше не провоцировать, даже случайным любопытным взглядом.

Я же, в свою очередь, сам боялся взглянуть на Свету. Если её поведение в последнее время казалось мне просто странным, то теперь оно меня по-настоящему пугало. Вот так вот в открытую дерзить учителю — этого даже я себе не всегда мог позволить.

Так я и стоял спиной к Свете, соображая, что же мне сейчас делать, когда почувствовал прикосновение её ладошки к своей руке. Её пальцы были холодными и мелко дрожали, но она сжала мою ладонь неожиданно крепко, так, будто от этого зависела её жизнь. Мне показалось, что Света ухватилась за меня, чтобы не упасть, и я быстро повернулся к ней и протянул руки, надеясь успеть подхватить её, но в ту же секунду оказался в объятиях девочки.

Она обхватила меня, едва сомкнув пальцы за моей спиной, и лицом уткнулась в мою грудь. Я машинально положил руки на её плечи и тут же почувствовал, как её тело содрогается от беззвучных слёз. Мы замерли в объятьях на крыльце, прямо на виду у многочисленной публики. Спиной я буквально ощущал презрительные взгляды, бросаемые на нас оставшимися зеваками, а также слышал приглушённые возгласы удивления только выходивших из школы учеников. Но мне было всё равно — я снова обнимал Свету, как тогда, в библиотеке, только сейчас вместо её удивления я чувствовал скорее доверие и преданность.

Когда первая волна эмоций начала ослабевать, уступая место здравому смыслу, я мягко отстранил Свету от себя и, снова взяв за руку, повёл прочь от школы, подальше от десятков любопытных глаз. Я даже думать не хотел о том, к каким последствиям приведёт это импровизированное представление на крыльце. В тот момент меня больше волновало состояние Светы, ведь её хрупкая ладошка по-прежнему дрожала в моей руке.

Света шла за мной молча, лишь изредка всхлипывая и глубоко вздыхая. Я не решался приставать к ней с разговорами, чтобы не бередить её душевные раны. По крайней мере, именно сейчас она вела себя естественно, без притворства, словно всё то, что копилось в ней давно, наконец-то вырвалось наружу.

Мы прошли узкой, безлюдной улочкой, миновали заснеженный скверик и вскоре вышли к Светиному дому. Я, не сбавляя шаг, продолжал идти мимо её двора — мне сейчас никак не хотелось отпускать её домой одну. Света даже не взглянула в сторону своей пятиэтажки и всё так же молча следовала за мной.

Даже когда мы подошли к моему дому, и я завёл её в подъезд, Света продолжала молчать, не удостаивая меня даже вопросом вроде "Зачем ты меня сюда привёл?" Хотя, чётко ответить на него я и не смог бы. Мне ещё никогда не доводилось в одиночку выводить девушку из депрессии, но я был полон решимости это сделать. Вот только с чего начать, я даже не знал. Сестры дома не было — она предупреждала, что вернётся только вечером. Родители были на работе, так что, зайдя в квартиру, мы остались со Светой наедине.

Света заговорила только после того, как я усадил её на мягкий диван в гостиной и налил крепкого чая с сахаром. Горячий бодрящий напиток немного привёл девочку в чувства, и она, смущаясь, произнесла:

— Прости, что так получилось. Не знаю, что на меня нашло...

— Понимаю, — я многозначительно кивнул, тоже наливая себе чай. — Вижу, у тебя в последнее время регулярно случаются перепады настроения.

— Ну да, это всё... — Света замешкалась и подняла на меня глаза, словно пытаясь понять, можно ли мне доверить что-то сокровенное, — ...всё из-за гормонов.

— Гормонов? – я насторожился. – Это те самые проблемы, о которых тебя в прошлый раз пытался расспросить Рома?

Девочка молча кивнула, опустив глаза и вновь принимаясь теребить юбку.

— Я же сразу сказал тебе, если не хочешь, можешь никому не говорить об этом, — заверил я девочку. – Но если вдруг это что-то, в чём я могу помочь тебе…

— Нет-нет, помогать мне не надо! — уверенно возразила Света, даже тряхнув кудряшками для убедительности. – Я сама справлюсь. Просто… мне кажется, я должна рассказать кому-нибудь, чтобы не держать это в себе…

— Ну конечно, для этого ведь и нужны друзья! – воскликнул я. – Лучше поделиться тем, что тебя мучает, и тебе сразу станет легче. И разумеется, это останется между нами.

Света снова внимательно посмотрела на меня, словно желая развеять последние сомнения. Потом, отхлебнув ещё чая и глубоко ьвздохнув, она начала:

— Дело в том, что у меня уже кончаются те мои сбережения, на которые я покупаю гормоны. Я рассчитывала устроиться на подработку, но я уже обошла полгорода, и мне везде отказывают, лишь взглянув на пол в паспорте, — Света опустила голову ниже, словно под весом невидимых проблем, и пальцами крепко впилась в ткань своей юбочки, чуть обнажая кружевные панталончики. — Если так будет продолжаться, мне придётся прекратить принимать гормоны... а это... это было бы…

Две крупные слезы упали на розовую юбочку, оставив на ней большие мокрые пятна. Я пододвинулся ближе и положил руку девочке на плечо, чтобы подбодрить её, но она сама тут же подалась мне навстречу и вновь уткнулась мне в грудь, крепко обхватив меня руками. Она снова плакала, изливая слезами всю ту горечь и боль, которые довелось пережить столь нежному и хрупкому созданию за её четырнадцать лет. Я молча гладил её по головке и по спине, словно пытаясь забрать себе ту дрожь, которая сотрясала её невинное тельце.

Мы просидели так довольно долго, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Света понемногу успокоилась, и теперь просто глубоко и медленно дышала мне в грудь, словно пребывая в лёгкой дрёме. Я ни о чём не думал, полностью отдаваясь чувству близости столь дорогой мне девушки.

Из этого оцепенения меня вывел звонок в дверь...

* * *

Глава 34

Услышав звук дверного звонка, Света встрепенулась, медленно подняла голову и отстранилась от меня. Как бы мне ни хотелось сдержать её дольше в своих объятиях, пришлось вставать с дивана и идти открывать дверь. Это должна была быть сестра, у которой, наверняка, сорвались планы на день. Не открой я дверь по звонку, то она воспользовалась бы своим ключом, а ещё и застав нас со Светой наедине, вообразила бы себе чёрт знает что!

Но какое же было моё удивление, и даже смятение, когда вместо сестры на пороге я увидел своих родителей! Я сам не успел понять, чего испугался, но что-то внутри меня подсказывало, что сейчас Света не в лучшей форме для знакомства с ними. Мама, стоявшая впереди, прошла, было, в прихожую, но, лишь взглянув в моё окаменевшее лицо, замерла на месте. Уткнувшись в её спину, остановился и папа.

— Что случилось, сынок? — обеспокоено спросила мама, глядя мне прямо в глаза. — На тебе лица нет.

— Да, родители в кой-то веки пришли с работы пораньше, чтобы побыть с семьёй, а ты как будто и не рад нас видеть? — пожал плечами папа, снимая шапку и проводя ладонью по лысине. — И где Лена, почему она нас не встречает?

— Лена у подруги, будет вечером, — отчеканил я, медленно отступая вглубь коридора и лихорадочно соображая, как бы подготовить родителей и Свету к встрече друг с другом.

— О, так ты один дома, — папа как-то хитро усмехнулся. — Всё тогда ясно, чем ты тут в одиночестве занима...

Он замер на полуслове, уставившись куда-то за мою спину. Обернувшись, я увидел Свету, стоящую в дверях гостиной по стойке "хорошая девочка", сложив ручки в замочек перед юбочкой и приветливо улыбаясь. На её румяном личике не было и намёка на недавние слёзы, одежда и причёска выглядели просто безупречно.

— Здравствуйте, — произнесла Света миленьким голоском.

— Ой, здравствуйте, — мама, снимавшая в этот момент сапоги, подняла голову и тоже удивлённо уставилась на девочку. — Андрей, что же ты сразу не сказал, что у нас гостья?

— Да ещё и такая миленькая, — произнёс папа чуть слышно, одними губами, не сводя глаз со Светы.

— Серёжа, перестань, — одёрнула его мама, тоже едва слышно. Потом, повернувшись ко мне, добавила: — Андрей, может быть, ты нас познакомишь?

— Да, конечно, — опомнился я, отходя в сторону с середины коридора. — Это Света, моя подруга. А это мои родители, Сергей Павлович и Анна Юрьевна.

— Очень приятно, — девочка чуть присела, приподняв пальчиками края юбочки.

— Как миленько! — вновь прошептал папа, расплывшись в умилённой улыбке.

— Надеюсь, ты накормил гостью обедом? — мама сделала вид, что не расслышала слов мужа, хотя я-то заметил тот убийственный взгляд, который она на него бросила. — Вы, наверное, только со школы?

— Спасибо, я не голодна, — возразила Света, но мама уже сама прошла мимо нас в гостиную и, увидев на столе только две чашки чая, явно не обрадовалась:

— Ну конечно, он тебя домой пригласил, а сам голодом морит! — мама захватила чашки с остывшим чаем из гостиной и тут же отправилась на кухню. — Сейчас я вам нормальной еды согрею, в холодильнике же всё есть!

— Ой, что Вы, не стоит! — Света смущённо взглянула на меня и тут же побежала вслед за мамой на кухню. — Давайте, я Вам помогу!

Едва мы с папой остались наедине, он тут же отвёл меня в гостиную и начал громким шёпотом:

— Почему же ты скрывал от нас, что у тебя такая красивая девушка?

— С чего ты взял, что она моя девушка? — я от неожиданности не придумал ничего лучше этого банального вопроса.

— Ну, а кто ещё? — папа недоумённо развёл руками. — Для одноклассницы она маловата. Подруга Лены? Нет, где же тогда сама Лена? Если только вы вместе ходите в один театральный кружок, и решили устроить репетицию на дому... Кстати, миленький костюмчик у неё.

— Это не костюм, она всегда так ходит, — возразил я, мысленно удивляясь, неужели они и в самом деле ничего не знают о Свете? Это не похоже на мою сестру, я-то думал, она им давно всё в подробностях рассказала.

Но едва мне стоило подумать об этом, как вдруг папа замер, пристально вглядываясь в моё лицо. Помедлив всего пару секунд, он выдал то, чего я боялся с самого начала:

— Постой-ка, Нина Викторовна говорила нам в тот раз что-то про транссексуала в вашей школе, — догадка словно ярким лучом восходящего солнца озарила задумчивое лицо отца. — Значит, это именно она — тот транссексуал, которого ты защищал в драке?

Я замер, как громом поражённый, пытаясь прочитать папины мысли по его глазам, но в них не было ничего кроме распалённого любопытства. Если родители уже знали, что я дрался, защищая именно транссексуалку, то они наверняка могли предположить, что я общаюсь с ней, и даже дружу. Но они раньше никогда не говорили со мной об этом, поэтому я мог лишь догадываться, как мои родители относятся к людям вроде Светы.

— Папа, пожалуйста, не называй Свету "он", — выдавил я из себя, наконец, почему-то именно эту фразу.

— Ах, ну да, конечно, они этого не любят, — охотно согласился папа, с загадочным видом приставив мизинец к губе. В такие моменты он становился похож на "доктора Зло" из фильма. — Он... то есть она хоть и мальчик, но думает о себе, как о девочке, правильно?

Я не успел ответить, потому что в этот момент в гостиную вошли мама и Света с четырьмя тарелками в руках. На каждой из них дымилась горка вкусного домашнего плова, только что из микроволновки.

