* Картинки
* Комиксы
* Фото-арт
* Анимашки
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат
Словарик *
Реклама *
Ссылки *
О сайте *
|
|
|
|
|
* Рассказы
* Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки |
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат |
Методики *
Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте * |
|---|
— Это кто ещё разучился? — Света дерзко взглянула учителю прямо в глаза. — Я Вам сто раз уже русским языком говорила — меня зовут Света, неужели трудно запомнить?
— Что?! Ты мне грубить ещё будешь?! — Николай Петрович стремительно багровел, закипая от злости. — Ты сейчас намекаешь, что у меня маразм уже? Вообще-то я отлично помню, как зовут моих учеников, а вот некоторые из них, похоже, сами забываются. Может, тебе, Семён, в больницу лечь, память подлечить, и вообще психику заодно?
Одного взгляда на Свету было достаточно, чтобы понять, что она вот-вот взорвётся, выйдет из себя и сможет наделать непоправимых глупостей. А с этим учителем, её заклятым врагом, такого прокола допустить было никак нельзя. Особенно учитывая, что вокруг нас уже начала собираться толпа зевак, как будто случайно задерживающихся при выходе из школы.
Прежде, чем Света даже рот успела раскрыть, я взял её за плечи и мягко, но настойчиво отодвинул в сторону, встав между ней и учителем. Едва прикоснувшись к ней руками, я даже сквозь пальто почувствовал дрожь, охватившую её тело. Но, оказавшись за моей спиной, Света, к счастью, замерла без движения, не произнося ни звука.
— Вам домой пора, Николай Петрович, — проговорил я намеренно вежливо, но с напором. – Рабочий день закончился, больше здесь делать нечего.
— Ты мне указывать будешь, куда и когда мне идти?! – учителя явно взбесил мой спокойный голос. – Из моей же родной школы гнать меня вздумал?! Я тут уже тридцать лет отработал, и никогда всяким извращенцам спуску не давал! А ты пришёл без году неделя, и уже тут свои порядки наводишь? Нет уж, уйти тебе придётся вместе со своим Семёном! Тут таких терпеть не будут, я лично вас выгоню! Или ты опять попытаешься кулаками заставить всех уважать геев?
— Ну, если Вы меня всё равно выгнать собрались, то что я теряю? – проговорил я меланхолично, но в то же время отвёл правое плечо назад, хрустнув суставом, словно готовя руку для удара.
Николай Петрович намёк понял и, не желая рисковать количеством своих зубов, отошёл на два шага назад, бормоча на ходу:
— Ты у меня ещё поплачешь, попомни мои слова! — и, резко развернувшись, быстро зашагал прочь от школы.
Зеваки, уже немалой толпой собравшиеся на крыльце, принялись спешно расходиться, с опаской поглядывая на мой сжатый кулак. Они хорошо понимали, что меня сейчас лучше не провоцировать, даже случайным любопытным взглядом.
Я же, в свою очередь, сам боялся взглянуть на Свету. Если её поведение в последнее время казалось мне просто странным, то теперь оно меня по-настоящему пугало. Вот так вот в открытую дерзить учителю — этого даже я себе не всегда мог позволить.
Так я и стоял спиной к Свете, соображая, что же мне сейчас делать, когда почувствовал прикосновение её ладошки к своей руке. Её пальцы были холодными и мелко дрожали, но она сжала мою ладонь неожиданно крепко, так, будто от этого зависела её жизнь. Мне показалось, что Света ухватилась за меня, чтобы не упасть, и я быстро повернулся к ней и протянул руки, надеясь успеть подхватить её, но в ту же секунду оказался в объятиях девочки.
Она обхватила меня, едва сомкнув пальцы за моей спиной, и лицом уткнулась в мою грудь. Я машинально положил руки на её плечи и тут же почувствовал, как её тело содрогается от беззвучных слёз. Мы замерли в объятьях на крыльце, прямо на виду у многочисленной публики. Спиной я буквально ощущал презрительные взгляды, бросаемые на нас оставшимися зеваками, а также слышал приглушённые возгласы удивления только выходивших из школы учеников. Но мне было всё равно — я снова обнимал Свету, как тогда, в библиотеке, только сейчас вместо её удивления я чувствовал скорее доверие и преданность.
Когда первая волна эмоций начала ослабевать, уступая место здравому смыслу, я мягко отстранил Свету от себя и, снова взяв за руку, повёл прочь от школы, подальше от десятков любопытных глаз. Я даже думать не хотел о том, к каким последствиям приведёт это импровизированное представление на крыльце. В тот момент меня больше волновало состояние Светы, ведь её хрупкая ладошка по-прежнему дрожала в моей руке.
Света шла за мной молча, лишь изредка всхлипывая и глубоко вздыхая. Я не решался приставать к ней с разговорами, чтобы не бередить её душевные раны. По крайней мере, именно сейчас она вела себя естественно, без притворства, словно всё то, что копилось в ней давно, наконец-то вырвалось наружу.
Мы прошли узкой, безлюдной улочкой, миновали заснеженный скверик и вскоре вышли к Светиному дому. Я, не сбавляя шаг, продолжал идти мимо её двора — мне сейчас никак не хотелось отпускать её домой одну. Света даже не взглянула в сторону своей пятиэтажки и всё так же молча следовала за мной.
Даже когда мы подошли к моему дому, и я завёл её в подъезд, Света продолжала молчать, не удостаивая меня даже вопросом вроде "Зачем ты меня сюда привёл?" Хотя, чётко ответить на него я и не смог бы. Мне ещё никогда не доводилось в одиночку выводить девушку из депрессии, но я был полон решимости это сделать. Вот только с чего начать, я даже не знал. Сестры дома не было — она предупреждала, что вернётся только вечером. Родители были на работе, так что, зайдя в квартиру, мы остались со Светой наедине.
Света заговорила только после того, как я усадил её на мягкий диван в гостиной и налил крепкого чая с сахаром. Горячий бодрящий напиток немного привёл девочку в чувства, и она, смущаясь, произнесла:
— Прости, что так получилось. Не знаю, что на меня нашло...
— Понимаю, — я многозначительно кивнул, тоже наливая себе чай. — Вижу, у тебя в последнее время регулярно случаются перепады настроения.
— Ну да, это всё... — Света замешкалась и подняла на меня глаза, словно пытаясь понять, можно ли мне доверить что-то сокровенное, — ...всё из-за гормонов.
— Гормонов? – я насторожился. – Это те самые проблемы, о которых тебя в прошлый раз пытался расспросить Рома?
Девочка молча кивнула, опустив глаза и вновь принимаясь теребить юбку.
— Я же сразу сказал тебе, если не хочешь, можешь никому не говорить об этом, — заверил я девочку. – Но если вдруг это что-то, в чём я могу помочь тебе…
— Нет-нет, помогать мне не надо! — уверенно возразила Света, даже тряхнув кудряшками для убедительности. – Я сама справлюсь. Просто… мне кажется, я должна рассказать кому-нибудь, чтобы не держать это в себе…
— Ну конечно, для этого ведь и нужны друзья! – воскликнул я. – Лучше поделиться тем, что тебя мучает, и тебе сразу станет легче. И разумеется, это останется между нами.
Света снова внимательно посмотрела на меня, словно желая развеять последние сомнения. Потом, отхлебнув ещё чая и глубоко ьвздохнув, она начала:
— Дело в том, что у меня уже кончаются те мои сбережения, на которые я покупаю