— А вот и наши девочки с обедом! — радостно воскликнул папа, делая, как мне показалось, слишком сильное ударение на слове "девочки".

— Ты руки-то помыл? — осадила его мама, выставляя тарелки на стол. — Радуешься тут.

— Точно, забыл! — так же весело покаялся папа. — Одну секундочку, вы тут не скучайте без меня.

И, зачем-то подмигнув мне напоследок, он выскочил из гостиной. Тем временем, мама и Света уже накрыли на стол и усаживались за еду. Нас со Светой мама посадила рядышком, на диван, а для себя и для папы пододвинула по мягкому креслу.

— Мне так неловко, что Вам приходится кормить меня, — снова засмущалась Света, пока мы дожидались папу.

— Да брось ты! — добродушно отмахнулась мама. — Лена сегодня всё равно дома не обедает, так что у нас осталась лишняя порция.

Дождавшись папу, мы все вчетвером приступили к еде. Плов был хоть и не таким свежим, как вчера, но зато в компании Светы он казался мне намного вкуснее. Впрочем, расслабляться и наслаждаться вкусом еды мне не приходилось — я с опаской следил за папой, который то и дело украдкой бросал любопытные взгляды на Свету. Мне оставалось только надеяться, что он со своей близорукостью не разглядит маленькие бугорочки грудей девочки, а то его изучающие взгляды стали бы просто невыносимыми.

Света ела очень аккуратно и даже красиво — сидела прямо, пользовалась салфеточкой и не уронила ни одной рисинки, что не удавалось никому из нашей семьи. Мама то бросала недовольные взгляды на моего отца, то с интересом разглядывала Свету, то, как обычно, просто придирчиво смотрела на мою "варварскую" манеру поглощения пищи.

— Ну, Света, как у тебя дела в школе? — начал обычную застольную беседу папа, когда первый голод был утолён. — Мальчики не обижают? В таком возрасте мальчики часто обижают девочек...

Я чуть вилкой не подавился. Опять он акцентирует на слове "девочки"! Он что, пытается показать, что ни о чём не догадывается и воспринимает Свету просто как девочку? Если так, то у него получается уж слишком наигранно!

Но Света, похоже, не заметила ничего подозрительного, или просто не подала виду из вежливости:

— Раньше обижали иногда, — улыбнулась она немного грустно, словно вспоминая былые времена. — Но теперь, если что, за меня Андрей заступится.

— Это да, кулаками махать наш оболтус умеет, — папа довольно усмехнулся. – Ты, наверное, не знаешь, но в пятом классе он…

— Папа, дай нам спокойно поесть! – выпалил я, мгновенно вспомнив тот случай в пятом классе, когда я подрался с учителем.

— В самом деле, Серёж, хоть при гостях не начинай, — пристыдила мужа мама.

— Эх, да я про то хотел сказать, что надо было его в секцию спортивную отдать, был бы сейчас уже кандидатом, например, — тут же оправдался папа. – Нет ведь, упёрся, сказки ему не хватает времени сочинять! Кому с них какая польза?

— А мне нравятся сказки, которые пишет Андрей, — вступилась за меня Света. – Они учат добру, взаимопониманию и любви.

— Ну да, девочкам положено любить такие сказки, — согласился папа, вновь не забыв упомянуть пол собеседницы.

На этот раз Света немного смутилась и взглянула на меня вопросительно. Но не успел я придумать, как бы сменить тему, как вдруг вмешалась мама:

— Там, кажется, чайник вскипел, — заметила она, хотя чайник на самом деле вскипел уже давно. – Света, поможешь мне с чаем?

— Конечно! – охотно согласилась Света, вставая из-за стола.

Собрав пустые тарелки из-под плова, мама со Светой удалились на кухню, и мы с папой вновь остались наедине. Не успел он и рот открыть, как я накинулся на него с негодованием:

— Зачем было постоянно повторять «девочка»? – прошипел я, стараясь говорить не слишком громко. – Нельзя ли быть немного деликатнее?

— Легко тебе говорить, а ты поставь себя на моё место! – взвёлся папа в ответ. – Приводишь тут так неожиданно... Свету, и даже нас не предупредил, как с ней правильно общаться. Я вообще впервые встречаюсь с… такими людьми.

— Ну кто ж вас знал, что вы так рано вернётесь! – возразил я с досадой в голосе.

— Нет, ты не так понял, — проговорил папа уже спокойнее. – Я, да и мама, наверное, тоже не против, чтобы ты общался с тем, с кем сочтёшь нужным. Мы люди образованные, у нас нет предрассудков на этот счёт. Так что уж от кого, а от нас Свету прятать нет нужды. Тем более что она, похоже, очень хорошая… девочка.

Похоже, папа говорил всё это вполне серьёзно. Несмотря на его немного неординарную манеру общения, в этот раз он явно пытался не обидеть Свету словом. Возможно, дело было в том, что она была первым другом, которого я познакомил со своими родителями. Наверняка, они уже отчаялись вырастить социально-адекватного, общительного сына, и были теперь рады любым друзьям, которых я только мог бы назвать таковыми. Эх, если бы мои родители только знали, какие чувства я на самом деле испытываю к Свете…

— Хорошо, — я согласно кивнул. – Я обязательно как-нибудь расскажу вам о Свете побольше.

На том папа и успокоился. Потом вернулись с кухни мама и Света, принесли чай с конфетами. За чаем папа старался вообще говорить поменьше, и Света скоро приободрилась, разговорилась с мамой о всяких женских проблемах вроде готовки и прочего домашнего хозяйства. После чая она помогла маме убрать посуду, а затем сразу же засобиралась домой. Папа хотел её уговорить остаться ещё ненадолго, но она сослалась на то, что должна ещё убраться дома до прихода своей мамы.

Вот так прошло знакомство Светы с моими родителями. Папа, разумеется, в тот же вечер рассказал всё маме, и они вместе ненавязчиво, но тщательно расспросили меня о Свете. Конечно же, я ни словом не упомянул об интимных подробностях вроде первого поцелуя или наших объятий. Но рано или поздно вся правда об этом должна была выплыть на поверхность, и тут уже я не был так уверен, что родители воспримут её с таким же пониманием, как и просто моё общение со Светой.

* * *

Глава 35

На следующий день в Интернете, на городском форуме, появились фотографии. На них, частично скрываясь за силуэтами идущих учеников, стояли в обнимку на крыльце школы высокий парень с волосами до плеч и маленькая девушка в пальто с розовыми оборками. Фотографии были сделаны на сотовый телефон и, похоже, в спешке, но не надо было быть экспертом, чтобы узнать в обнимающихся фигурах нас со Светой.

Я сам узнал об этом от Ники. Она скинула мне на СМС ссылку, после чего позвонила «поздравить» с дебютом в роли жертвы Интернет-преследования. Выяснять подробности я не стал, но в первую же очередь взял с Ники обещание не давать эту ссылку Свете ни при каких обстоятельствах.

Фотографии вскоре были удалены, а пользователь, выложивший их в сеть, забанен, как и наиболее активные участники конференции, развернувшейся в комментариях к теме. Однако, как известно, всё, что попало в Интернет, навсегда там и останется. Это был лишь вопрос времени, когда эти фотографии попадутся на глаза моим родителям. А, судя по комментариям к фотографиям, многие из отписавшихся знали, кто такая Света на самом деле.

Постепенно, капля за каплей, в мою душу стал прокрадываться холодный страх. Я ведь не сразу осознал всю серьёзность нашего со Светой положения. Вчера я думал, что дело обойдётся очередными слухами и пересудами, которые вскоре затихнут. Но теперь, под угрозой настоящих преследований со стороны бесчисленных гомофобов Интернета, я впервые в жизни почувствовал, что ситуация полностью выходит из-под моего контроля. Эх, попадись мне этот мобильный репортёр, я на его собственный телефон снял бы сцену жестокого избиения его ногами!

Из невесёлых раздумий меня вывела Ника. Едва вернувшись с прогулки, они с Леной тут же завалились в мою комнату и оккупировали компьютер. Лена, разумеется, уже знала про фотографии, но, видя моё состояние, не рискнула даже намёком упомянуть о них. Она просто уселась на мою кровать и почти всё время молча наблюдала за действиями Ники.

— Так, когда тебя пытаются травить по сети, первое, что ты должен попытаться сделать – это деанонимизировать противника, — назидательным тоном сообщила Ника, открывая на моём компьютере тот самый форум. – Так уж случилось, что у меня есть пароль одного знакомого модератора этого форума. С его правами не составит труда узнать айпишник того, кого забанили за создание той темы.

— И что мне, собственно, даст знание этого айпишника? – спросил я без особого энтузиазма. – На форуме его всё равно уже забанили, и он наверняка знал, на что идёт, так что хуже ты ему уже не сделаешь.

— Сейчас-сейчас… вот! – Ника вывела на экран набор цифр, который мне вообще ни о чём не говорил. Однако у самой девочки глаза тут же загорелись азартом. – Лол, он пользовался своим домашним компьютером, причём напрямую. Кто же так травит, а? Сейчас выясним, я даже подсеть эту знаю.

Ника скопировала айпишник в буфер, а сама открыла новое окно браузера, и в строке адреса ввела вместо привычного домена сайта какую-то последовательность цифр по памяти. На экране появился какой-то сайт без названия, состоящий всего из одной строки ввода. Туда-то Ника и вставила скопированный айпишник. Сайт тут же выдал информацию о владельце адреса – его фамилию, приблизительное место проживания и перечень последней активности в сети.

— Вот, пожалуйста, — самодовольно заявила Ника, приглашая меня полюбоваться на результаты её труда. – Некто Лескин, живёт в нашем районе.

— Лескин? Николай Петрович? – хотя, было бы чему удивляться, у кого же ещё ума и наглости хватило бы на такое?! Единственное, что оставалось не ясно – как он успел сделать эти снимки? Если только, их сделал кто-то другой, после чего передал ему. А это означало, что у него в школе есть верные приспешники.

— Ты его знаешь? – Ника потёрла ладони в предвкушении. – Тем лучше, быстрее можно будет начать травлю!

— Травлю? – восхищённо подала голос Лена. – Это как, серьёзно что ли?

— Ещё как! – заверила Ника, уже создавая на моём рабочем столе папку под названием «Жертва 1 Лескин Николай Петрович». – Травля безжалостна и беспощадна. Сначала мы разузнаем как можно больше информации о жертве: имена и фамилии ближайших родственников и друзей, адреса, телефоны, Интернет-координаты, условия проживания и работы. Затем мы медленно, но уверенно изолируем жертву от окружающего мира. Натравим на неё всех её же друзей, коллег, знакомых. Отнимем у жертвы самое дорогое. И да, от грамотной травли невозможно защититься – только бежать.

— Звучит, конечно, заманчиво, — проговорил я без энтузиазма. – Но, кажется, это всё займёт слишком много времени. Сделай-ка мне лучше распечатку с доказательствами того, что это именно он выложил фотографии.

— Ну ладно, только что ты с ними собираешься делать? – пожала плечами Ника, включая принтер. – В суд с этим не пойдёшь, слишком уж всё косвенно. Где-нибудь на западе – ещё может быть, но в нашей глуши…

— Ничего, придумаю что-нибудь, — отмахнулся я, забирая из принтера распечатанный листок.

Но придумать что-нибудь годное оказалось не так просто. В самом деле, кому я что докажу этими распечатками? И даже если мне поверят, что это мне даст? Немного подорвёт репутацию Николая Петровича? Уверен, он готов был ей пожертвовать, когда шёл на свой «подвиг».

В итоге я не придумал ничего лучше, кроме как самому подойти к Николаю Петровичу и потребовать объяснений, пусть даже на глазах у всего класса. С таким намерением я и пошёл в понедельник в школу, где по расписанию первыми уроками как раз была геометрия.

То, что вся школа уже знает про нас со Светой, я даже не сомневался. Кто-то видел фотографии, кто-то успел лично застать нас на крыльце, а остальным уже всё оперативно рассказали. К любопытным и презрительным взглядам я тоже давно привык, и небольшое увеличение их активности воспринял спокойно. Но вот чего я сейчас ждал с нетерпением – так это увидеть самого Николая Петровича, взглянуть в его наглые глаза, и сказать, что да, я знаю, кто это сделал, и что если мне будет нечего терять, то он будет первым, кого я…

— О чём задумался, здоровяк? – раздался над ухом жизнерадостный голос — это Маринка подсела ко мне за парту. Мы уже довольно давно общались в классе открыто, как настоящие друзья-одноклассники, так что я не удивился её вопросу.

Только сейчас я заметил, что урок уже начался, но учитель задерживался. Наверняка, чувствовал, что здесь его не ждёт ничего хорошего. Я сейчас думал только об этом, поэтому не нашёл ничего лучшего, чем ответить Маринке искренне:

— Да вот, что-то Николай Петрович сегодня задерживается, — проговорил я немного рассеянно, словно мысля в слух. – На него не похоже.

— С каких это пор ты стал о нём так беспокоиться? – усмехнулась Маринка, но, подумав всего пару секунд, вдруг стала серьёзной. – Постой, ты думаешь, что это он? Ну, причастен к тем фотографиям?

— Я не думаю, я знаю, — проговорил я, скрипнув зубами. – Кто бы ещё рискнул так пошутить?

— Да хоть кто! – хмыкнув, пожала плечами Маринка. – Интернет это такая штука… там ничего не докажешь.

— Ну, доказать, может быть, и не просто, — я достал листок, который мне распечатала Ника, и развернул его перед Маринкой, — но просто для себя вычислить крысу, как оказалось, вполне возможно.

— Ух ты, откуда это у тебя? – Маринка с восхищением смотрела на подробные записи отслеживания автора темы на форуме.

— Да так, одна талантливая подруга помогла, — пояснил я не без гордости за Нику.

— Вот, значит, как, — это изречение уже относилось к содержимому листка, который Маринка внимательно изучала. – И что ты с этим собираешься делать?

— Ну, что тут можно сделать, — я задумчиво потёр лоб рукой. – Сама по себе распечатка не доказательство, тут нужно официально с сайта данные запрашивать. А вот подойти к учителю и поговорить с ним по-мужски, для этого такая распечатка – веский довод.

— Всё бы вам, мальчишкам, «по-мужски» разговаривать, — фыркнула Маринка. – Дай-ка лучше мне на время, я схожу, откопирую. Быть может, что-нибудь ещё придумаем.

Я не представлял, чем Маринка может мне помочь, но всё же возражать не стал. Одно желание оказать поддержку, иной раз, стоит целой уймы собственных усилий. Маринка взяла листок, зачем-то захватила свою сумку и вышла из класса всего за полминуты до того, как пришёл, наконец, сам Николай Петрович.

Сухо извинившись за задержку, он сразу же приступил к уроку. У меня, разумеется, не было никакого желания учиться, и я сидел за партой, демонстративно откинувшись на спинку стула, пытаясь поймать взгляд Николая Петровича. Но тот намеренно избегал смотреть в мою сторону, делая вид, что вообще меня не замечает. Мне хотелось прямо сейчас, посреди урока, встать, подойти к нему и, так сказать, обратить его внимание на себя. Только без заветного листка, отданного Маринке, это выглядело бы самым обычным хулиганством.

Маринка, как назло, почему-то долго не возвращалась. И, даже придя минут через десять, прошла сразу на своё место, жестом показав мне, что отдаст листок на перемене. Когда Маринка входила в класс ровно посередине урока, Николай Петрович почему-то даже не остановил её, и лишь проворчал негромко что-то вроде «мало Вам одной четвёрки в четверти, Сыркова?»

Маринка даже никак не прореагировала на его замечание, словно к ней оно вообще не относилось. Да и вообще, на её лице была какая-то завораживающая решимость, так что остаток урока я провел, глядя не на учителя, а на неё, пытаясь понять, что же у неё на уме.

Ситуация разъяснилась довольно скоро. Прежде, чем Маринка успела отдать мне листок на перемене, Николай Петрович ушёл на обычную планёрку, проводимую между первым и вторым уроками по понедельникам. Маринка снова подсела ко мне за парту, только теперь она выглядела уже не такой жизнерадостной, скорее обеспокоенной.

Я попытался расспросить её, в чём дело, но она упорно отмалчивалась или переводила разговор на другую тему. Только когда прозвенел звонок на урок, а Николай Петрович всё ещё не вернулся с планёрки, Маринка заговорила со мной открыто:

— Помнишь, тогда, в конце первой четверти, я говорила, что он больше никому оценку не испортит? – начала она чуть слышно, придвинувшись поближе ко мне.

— Ну? – да, я действительно припоминал подобную фразу, оброненную Маринкой.

— Что «ну»? – рассердилась девушка. – Я, между прочим, слов на ветер не бросаю!

— Постой, ты хочешь сказать, что всерьёз собиралась избавиться от учителя? – до меня начинал доходить смысл происходящего.

— Ну, как избавиться, — пожала плечами Маринка. – Отправить на пенсию было бы в самый раз, ему уже давно пора.

— И как ты собираешься это устроить? – продолжал я допытываться до всех подробностей. – Кто же его отправит на пенсию, если школе кадров и так не хватает?

— Посмотрим, — Маринка поджала губу. – Думаю, всех тех фактов, которые я собрала, да ещё и этой твоей распечатки, будет достаточно…

— Каких ещё фактов?

— Разных, — в голосе Маринки чувствовалась некоторая нервозность. – Оскорбления, нетерпимость, предвзятое отношение. Всё, что я успела собрать. Знаешь, он ведь не только до вас со Светой докапывается, а вообще до всех, кто кажется ему ненормальным и неправильным.

— А тебе зачем всем этим заниматься? – задал я вопрос, который мучил меня уже достаточно давно по ходу общения с Маринкой.

— Не забывай, он и мне испортил оценку в четверти, — нахмурилась девушка. – И вообще, мне не нравятся методы его работы.

— И что ты думаешь, его уволят? – не отставал я.

— Всё возможно, — Маринка задумчиво потёрла кончик носа рукой. – Нина Викторовна ведь его уже предупреждала, я не раз слышала об этом. А он не понимает. Не знаю, на долго ли хватит терпения нашей директрисы?

Я ещё хотел расспросить Маринку о нашей директрисе, и о том, почему она так серьёзно относится к вопросам нетерпимости, но об этом даже Маринка ничего не знала. Нина Викторовна вообще была скрытным человеком, и всеми способами стремилась избежать любых скандалов. Наверное, благодаря этому, оценив все те факты, которые предоставила ей Маринка, она сегодня приняла правильное решение.

Одним словом, Николая Петровича я больше не видел. Он так и не пришёл на урок, и ученики, с трудом досидев до его конца, отправились на перемену, бурно обсуждая предположения о причинах пропажи учителя. Но уже на следующем уроке к нам в класс зашла Татьяна Андреевна и сообщила новость о том, что Николай Петрович больше не будет вести у нас геометрию, но в ближайшее время ему подыщут замену.

Класс прореагировал неоднозначно. Кто-то по привычке с младших классов обрадовался, что у нас не будет геометрии, хотя бы некоторое время. Другие, кто посерьёзнее, сразу вспомнили, что мы уже в одиннадцатом классе, и даже небольшое отставание от программы скажется на выпускных и вступительных экзаменах. А некоторые, вроде Коли, молча смотрели на нас с Маринкой с плохо скрываемой ненавистью. Наверняка, они уже сложили два плюс два в уме и поняли, кто стоит за этой неожиданной отправкой учителя на пенсию.

Но мне было глубоко плевать на их недовольство. А если кто-то из них попробует что-то предъявить Маринке, то я лично размажу его по стенке. Главное, что этот замшелый гомофоб больше не будет портить жизнь нам со Светой, да и многим другим ученикам. Пусть сидит теперь себе дома в Интернете, и гадит по мелочи на разных форумках. Пока Ника его не затравит.

Да, а фотографии в Интернете всё-таки остались. Они ещё долго ходили по сети, то и дело всплывая на разных ресурсах. Но посетители тех сайтов не имели отношения к нашей школе и даже не понимали, кто запечатлён на снимках, поэтому просто игнорировали неинтересные темы.

Света обо всём этом инциденте ничего так и не узнала. Ведь в школе никто из одноклассников с ней особо не общался, и даже если посмеивались за её спиной, то она воспринимала это достойно, даже не интересуясь причиной. Никто из нас, её друзей ничего, разумеется, тоже ей не сказал. К чему ей эти лишние беспокойства, ведь у неё и так проблем хватает.

* * *

Глава 36

Узнав, что Николая Петровича отправили на пенсию, Света немного приободрилась. Ведь кроме него никто из учителей не называл её Семёном. Одноклассники с ней почти не общались, а для друзей, своей мамы, а теперь ещё и моей семьи она была Светой. И всё было бы хорошо, если бы ей не приходилось теперь из-за финансовых трудностей заниматься поисками подработки, ведь для не знакомых с ней работодателей по паспорту она была только Семёном, и ничто с этим нельзя было поделать.

Даже самому обычному четырнадцатилетнему подростку не так просто найти себе подработку в небольшом городе, вроде нашего. Все места на обычных детских работах, вроде разносчиков газет, давно были заняты беспризорной ребятнёй, а мало-мальски ответственные дела работодатели не очень доверяли подросткам. А уж к Свете тем более они относились с подозрением, стоило им лишь заглянуть в её паспорт.

Перепробовав все доступные вакансии в центральном районе, Света вынуждена была перейти к поиску предложений на окраинах города. Так уж получилось, что она никогда ещё не ездила на общественном транспорте одна, поэтому я, лишь узнав о намечающейся поездке, сразу же вызвался сопровождать её. Тем более что окраины города вряд ли можно было назвать спокойным районом, особенно в декабре, когда вечерело довольно рано.

Мы договорились встретиться в половине шестого возле Светиного дома. Погода была уже по-настоящему зимней: тридцатиградусный мороз сковывал дыхание, а ледяной ветер пробирал даже сквозь дублёнку, бросая противный колючий снег в лицо. Света, едва выйдя из дома, тут же плотнее закуталась в своё пальтишко, прячась от холода, но от моего предложения перенести поездку на другой день отказалась — она не могла упускать даже такую призрачную возможность найти себе работу.

— Мне так неловко, что я причиняю тебе столько беспокойства! — проговорила Света, когда мы подошли к остановке. Её щёчки были розовыми то ли от смущения, то ли от мороза.

— Ничего страшного, я уже привык, — выдал я, не подумав, но видя, как Света ещё сильнее смутилась, тут же исправился: — Я хочу сказать, мы же не чужие друг другу люди, и для меня вовсе не проблема лишний раз с тобой прогуляться.

— Правда? — глаза девочки засияли. — Я рада, что могу на тебя положиться! Знаешь, я ведь кроме тебя никому не рассказывала о своей проблеме. Думаю сказать им позже, когда найду подработку, чтобы они сильно не волновались.

И это было только к лучшему! Ведь если бы Женя узнала о трудностях Светы, то не оставила бы её в покое, пока сама не выбила ей приличное место всеми правдами и неправдами. Я же просто не мог упустить такой шанс проявить заботу о Свете, дав ей почувствовать себя настоящей девушкой!

Случай сделать это мне представился сразу же. Подошедший автобус был настолько полон людьми, едущими с работы, что мне пришлось чуть ли не кулаками расчищать путь для себя и для Светы. Пробившись сквозь возмущённую толпу, я пропустил Свету к окну, а сам встал между ней и напирающей массой людей, крепко ухватившись за поручни. Едва мы успели устроиться, как автобус рванул вперёд так резко, что если бы пассажирам было куда падать, то не обошлось бы без жертв.

Свете было никак не достать до поручней, сидений возле окна тоже не было, поэтому она, чтобы сохранить равновесие, ухватилась обеими руками за меня. Я вовсе не возражал против этого, даже наоборот, разомлел от ощущения того, как хрупкая девочка крепко держится за мою одежду, словно ища во мне защиту от всей этой толпы чужих людей.

— Ой, я даже и представить себе не могла, что тут бывает такая ужасная давка! – проговорила негромко Света, когда движение автобуса немного выровнялось. – Без тебя я, наверное, даже залезть в него не смогла бы.

— Да я и сам-то никогда раньше не ездил в час-пик, — я крякнул, сгибаясь под напором проталкивающихся к выходу пассажиров, но не позволил никому из них даже слегка толкнуть Свету. – Но если ты получишь там работу, тебе придётся ездить так каждый вечер?

— Ну, я так поняла, там свободный график, я могла бы выходить из дома пораньше, пока нет такой давки, — неуверенно проговорила Света, снова цепляясь за меня, чтобы удержаться на повороте.

Я посильнее упёрся ногами в пол, отпихивая особо наглого мордастого мужика, который норовил протиснуться к окну. Не обращая внимания на его ругань, я всего на секунду представил Свету, намертво зажатую среди этих здоровенных, небритых, воняющих потом и куревом мужиков, и у меня даже сердце защемило от одной только мысли об этом.

— Если хочешь, я буду провожать тебя каждый день, — искренне предложил я, чувствуя в себе решимость действительно поступать так, если будет необходимо.

— Шутишь, да? – хихикнула Света, подняв головку и посмотрев мне в глаза. – Может быть, тогда и ждать меня там будешь часа четыре?

Я не нашёлся, что ответить. Конечно, звучало смешно и бессмысленно, но я готов был пойти на любые жертвы и глупости, лишь бы оградить Свету от всех этих жизненных трудностей. И я с лёгкостью расстался бы со всеми своими сбережениями, скопленными с гонораров за сказки, если бы не знал наверняка, что Света откажется их принять – ведь если бы ей пришлось за чей-то счёт удовлетворять потребности своей души, она бы возненавидела саму себя за это.

Тут я почувствовал, как Света, несмотря на то, что автобус шёл ровно, прижимается ко мне сильнее, словно собираясь снова обнять меня на глазах у всех. Впрочем, в давке её движения были незаметны, и вот её руки уже скользнули за мою спину, а кудрявая головка слегка прильнула к моей груди. Я затаил дыхание, боясь неловким движением нарушить нашу маленькую идиллию, но в то же время напряг всё тело что было сил, чтобы даже не шелохнуться под напором пассажирской массы.

Света больше ничего не говорила, просто стояла, прижавшись ко мне, словно благодаря меня за решимость помогать ей, во что бы то ни стало. И лишь когда автобус свернул на окраинную улицу города, и толпа пассажиров начала потихоньку редеть, девочка нехотя отстранилась от меня, чтобы выглянуть в окно.

— Нам на следующей, — тихо сказала она, оттаяв ладошкой маленькое пятнышко на замёрзшем стекле.

— Угу, — кивнул я, начиная понемногу пробираться к выходу. Толпы уже почти не было, зато автобус шатало так, что мне приходилось держаться за поручни обеими руками, чтобы не упасть.

Когда автобус остановился, мы вышли вместе с несколькими другими пассажирами, на вид серыми и уставшими после рабочего дня. Все они тут же деловито разбрелись кто куда, и мы со Светой остались на останове одни. Район, в который мы приехали, выглядел пустынным по сравнению с центром города даже в такое время. Фонари вдоль тротуара почти не горели, а света из окон домов и открытых ларьков едва хватало, чтобы различать дорогу через заснеженный двор, в который мы свернули в поисках нужного Свете адреса.

Офисное здание, которые мы искали, находилось где-то на задворках, между группой панельных пятиэтажек, заброшенной стройкой и пустырём. По этому адресу, судя по вывескам, располагались не менее двух десятков самых разнообразных контор мелкого пошиба – от обувной мастерской до дизайнерского агентства.

Та фирма, куда пришла устраиваться Света, специализировалась на бюджетной рекламе. Им нужна была девушка располагающей внешности для презентации какой-то линии подростковых товаров. Более подробно Света мне не успела рассказать, да это было и не важно – главное, чтобы она, наконец, смогла найти работу со стабильным доходом, и вышла, наконец, из депрессии.

Я остался дожидаться Свету в пустой приёмной, пока сама она прошла в соседний кабинет, на собеседование к организатору рекламной кампании. Но едва я успел задуматься на пару минут о том, сколько подобных офисов уже обошла девочка, тщетно пытаясь найти работу, как дверь в кабинет снова открылась и из неё вышла Света. По выражению её лица можно было сразу понять, что чуда не произошло, и наниматель, едва увидев паспорт, сразу же нашёл уйму причин для отказа, вроде недостаточно громкого голоса, слишком маленького роста или даже неправильного цвета глаз.

— Ну, всё как обычно, — грустно улыбнулась Света, отвечая на мой молчаливый вопрос. – Прости, я зря тебя смотала через весь город. Ведь ясно же, что не стоило и пытаться.

Света повернулась сразу к входной двери, как будто торопясь уйти, но я заметил, как блеснули слезы на её ресницах. Я встал с места и одним шагом настиг девочку, мягко обняв её за плечи, чтобы успокоить. Света вздрогнула, но остановилась, не поворачиваясь ко мне. Затылком я ощутил изучающий взгляд через приоткрытую дверь кабинета.

— Почему же не стоит пытаться? – возразил я. – Если это нужно для достижения твоей мечты, ты никогда не должна останавливаться. Тем более у тебя есть друзья, которые тебя всегда поддержат.

Света, с трудом сдержав слёзы, глубоко вздохнула и подняла голову. Её глаза были немного влажными, но, похоже, мои слова её приободрили, и она, сжав мою ладонь двумя руками, взглянула на меня и сказала:

— Ну ладно, повезёт в следующий раз, — улыбнулась она, увлекая меня за собой в сторону выхода. – А теперь пойдём, и так весь вечер потеряли.

— Девушка, подождите! – женщина лет тридцати вышла из кабинета вслед за нами.

В моей голове промелькнула мысль, что она должна была видеть, как я обнимал Свету за плечи, как успокаивал её, с какой нежностью смотрел на неё… Интересно, что она могла подумать о нас, ведь она только что держала в руках тот самый злосчастный паспорт Светы. И что она ещё хотела сказать ей вдогонку?

— Постойте, Вы ведь в центральном районе живёте, правильно? – продолжала женщина, вертя в руках листочек бумаги, который я сразу не заметил. – Вот телефон моего знакомого из рекламного агентства, попробуйте обратиться к нему. Я слышала, ему тоже нужны были девушки для рекламной акции, может быть, Вам повезёт. Только обращайтесь напрямую, а не через отдел кадров. Зовут Евгений Викторович, и он… ну… вроде как нетрадиционной ориентации, кажется.

И, сунув листок Свете, женщина поспешно удалилась обратно в свой кабинет. Света недоумённо взглянула на листок, крикнула вслед женщине запоздалое «спасибо» и повернулась ко мне, словно ожидая разъяснений. Но я тем более не понимал, почему эта женщина, только что отказавшая Свете, решила вдруг помочь ей. Как бы то ни было, это был ещё один шанс, упускать который Света не имела права, поэтому я решил хотя бы подбодрить её:

— Ну, вот видишь, а говоришь, что зря мотались, — улыбнулся я.

Света тоже улыбнулась мне в ответ и, спрятав листок в сумочку, направилась к выходу.

В обратном направлении автобус ехал почти пустой всю дорогу. Мы со Светой заняли свободные места в задней его части и смогли, наконец, немного расслабиться и привести мысли в порядок. Я хотел, было, развлечь Свету разговором, но девочка выглядела уставшей, и я позволил ей просто тихонько дремать у окна, взяв на себя всю ответственность за отслеживание нашей остановки.

Сам я всю дорогу думал о том, как всё-таки много трудностей встаёт на жизненном пути такой маленькой девочки, как Света. И о том, как нечасто людям вроде неё удаётся найти поддержку и понимание окружающих. И о том, как хорошо, что она сейчас здесь, рядом со мной, и никто на нас не смотрит, не показывает пальцем, и вообще никому нет до нас дела.

Я как раз пытался понять чувства Светы ко мне и выискивал в её поведении намёки на что-то большее, чем крепкая дружба, когда ощутил на своём плече тяжесть её головы. Мерная качка автобуса основательно убаюкала Свету, и она заснула, прислонившись ко мне. Вновь я оказался в том положении, когда боялся пошелохнуться, чтобы не нарушить покой девочки, хотя моё тело разрывалось в этот момент от бушующих в нём чувств.

Её белокурые локоны, выбиваясь из-под шапочки, ниспадали на мою руку, так что я мог лёгким движением пальцев ощутить всю шелковистую нежность её волос. Дыхание девочки стало мерным, как во время глубокого и спокойного сна, а, украдкой взглянув в её личико, я увидел на нём безмятежную улыбку спящего ребёнка. Единственное, чего я желал в этот момент, это чтобы автобус ехал вечно, лишь отдаляясь от той остановки, на которой нам надо было сходить.

* * *

Глава 37

Устраиваться на работу в рекламное агентство к тому знакомому "вроде как нетрадиционной ориентации" Света пошла без меня. Собеседование ей назначили в обеденное время, когда у меня как раз была важная консультация после уроков. К счастью, эта конторка находилась в нашем районе, не далеко от горсада, так что, даже несмотря на усилившийся мороз, я не боялся отпустить туда Свету одну, взяв с неё обещание позвонить мне сразу же, как только будет известен результат.

Долго девочка себя ждать не заставила — я как раз выходил из школы, когда телефон обрадовал меня звуками моей любимой мелодии. Однако Света не сказала ничего конкретного, пригласила в гости и обещала рассказать всё при встрече. Её голос не был расстроенным, лишь немного взволнованным, так что я, предвкушая хорошие новости, тут же отправился прямиком к Светиному дому.

Но первой же новостью для меня стало то, что дома у Светы кроме неё самой я застал Рому, Женю и Нику — то есть всю нашу дружную компанию в сборе. И сразу же вторая новость — большой смачный синяк под глазом у Ромы, который особенно ярко выделялся на фоне его ухоженной внешности, нового костюма непривычного покроя и осветлённых прядей волос на висках.

— Пострадал за идею, — пояснил своё состояние Рома, даже не дождавшись моего вопроса. – Да, пока не перевелись на Руси быдланы, не способные оценить всё изящество стиля, не будет простой жизнь андрогина.

— Просто выделываться меньше надо! – поучительно заявила Женя, стоя перед Ромой и внимательно разглядывая его синяк – Если уж ты решил менять внешность, то хотя бы веди себя скромнее, а лучше вообще не общайся с такими одноклассниками.

— Он сегодня в школу с подкрашенными ресницами пришёл, — негромко пояснила мне Света, чуть насмешливо хмыкнув. Они-то с Женей никогда не пользовались косметикой. – Вот это и разозлило одного из его одноклассников. Хотя, мне кажется, дело было не только в этом, просто Рома умалчивает.

Я мысленно согласился с девочкой. Рома и меня-то иногда бесил своим неадекватным поведением, что уж говорить о чётких пацанах, которых полно в любом классе средней школы.

— Ну вы же со Светой как-то ходите в лоли-платьях, и ничего, — возразил Рома, морщась от боли, когда Женя принялась смазывать его синяк какой-то мазью. – А я вот чуть выделился – и всё, результат на лице.

— Не сравнивай, мы же девочки, — сказала Женя и, покосившись на Свету, добавила: — Хотя, Свете вот тоже доставалось одно время. Для этих придурков же ничего святого нет.

— Зато меня теперь Андрей защищает! – похвасталась Света, наливая мне чашку горячего чая. – Эти хулиганы теперь ко мне даже не подходят.

— О, это идея! – Рома с интересом окинул меня взглядом. – Андрей, может быть…

— Даже не думай! – отрезал я и, намеренно отвернувшись, принялся за чай с пирожными – как раз не успел сегодня пообедать.

— Эх, жаль, придётся самому разбираться, — вздохнул Рома и, не сводя с меня глаз, вдруг добавил: — Кстати, мне и волосы нужно будет отрастить, как у тебя. Чтобы выглядеть женственнее…

— Так, ты что, второй фингал захотел?! – я чуть не подавился пирожным. – Мои волосы не делают меня женственным!

— Они просто делают тебя митолиздом, – подала голос Ника, всё это время молча сидевшая за компьютером. – Ты слушаешь блэцк митол?

— Нет, только хардкор, — ответил я, возвращаясь к чаю. – Но это что-то вроде.

— Главное, что тебе идёт, — вставила Света, улыбнувшись мне. – И не важно, что это значит и что об этом думают другие.

— Вот именно! – оживился Рома, вырываясь от Жени. — Человек имеет право на самовыражение, и никто не в праве запретить ему это!

— Сиди спокойно, не дёргайся! — возмутилась Женя, поворачивая лицо Ромы к себе. — Ты же не можешь в таком виде показаться на люди! Надо чем-то закрасить синяк.

— У мамы где-то был тональный крем, сейчас посмотрю, — сказала Света и проворно выскочила из комнаты.

Ожидая её, Женя принялась в который раз уже озабоченно разглядывать синяк. Рома сидел неподвижно, чтобы снизить болезненность процедуры. Ника всё так же не отрываясь смотрела в экран, на котором две милые девочки, одетые в викторианском стиле, посылали друг в друга целые мириады пуль, огненных шаров и ножей.

— Ника, а ты почему сегодня не с Леной играешь? — спросил я, узнав на экране ту игру, в которую девочки обычно рубились вдвоём.

— Я на неё обиделась, — просто ответила Ника.

— Как обиделась? — забеспокоился я. — За что?

— Она на новогодние каникулы уезжает вместе с родителями к бабушке, — пояснила Ника, ни на секунду не отвлекаясь от игрового процесса. — И ей совершенно не важно, что я буду вынуждена почти целый месяц играть одна, ходить на выставки и в магазины одна, и даже на главную анимешную вечеринку года — ТусНЯК — пойду одна!

— Ну, если учесть то, что я слышал про этот ТусНЯК, туда её родители и так бы не отпустили, — я попытался успокоить Нику, но та, похоже, меня уже не слушала, вновь с головой погрузившись в мир своих волшебных девочек.

— Так вы на все каникулы уезжаете? — немного настороженно спросила Женя, оторвавшись, наконец, от Ромы на минутку.

— Нет, я остаюсь, — ответил я. — Во-первых, к экзаменам надо готовиться. А во-вторых, что я там забыл у бабушки?

— Здорово, так ты все каникулы один дома? — Рома даже засиял от восхищения. — Эх, мне бы так, уж я бы устроил...

— Я тебе устрою ещё! — возмутилась Женя, снова поворачиваясь к Роме. — Только недавно из запоя вышел!

Но тут, наконец, вернулась Света с косметичкой, и они вместе с Женей принялась тщательно закрашивать Ромин синяк тональным кремом. После десяти минут совместных усилий, им удалось-таки, привести внешний вид парня в приемлемое состояние. Синяк почти не был виден, припухлость спала благодаря лечебной мази, так что в таком виде уже можно было показываться на глаза родителям.

— Моим предкам, конечно, плевать, как я выгляжу, — задумчиво проговорил Рома, разглядывая себя в зеркало, — но в последний раз, когда я приходил домой с синяком, классе в пятом, они чуть не запихали меня в секцию тайского бокса или чего там, чтобы я мог постоять за себя.

— Лучше бы купили газовый пистолет, и все дела, — отозвалась из-за компьютера Ника.

— Думаешь, можно? — Рома, похоже, заинтересовался идеей.

— А почему нет? — Ника пожала плечами, сворачивая игру и запуская браузер. — Сейчас посмотрю в Интернете законы об этом...

— В следующий раз, — твёрдо возразила Женя. — Нам ещё надо зайти в магазин, Рома обещал мне.

— Да, точно, — подтвердил Рома, вставая со стула. — Спасибо за гостеприимство, Света, и за помощь с моим... ну... внешним видом.

— Не за что, — вежливо кивнула Света, едва заметно присев.

— Эй, а меня ты поблагодарить не хочешь? — Женя возмущённо сложила руки на груди. — Я, вообще-то, тут себя не жалела, спасала твою смазливую мордашку!

— Ну конечно, разве я могу забыть о нашей Чёрной Принцессе? — Рома расплылся в довольной улыбке. — В благодарность я дарю тебе этот поцелуй!

И Рома, вытянув губы трубочкой, наклонился к Жене, целясь ей в лоб, но та оттолкнула его и отскочила в сторону.

— За такую благодарность я тебе сама синяк поставлю! — пригрозила она. — Пойдём уже!

Когда Женя с Ромой ушли, Света отозвала меня на маленькую кухню, уставленную старой мебелью и простенькой техникой. Нику мы оставили одну в комнате, но она, увлечённая игрой, скорее всего даже не заметила этого.

— Прости, что не рассказала тебе сразу, просто не успела я даже выйти на улицу, как мне позвонила Женя, сказала, что они идут ко мне, — начала Света, когда мы, наконец, остались наедине. — Пришлось срочно возвращаться, чтобы не заставлять их ждать меня в подъезде.

— Ты им так и не рассказала, что ищешь работу? — спросил я, присаживаясь на табуретку.

— А... я уже и не ищу, — проговорила Света, опустив глаза и загадочно улыбнувшись.

— Что, серьёзно? — воскликнул я. — У тебя получилось?

— Ну да, кое-что есть, — Света улыбнулась шире, с трудом сдерживая бурный восторг. — Пока временная подработка, на пару раз, но платят нормально, на первое время хватит, а потом Менеджер обещал мне ещё что-нибудь найти.

— Менеджер – это тот самый знакомый, как его?.. – я попытался вспомнить имя, которое называла женщина из рекламного агентства, как будто это сейчас имело значение.

— Ой, а я тоже не помню, как его зовут, — проговорила Света задумчиво и немного смущённо. – Но его там все в отделе называют просто Менеджером, вот я так и запомнила.

— И какой он, этот Менеджер, хороший человек? – мне не терпелось удовлетворить своё любопытство. – Это правда, что он… немного нетрадиционной ориентации?

— Ну да, кажется, — неуверенно произнесла Света, снова задумавшись. – С виду ничего особенного, мужчина лет тридцати, немного странный, но ничем не примечательный. Только вот когда я подошла к нему, он сначала мною даже не заинтересовался, смотрел как-то хмуро, я думала уже всё, сорвалось… но, увидев мой паспорт, он наоборот, посмотрел на меня с интересом, потом с сочувствием спросил что я, наверное, давно уже ищу работу с такими-то данными. Я ему немного рассказала о себе, и он принял меня на роль модели для какой-то новогодней рекламы.

— Надо же, так ты теперь звезда модельного бизнеса? – весело улыбнулся я.

— Ну что ты, перестань! – Света жутко засмущалась и даже миленько покраснела. – Это всего лишь несколько рекламных плакатов, под Новый Год таких навалом везде, меня никто и не заметит!

— Я точно замечу! – сказал я с уверенностью. – Специально буду по городу высматривать.

Света подняла на меня глаза, полные тепла и благодарности. Я готов был растаять прямо сейчас под её взглядом, лишь бы она всегда смотрела на меня так!

— Спасибо тебе за всё, Андрей, — проговорила девочка негромко. – Ты мой самый лучший друг!

Друг? Да, конечно, пускай самый близкий, даже самый лучший, но всё-таки просто друг. Чтобы стать для неё кем-то большим, нужно, как минимум, открыть свои чувства. Но как же всё-таки непросто это сделать! Меня раздражал Рома со своей нерешительностью, а теперь я сам боюсь даже намекнуть на свои чувства, чтобы не потерять столь ценную для меня дружбу с этим нежным и ранимым созданием.

Света смущённо опустила глаза и молча отошла к столу, сделав вид, что собирается заняться какими-то кухонными делами. Я мысленно проклинал эту назойливую паузу, повисающую каждый раз, когда мы со Светой оказывались в такой располагающей обстановке. Не знаю, долго ли ещё продолжалось бы молчание, но тут в кухню беззвучно вошла Ника. Обогнув меня, она подошла к столу, взяла из вазочки горсть конфет и так же молча удалилась.

Её бессловесное появление, однако же, развеяло затянувшееся молчание между нами со Светой. Беседа потекла как-то сама собой, переходя с одной общей темы на другую. А вскоре я вообще засобирался домой, потому что время было уже позднее. Ещё раз поздравив Свету с успешным трудоустройством, я попрощался с Никой и вышел на улицу.

Пускай для Светы я только друг и, возможно, всегда только им и останусь, но мысль о том, что её жизнь налаживается, и теперь она выйдет из депрессии, и я вновь буду видеть на её прелестном личике только улыбки и веселье – одна только мысль об этом делала меня счастливым.

* * *

Глава 38

Вторая четверть, а вместе с ней и всё первое полугодие, подходили к концу. Учёбой нас грузили всё больше, но приближающиеся новогодние каникулы согревали мне душу. К тому же новая учительница геометрии, пришедшая в самой середине декабря, оказалась женщиной вполне объективной. Видя уровень моих знаний, она возмущалась несправедливостью моих оценок за прошлую четверть, так что в отведённые ей пару недель старалась исправить эту ситуацию. В итоге за вторую четверть я получил пять и по геометрии, но зато к четвёрке по химии присоединилась ещё одна, по физике, за прогулы.

У Маринки теперь, разумеется, снова было всё отлично с оценками. Наш с ней доклад по истории признали образцовым и поместили за стекло, рядом с грамотами и наградами за участие класса в исторических олимпиадах. В общем, четверть закончилась благополучно для нас обоих.

Но я с удивлением заметил, что не все одноклассники спешили разделить нашу радость. Многие из них за моей спиной, а порою и в открытую выражали недовольство увольнением учителя геометрии, мотивируя тем, что это нарушало целостность учебного процесса. Но, зная характер этих учеников и видя их взгляды, я хорошо понимал, что учёба была последним, что их волновало в этом случае. «Гомосеки нормальных мужиков вытесняют!» — вот что им в действительности хотелось сказать.

Ну и ладно, к ненависти сверстников я уже привык, и даже находил в ней какое-то удовлетворение – как доказательство того, что я всё-таки не пустое место для них. Как говорится, пусть ненавидят, лишь бы боялись. Но вот то, что в кабинет директора всё чаще стали приходить родители учеников, чтобы, судя по доходящим до нас слухам, пожаловаться на беспредел и самоуправство в школе – это не могло не настораживать. Если Нина Викторовна и в самом деле так дорожила репутацией школы, то толпа недовольных родителей могла сильно повлиять на её решения.

Как бы то ни было, даже мысли об этом не могли испортить мне настроение, тем более что сразу после объявления оценок за полугодие я встретил Свету. Она дожидалась меня на крыльце, сияя своей самой обворожительной улыбкой. Мне почему-то показалось, что её детское пальтишко и кудрявые хвостики, ниспадающие на плечи из-под шапочки, сегодня выглядели особенно миленько.

До Нового Года оставались считанные дни. Весь город, постепенно наряжавшийся в яркие украшения аж с ноября, теперь был полностью готов к празднику. Витрины магазинов пестрели гирляндами, фонариками и рекламными плакатами, предлагая покупателям заманчивые скидки в рамках новогодней распродажи. На окнах школ, детских садов и просто жилых квартир красовались разноцветные бумажные снежинки. Даже заснеженные деревья вдоль главных улиц города были увешаны праздничной иллюминацией.

Новогоднее настроение города передалось и мне. В ожидании какого-то чуда, я шёл рядом с девочкой, наслаждаясь её обществом и милой беседой о том, как улучшились её оценки в этой четверти. Но жизнь не сказка, и чтобы чудо произошло, надо самому приложить старания. Пускай я привык, что Света рядом со мной, что она доверяет мне больше, чем кому-нибудь, но это ещё не значит, что можно расслабиться и позволить нашим отношениям развиваться самим по себе. Ведь было бы самонадеянно с моей стороны полагать, что такая девушка, как Света, никого кроме меня не заинтересует. Ведь был уже Рома, который чуть не увёл её у меня из-под носа, могут быть и другие, так что мне просто нельзя терять время.

Да, я готов был прямо сейчас рассказать ей о своих чувствах, даже поклясться в вечной любви, потом сжать её в объятьях, расцеловать её удивлённое, а может быть обрадованное личико. Но она продолжала идти вперёд, а я не знал, как вот так внезапно начать столь важный разговор. Нужно было как минимум остановиться, встать перед ней, заглянуть в её голубые, выжидающие глаза... так, как мы обычно делали, прощаясь перед её домом. Господи, сколько раз за эти месяцы у меня был шанс признаться ей, когда мы вот так стояли возле скамейки одни, и никто не мог нам помешать. И почему же именно сегодня, в тот день, когда я уже практически решился, наша скамейка не была пуста? На ней сидели, дожидаясь нас, Рома, Женя и Ника.

— Это ещё что такое?! — даже без приветствия набросилась Женя, тыча нам в лицо пачкой каких-то рекламных проспектов. — Почему я опять узнаю обо всём последней?!

Взяв у девушки один из листков, я с удивлением обнаружил на нём фотографию Светы в голубой шубке снегурочки, с волосами, заплетёнными в русую косу, с милой, почти естественной улыбкой на лице. Красочный проспект сообщал о новогодней распродаже в каком-то канцелярском магазине. Вроде, ничего удивительного, такая реклама всегда переполняет город перед праздниками, но увидеть на ней Свету в роли самой настоящей Снегурочки — само это было уже замечательным новогодним подарком для меня.

— Ой, вы уже увидели эту рекламу? – Света выглядела не менее удивлённой, чем я сам.

— Сложно не увидеть, твоя улыбчивая мордашка расклеена уже по всему городу! – весело заметил Рома.

– Жалко, я хотела сделать вам сюрприз, — разочарованно произнесла Света.

— Куда ещё больший сюрприз, чем вот так вот вдруг наткнуться на рекламу с твоей фотографией? – негодовала Женя. – Признавайся, что всё это значит?

— Днём она обычная ученица средней школы, — заговорила Ника голосом диктора, объявляющего анонс фильма, — а ночью – популярная топ-модель новогодних рекламок.

— Я нашла, наконец, подработку в рекламном агентстве, — глубоко вздохнув, объявила Света. – Хотела угостить вас всех с первой получки, но она только завтра. Вот, а теперь вы и так всё видели, сюрприз сорвался.

— Да, теперь у тебя не получится нас угостить, — печально покачал головой Рома, но, вдруг посветлев лицом, добавил: — Ну, раз уж мы испортили тебе весь сюрприз, то в качестве извинения мы сами угостим тебя, прямо сейчас! Заодно и поздравим официально!

— Отличная идея! – подхватил я прежде, чем Света успела возразить. – Идёмте в кафе. Только надо поторопиться, пока ещё не все столики заняты. Канун праздника, всё-таки.

Женя и Ника в один голос поддержали идею и мы все вместе, ухватив сопротивляющуюся Свету под руки, повели её под конвоем прямиком в Викторию.

Я беспокоился не зря – к тому времени, как мы пришли, свободных столиков оставалось всего три, а стулья на пятерых пришлось выискивать по всему кафе. В дополнение к приближающемуся празднику, сегодня был ещё и последний день учёбы во всех школах города, поэтому толпы учеников оккупировали все кафе, пиццерии и даже недорогие рестораны нашего города, отмечая успешное — или даже не очень успешное — но всё же окончание полугодия.

Но у нас кроме этого сегодня был и более значимый повод – дебют Светы в качестве фотомодели для рекламы. Девочка, разумеется, очень смущалась, и всячески отказывалась от угощения, но мы на радостях заказали целую кучу пирожных, мороженого, коктейлей и даже большой шоколадный торт. Рома, который, кажется, уже был немного навеселе, предлагал всем добавить в коктейль пару капель из своей любимой фляжки. Но Света с Женей наотрез отказались, ведь лолитки не пьют. Ника сказала, что ей сегодня ещё пригодится светлый ум, а мне было и так отчего-то легко и весело на душе.

— Да, скоро ты станешь известной моделью, фото с тобой разойдутся по всему миру, будут на обложках самых модных журналов, — с очень серьёзным видом предрекала Женя, отламывая ложечкой кусочек торта. — Ты будешь жить в огромном особняке, получать миллионные гонорары, и забудешь про своих старых друзей...

— Что ты всякие глупости говоришь? — Света даже покраснела от возмущения. — Я вас никогда не забуду, что бы ни произошло!

— Хорошо, но автограф лучше дай заранее! — вставил Рома, пододвигая к девочке листок рекламного проспекта. — А то мало ли что, может быть, через пару лет он будет больших денег стоить.

— Да ну вас, вы преувеличиваете! — надулась Света, сложив руки на груди. — Это самая обычная подработка, ничего особенного. Может быть, я и сниматься больше никогда не буду. Там разной работы хватает.

— Спам рассылать? — хихикнула Ника. — Если что, могу подбросить свежую базу адресов с сортировкой по целевой аудитории.

— Вряд ли у нас там кто-то этим занимается, — сморщила носик Света. — Но Менеджер сказал, что может дать мне работу в супермаркетах, раздавать пробники на новогодних каникулах.

— Хватит уже про работу, давайте лучше про каникулы, — сменил тему Рома. — Вот скажи мне, Андрей, когда твои предки уезжают?

— Ты опять напрашиваешься в пустую квартиру? — Женя бросила на Рому недовольный взгляд. — Вот смотри, ты Нику расстроил.

Девочка и в самом деле, кажется, повесила голову при упоминании о том, что мои родители и сестра уезжают на все каникулы. Похоже, она действительно сдружилась с Леной и тяжело переживала предстоящее расставание. Ника ничего не сказала, и лишь с силой принялась втягивать в себя коктейль через трубочку.

— И что, ты будешь встречать Новый Год один? — почему-то обеспокоено спросила Света.

Мне хотелось ответить "приходи ко мне в новогоднюю ночь, будем встречать вместе", но я точно знал, что она не оставит маму одну, ведь Новый Год — это семейный праздник. Поэтому я просто кивнул в ответ.

— И ты даже ёлку наряжать не будешь? — продолжала Света печальным голосом.

— А ёлку мы уже нарядили заранее, — ответил я, чуть усмехнувшись. — Так что не бойся, Дед Мороз меня без подарка не оставит.

Если бы я знал тогда, насколько правдива была моя фраза, то не стал бы шутить по этому поводу.

— Кстати, о ёлках, — оживилась Женя. — Вы видели, какую красоту сделали на Площади Победы? Целый снежный городок с разноцветной подсветкой, вырезанными изо льда фигурами и огромной ёлкой посередине!

— Можем сходить посмотреть, — предложил Рома. — Как раз уже темнеет, скоро включат иллюминацию.

Все остальные поддержали идею, тем более что в кафе становилось слишком шумно, и вскоре вся наша компания, выйдя на улицу, направилась в сторону центральной площади города.

* * *

Глава 39

Вечерний город встретил нас пригоршней колкой снежной крупы, брошенной в лицо, и тёплым, но порывистым ветром. Похоже, погода начинала налаживаться, и улица наполнялась прохожими самых разных возрастов, профессий и социальных статусов. От дошкольников до пенсионеров; от академиков до продавцов обуви; от директоров крупных фирм до убеждённых домохозяек — все смешались в одну пёструю массу, завершающую картину новогодних украшений города.

Наша разношёрстная компания легко слилась с толпой, и даже лолитки в своих забавных пальтишках сегодня не привлекали внимания случайных встречных. Почти все люди шли в том же направлении, что и мы — на Площадь Победы, к только что открывшемуся снежному городку. В этом году его строительство немного затянулось, зато теперь он мог порадовать жителей города красивыми трёхметровыми ледяными фигурами, большим разнообразием горок и новейшей системой иллюминации с десятками сложных программ автоматической подсветки.

К тому времени, как мы подошли к Площади, на ней было уже полно народу. Детвора заполонила ледяные горки – малышня возилась на самых низких, но красивых и причудливых горках в виде известных сказочных персонажей. Дети постарше катились с самых высоких горок, на которые их только пускали, кто на санках, кто на ледянках, а кто и на школьном портфеле. Старшеклассники и даже молодёжь уже не школьного возраста тоже не упускали возможность прокатиться, только делали это стоя на картонках или просто на ногах, по крайней мере, до первого столкновения с такими же любителями ледяного серфинга.

Площадь полнилась весёлыми криками, детским смехом, гоготом подвыпившей молодёжи и визгом девушек, сбивавшихся на горке в плотные группки, тщетно надеясь таким образом избежать падения. Из мегафонов на здании администрации доносилась какая-то незатейливая мелодия, гармонично дополняя какофонию праздничной кутерьмы. Лёгкий порыв тёплого ветра донёс до нас хвойный аромат огромной ёлки, горделиво возвышающейся в своём сияющем наряде посреди всего этого ледяного великолепия.

— Ух, ты! – восхищённо пискнула Света, задирая голову и придерживая шапочку рукой. – Я такой ёлки в жизни не видела!

— Даже лучше, чем я ожидала, — подхватила Женя, разводя руками, словно пытаясь обнять огромное дерево. – Я видела, как её ставили, но сейчас, в темноте и во всех украшениях, она смотрится просто потрясающе!

— Ну ещё бы, мой отец тут всю подсветку устанавливал! – похвастался Рома. – Он у меня главный инженер проекта иллюминации!

— Ты так говоришь, будто в этом есть твоя заслуга, — хмыкнула Ника, ковыряя носком сапога невысокую ледяную стену, изнутри которой лился мягкий розоватый свет.

— Так, если собираешься завидовать, то завидуй молча! – огрызнулся Рома, делая ещё более самодовольное выражение лица. – И прекрати разрушать произведение искусства, его серьёзные люди строили!

Вместо ответа Ника принялась с удвоенной силой пинать лёд, и, хотя тот нисколько не подавался под её напором, окончательно разозлила этим Рому. Последний, встав на защиту столь ценного памятника архитектуры, схватился за первое оружие, попавшееся под руку – комок липкого снега. Метко брошенный снежок угодил Нике в спину, разлетевшись мелкими снежными брызгами и оставив на её пуховичке белую отметину.

— Значит, война?! – воскликнула Ника и, наскоро состряпав снежок, залепила его метким броском прямо в… Женю!

— Эй, а меня-то за что?! – возмутилась девушка, отряхивая своё чёрное пальтишко от снега. – Если что, я не с ним!

— Бросаешь меня одного? – ахнул Рома, хватаясь за голову. – Ну раз так, дезертиры будут расстреляны первыми!

— Светочка, спасай, лолиток бьют! – завизжала Женя, зачерпывая целую пригоршню снега, чтобы слепить свой снежок.

— Ура! Битва снежками! – Света даже подпрыгнула на месте от радости. – Андрей, давай за нас!

Разумеется, я был за неё, и готов был принять на себя все вражеские снежки, закрыв её спиной! Но с первой же секунды боя всё смешалось, и никто уже не понимал, кто на чьей стороне – снежки летели отовсюду и во всех сразу! Правда, больше всего доставалось Роме, наверное, за то, что он первый начал эту битву – вот пускай теперь отдувается! Оглашая окрестности весёлыми криками, мы бегали среди ледяных фигур, выискивая пригоршни свежего снега, чтобы потом метко залепить снежком в самое неожиданное место зазевавшемуся противнику.

Последний раз я играл в снежки лет шесть назад, если это вообще можно было назвать игрой. Скорее, походило на безжалостный расстрел маленькой сестрёнки и двух её подружек, хотя они и пытались отбиваться. Но играть в снежки с друзьями, а тем более со Светой, было намного веселее! Со стороны я, наверное, выглядел глупо – длинноволосый верзила, прыгающий между фигур Карлсона и Шапокляк, смеясь во весь голос и пытаясь увернуться от снежков запыхавшихся девочек, иногда даже поддаваясь им для большего веселья. Но мне было плевать, что подумают обо мне окружающие, ведь я никого из них не трогал.

Ну, по крайней мере, до того, пока случайно не попал снежком прямо в затылок проходящему мимо пареньку в спортивных трико и лыжной шапочке. Тот повернулся в нашу сторону с грозным выкриком «Эй, ты!», но, разглядев меня в полный рост, явно смутился и, недовольно буркнув что-то ещё, пошёл своей дорогой. Этот эпизод немного поумерил наш пыл, и мы решили продолжить за пределами ледяного городка, чтобы не подвергать опасности невинных граждан.

Но едва мы прошли сквозь расписную ледяную арку, украшавшую вход в городок, как Рома остановился, потянул носом воздух, огляделся вокруг, а потом вдруг с победным криком указал на противоположную сторону улицы. Направив свои удивлённые взгляды в указанном направлении, мы увидели там самый обычный ларёк с фруктами, стоящий между других двух – с цветами и газетами.

— Что? Что ты там увидел? – спросила Женя, вглядываясь в витрину ларька.

— Мандарины! – воскликнул Рома таким тоном, будто объяснял очевидный факт. – Если там есть фрукты, то среди них должны обязательно быть мандарины!

— Зачем они тебе? – я поморщился. Не очень люблю всякие цитрусовые. – Они сейчас на улице все подмороженные.

— Вот именно! – Рома многозначительно поднял палец к небу. – Подмороженные мандарины – это символ Нового Года! Разве вы не помните? В детстве на праздничном столе всегда были мандарины, и всегда подмороженные!

— Я их тогда не ел, и сейчас не собираюсь, — фыркнул я, отворачиваясь от ларька.

— Не попробовал подмороженных мандаринов – считай пропустил Новый Год, — категорично заявил Рома. – Вы как хотите, а я пойду, возьму себе полкило!

И парень, отделившись от нашей компании, пошёл прямо к ларьку, чуть заметно покачиваясь на ходу.

— Стой, только не ешь их на холоде! – крикнула ему вдогонку Женя и, не дождавшись ответной реакции, побежала за ним следом.

— А я съем банан, — сказала Ника и тоже направилась к ларьку с фруктами.

Я подумал, что есть фрукты на улице, да ещё и зимой – это как-то нелепо, поэтому остался стоять возле ледяной стены. Света тоже, вероятно, что-то подумала, и осталась со мной. Она всё ещё часто дышала после недавней схватки, выбившиеся из-под шапочки локоны смешно падали на раскрасневшееся личико, глазки горели совсем детским задором. Она повернулась ко мне, широко улыбнулась и, откинув локон, лезущий прямо в глаза, сказала:

— Здорово поиграли, правда? Надо будет как-нибудь повторить.

— Обязательно! – весело согласился я. – Только в более свободном месте, а то я опять в кого-нибудь попаду.

— Ничего, мы тебя защитим, если что! – хихикнула Света.

Но тут я заметил, что Света сжимает кулачки и чуть-чуть подрагивает от холода. Странно, мне наоборот стало жарко после этих игр.

— Что такое, ты замёрзла? – обеспокоено спросил я.

— Нет, просто рукавички намокли, — девочка показала мне ладошки своих розовых рукавичек, шерсть на которых и правда слиплась от влаги. – Теперь мама будет ругаться!

— Ну что же ты их не сняла, прежде чем браться за снег? – я с укором покачал головой.

— Тогда бы мама ругалась, что я играла в снежки голыми руками! – пояснила Света, чуть выпятив нижнюю губу.

В такие моменты она была точь-в-точь маленькая послушная девочка! Так и хотелось погладить её по головке, посадить на коленки, угостить конфеткой… или хотя бы позаботиться как-то ещё.

— Снимай рукавички, теперь ты в них всё равно не согреешься, — посоветовал я.

Света послушно стянула рукавички и сложила их в кармашки своего пальто. После чего поднесла порозовевшие ладошки ко рту, стараясь согреть их теплом своего дыхания.

— Давай я попробую, — подойдя к девочке вплотную, я взял её ладошки в свои руки и осторожно сжал их.

Света посмотрела на меня удивлённо, даже слегка испуганно, но сопротивляться не стала. Её крохотные ладошки полностью скрывались в моих руках, так что ни ветер, ни холод не достигали их. Я чувствовал, как её замёрзшие пальчики начинают понемногу отогреваться теплом моего тела.

— Спасибо, Андрей, — промолвила, наконец, Света, глядя мне прямо в глаза. – Ты такой заботливый.

Я молча кивнул в ответ. Мне хотелось сказать ей, что эта забота – меньшее из того, что я готов для неё сделать. Но это означало бы почти прямое признание в моих чувствах к ней. Да, это было именно то, что я хотел сказать, но как же сложно было это сделать! Даже сейчас, сжимая в руках её ладони и глядя ей прямо в глаза, я мог только промолчать в ответ.

— Ты идёшь в понедельник на новогодний вечер в школе? – спросила вдруг Света, прервав мои мучительные раздумья.

— Не знаю даже, я с пятого класса на них не хожу, — я даже растерялся от такого вопроса. – А это надо?

— Обязательно надо! – горячо заверила Света, даже стиснув ладошки у меня в руках. – Там будет вечеринка, музыка, танцы, игры, конкурсы. Приходи, я буду тебя ждать!

Вечеринки, танцы-пляски – всё это можно было не перечислять. Того, что там будет она, было мне достаточно!

— Хорошо, обязательно буду, — пообещал я.

Мы ещё немного постояли молча, глядя друг на друга, не желая прерывать этот момент. Но вот уже с той стороны улицы, от ларьков, к нам заспешил Рома с пакетом мандаринов, отбиваясь от Жени, пытавшейся запретить ему есть их на холоде. Следом за ними плелась Ника с гроздью бананов в руках.

Света нехотя высвободила свои согревшиеся ладошки из моих рук и тут же сунула их в карманы, чтобы хоть немного сохранить моё тепло. Так что наши друзья, вернувшись от ларьков, не заметили ничего необычного. Мы ещё немного погуляли вокруг площади, потом по проспекту, но время было уже довольно позднее, поэтому вскоре нам пришлось расходиться по домам.

Всю дорогу до дома я думал только о предстоящем новогоднем вечере в школе. Я даже представления не имел, чем там обычно занимаются ученики, но то, что там будет Света, делало эту вечеринку самым желанным для меня мероприятием. А ещё – подарок. Да, я обязательно должен был подарить ей такой подарок, какого она никогда ещё не получала, и который она бы запомнила на всю жизнь!

* * *

Глава 40

На школьный новогодний вечер я собирался на удивление тщательно. Выгладил свой костюм-тройку, нашёл самую белоснежную рубашку, и даже галстук одел, для чего пришлось искать в Интернете инструкцию по его завязыванию. Родители и Лена уехали ещё в субботу вечером, поэтому рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Я даже встал рано утром, чтобы успеть приготовить себе нормальный обед и сделать все дела по дому. В общем, на вечер я пошёл с чувством выполненного долга и предвкушением приятного досуга в обществе Светы.

Но первое, с чем мне пришлось столкнуться, придя в школу, это толпа одноклассников, явно не ожидавшая моего прихода и в большинстве своём недовольная им. Они пришли сюда, чтобы как следует повеселиться в обществе хорошо знакомых и понятных друг другу товарищей, и появление такого угрюмого, нелюдимого экземпляра с сомнительной репутацией, как я, могло испортить им всё праздничное настроение.

Но они зря беспокоились за судьбу своего уютненького коллектива. Я сюда пришёл не хороводы с ними водить под ёлочкой. Мой взгляд выискивал в пёстрой толпе белоснежную блузочку и большие бело-розовые бантики на кудрявой головке. Но то ли Света задерживалась, то ли просто её класс собирался где-то в другом конце зала, но я никак не мог отыскать её среди многочисленных учеников нашей школы.

— Кого-то ищешь? – раздался за моей спиной знакомый голос.

Обернувшись, я увидел приветливо улыбающуюся Маринку. На ней было длинное голубое платье с весьма смелым вырезом. Смотрелось оно на ней замечательно, и при других обстоятельствах я, наверное, не преминул бы полюбоваться внешностью одноклассницы, но сейчас мне было не до этого.

— Привет, Марин, — поздоровался я, продолжая вполглаза высматривать в толпе Свету. – Да так, просто интересно, чем тут народ обычно занимается. Никогда ещё не бывал на новогоднем вечере для старших классов.

— Если что, твоя Света тоже на такие вечера никогда не ходила, — заметила Маринка немного хмуро. – Здесь обычно проводят разные игры, конкурсы. Наверное, не очень приятно всегда оставаться в стороне, без пары и без компании. Особенно на такой вечеринке.

— Я, если честно, сильно этими конкурсами не интересуюсь, — я с безразличным видом пожал плечами. – Но тут, я думаю, и кроме них есть чем заняться?

— Да, если рядом друзья, то всегда есть чем заняться, — Маринка вздохнула, почему-то немного печально. – Жаль, конечно, что в нашем классе тебя не принимают.

— Это их проблемы, — хмыкнул я слегка презрительно. – Я не червонец, чтоб всем нравиться.

— Ну да, ты прав, — произнесла Маринка и, бросив взгляд куда-то за мою спину, добавила: — Ладно, я пойду к остальным, а ты тут тоже не скучай.

И, не дожидаясь ответа, девушка быстро зашагала в направлении группки девчонок нашего класса. Обернувшись, я увидел Свету, в нерешительности замершую шагах в трёх от меня. Едва взглянув на неё, я сразу понял, почему не смог разглядеть её в толпе учеников. На новогодний вечер она, как и полагается девочке-моднице, пришла в совершенно новом наряде.

На её головке теперь вместо двух огромных бантов красовался аккуратный розоватый чепчик, из-под которого ниспадали на плечи её белокурые хвостики. На ножках были новые гольфики с маленькими розовыми бантиками на кружевных оборках. Новое платье девочки было всё того же нежно-розового цвета, но чуть подлиннее и без огромного числа бантиков, рюшек и ленточек на нём. Оно выглядело очень лёгким, воздушным, с пышной юбкой, из-под которой выглядывали белоснежные кринолины и подъюбники, придающие ей объем. А вот лиф платья был наоборот узким, даже обтягивающим, и без всяких бантиков на воротничке, так что теперь её едва набухающую грудку можно было увидеть даже с расстояния нескольких шагов. В руках у девочки была новая сумочка, более обычная с виду, и розовая точно под цвет платья.

— Привет, — улыбнулась мне Света слегка смущённо. – Хорошо, что ты пришёл.

— Привет, — ответил я, не в силах оторваться от её нового наряда. – Ты сегодня замечательно выглядишь!

— Спасибо, — личико девочки зарделось румянцем, и она опустила глазки.

В новом платье Света казалась мне чуть более взрослой, но от этого она была только милее и привлекательнее. Сейчас она походила не просто на забавную девочку с кукольной внешностью, а скорее на юную леди со своим собственным стилем. Только я успел подумать, что сейчас было бы самое время подарить ей подарок, как вдруг актовый зал наполнился многократно усиленным голосом ведущей праздничного вечера – завуча Татьяны Андреевны.

Она начала с душевных поздравлений учителей и учеников с наступающим праздником, потом горячо пожелала всем счастья, любви, успехов в будущем году, в том числе и в учёбе, между делом упомянула и о важности хорошей учёбы в жизни каждого ученика, и в конце концов вообще перешла на подведение итогов уходящего года, так что после пятой минуты речи её уже почти никто не слушал.

Ученики вокруг нас переговаривались кто о чём — одни делились своими планами на новогодние каникулы, другие пока что загадывали не далее сегодняшнего вечера, третьи вообще обсуждали посторонние темы. Света легонько потянула меня за рукав и указала на ёлку, стоящую посреди зала. Я повернулся и окинул её изучающим взглядом. Она была намного меньше, чем ёлка на Площади Победы, и украшали её не гирлянды дорогостоящей системы иллюминации, запроектированной Роминым отцом, а всего лишь самодельные игрушки и фонарики, сделанные учениками младших классов. В общем, самая обычная школьная ёлка, ничего особенного.

— Видишь вон те фонарики, почти у самой верхушки? – весело проговорила Света. – Это я их сама сделала и подарила школе, в помощь младшим классам!

Я прищурился, стараясь разглядеть те игрушки, на которые указала Света. Отсюда они казались всего лишь крошечными пёстрыми комочками, но зато, приглядевшись, я начал понимать, что и в этой ёлке с самодельными украшениями есть своя собственная прелесть. Пускай они не были дорогими, и их развешивали не по проекту специалиста, зато в каждую из них был вложен кусочек души ребёнка! Ну, и Светиной души тоже, разумеется! Теперь эта ёлка казалась мне даже более красивой, чем та, что была на Площади Победы.

— Да, красиво! – ответил я на выжидательный взгляд Светы. И, вдруг вспомнив картинку с тех рекламных проспектов, которые разошлись по городу в пятницу, добавил: — Под этой ёлкой не хватает ещё прелестной маленькой снегурочки в голубой шубке.

Девочка хихикнула и снова смущённо опустила глаза. Тут я заметил, что на нас направлены многие взгляды окружающих, причём кроме обычных презрительных и недоумённых, были и откровенно изучающие, заинтересованные взгляды. Да, ведь не исключено, что многие из них тоже видели ту рекламу со Светой в главной роли, и нельзя с уверенностью сказать, как именно они отнеслись к этому. Однако, девочке это излишнее внимание пришлось явно не по душе – она заметно нервничала и смущалась, боясь даже лишний раз поднять глаза, чтобы случайно не встретиться с изучающим взглядом.

— Знаешь, скоро начнутся всякие конкурсы, игры, хороводы, — начал я как будто издалека. – Я не очень люблю всю эту шумиху. Может, отойдём в сторонку, пока не поздно?

— Ну, если ты так хочешь, то конечно, — с большой охотой согласилась Света, и даже первая направилась прочь от центра актового зала.

Я с лёгкостью проложил путь сквозь сгущающуюся толпу учеников, и вскоре мы со Светой оказались в дальнем углу актового зала, среди некачественных декораций, лишних столов и прочего хлама, скрытого от окружающих тусклым освещением. Несмотря на всё это, уголок оказался вполне уютным и подходящим для беседы наедине, к тому же любопытные взгляды тут нас почти не настигали.

— Никогда раньше не ходила на новогодний вечер для старшеклассников, — призналась Света в том, что я и так уже знал от Маринки. – Мне кажется, здесь должно быть интересно.

— Рядом с друзьями всегда интересно, — повторил я фразу, которую уже слышал сегодня.

От этих слов Света почему-то широко улыбнулась и подняла на меня глаза. Они светились каким-то спокойным теплом и детским счастьем, как это бывает у ребёнка, встречающего Новый Год в кругу любящей семьи. Вдруг Света встрепенулась, расстегнула свою розовую сумочку и извлекла из неё продолговатую чёрную коробочку, перевязанную красной ленточкой.

— Это тебе! – радостно заявила девочка, протягивая мне подарок. – С Новым Годом!

Я взял маленькую коробочку в руки, осторожно, чуть дыша, развязал ленточку, снял крышку и увидел внутри, на кусочке алого бархата, чёрную с золотым перьевую ручку известной фирмы.

— Ух, ты! – с искренним восхищением воскликнул я. – Настоящая… такими директора важные документы подписывают!

— А ты будешь автографы раздавать на своих книгах! – хихикнула Света, так и сияя от удовольствия.

Я сложил подарок во внутренний карман своего пиджака и сию же минуту извлёк оттуда маленький свёрток в подарочной обёртке. Света так же трепетно взяла его, аккуратно развернула и… замерла с раскрытым ртом.

— Это же… — у девочки даже дыхание перехватило от удивления. – Перчатки Ангельская Прелесть! Я давно о таких мечтала! Как ты догадался?

Я лишь загадочно улыбнулся в ответ. На самом деле, никакого волшебства здесь не было, просто мне пришлось попросить о помощи лучшую подругу Светы. Женя сама подбирала ей новое платье, и лучше, чем кто бы то ни было, знала, какая небольшая деталь идеально дополнит её наряд. В этом я сам воочию убедился сразу, как только Света надела перчатки и подняла руки перед собой, разглядывая их сама и позволяя мне полюбоваться ею во всей красе. Перчатки были маленькие и едва закрывали ладошки девочки. Они были сделаны из светло-розовой кружевной ткани, а на их манжетах красовались маленькие бантики, точь-в-точь под цвет платья Светы.

— Спасибо, Андрей! – ласково улыбнулась мне девочка, вдоволь насмотревшись на новые перчатки. – Они такие мягкие, хочешь потрогать?

И, не дожидаясь моего согласия, Света притянула к себе мои руки и вложила в них свои ладошки. Они действительно были мягкими, тёплыми, нежными, так что я готов был держать их вечно, не отпуская. Наши глаза снова встретились, как тогда, возле снежного городка, когда я точно так же держал Свету за руки, согревая её ладони. Сейчас вокруг нас было ещё больше народу, чем тогда, но мне почему-то казалось, будто мы на самом деле одни, и никто на этот раз не сможет нам помешать…

— Андрей, — голос Светы прозвучал чуть слышно на фоне всеобщего гама, но я каким-то образом слышал его так отчётливо, словно он проникал мне прямо в душу. – Андрей… ты меня любишь?

В глазах Светы не было ни доли шутки или ребячества – она смотрела на меня серьёзно, и даже как-то непривычно по-взрослому. Я тысячи раз представлял, как сам признаюсь ей в любви, как говорю эти заветные слова, как она немного удивляется, как я жду от неё ответа какие-то секунды, кажущиеся вечностью. Но то, что это она будет ждать ответа от меня – пускай даже столь очевидного, вертящегося на языке ответа – я себе такого даже не представлял.

— Да, — сорвалось, наконец, с моих губ, и вместе с этим словом будто открылась потайная дверь в хранилище моих самых сокровенных чувств. – Да, я люблю тебя.

В глазах Светы загорелся крохотный огонёк настоящего, неподдельного счастья, и в тот короткий момент я дал себе клятву, что он не погаснет больше никогда!

— Можно, я тебя поцелую? – всё так же чуть слышно пролепетала Света, крепче сжимая мои руки.

— Об этом не надо спрашивать, — вдруг вспомнил я распространённую фразу.

— Я знаю, но… — девочка опустила глаза и огляделась вокруг себя.

В самом деле, при её росте она сама никогда бы не дотянулась, а скамейки, как в тот раз, или чего-то подобного рядом не было. Тогда я быстрым движением ухватил Свету подмышки и, приподняв, усадил прямо на массивный стол, стоящий в самом углу. Прежде, чем она даже моргнуть успела, я подался вперёд, чуть наклонился и впился ртом в её нежные, трепетные губы. Вновь я ощутил тот сладковатый привкус поцелуя, который был в моей памяти все эти месяцы. Он слился с нежно-сладким ароматом духов девочки, с ощущением тепла и близости её тела, с едва уловимым биением её сердца и шорохом кринолина под её платьем.

Я чувствовал на себе взгляды ближайших учеников, слышал даже возмущённый и удивлённый шёпот, но это не имело никакого значения. Сейчас мы со Светой были одни во всём мире, и ничто не могло помешать нам быть вместе!..

«Моему любимому сказочнику» — гласила едва заметная надпись, выгравированная на корпусе ручки, подаренной мне Светой. Её я разглядел только поздно вечером, когда вернулся домой. Первое, о чём я подумал, было то, сколько же времен уже прошло с тех пор, как я написал последнюю страницу. С самого момента знакомства со Светой моя муза, словно приревновав, покинула меня. Всё, о чём я писал раньше, казалось мне теперь глупым и бессмысленным. Но теперь я точно знал, о чём будет моя следующая сказка!

Она будет о прекрасной принцессе, злым проклятьем запертой в чужом теле, словно в темнице. О её верных друзьях, стремящихся помочь ей во что бы то ни стало, и о заклятых врагах, не желающих выпускать её на волю. И о храбром рыцаре, готовом сразиться с самыми страшными чудовищами и даже отдать свою жизнь, если потребуется, ради счастья принцессы!

Я открыл стол и достал самую толстую чистую тетрадь. Сказка обещала быть длинной.

2009

Часть 2

JULIJANA.RU: Волшебные превращения мужчины в женщину (Magical MtF Transformations)

* Рассказы * Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки	Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат	Методики * Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте *

Рассказы и истории




	©2001-2025 julijana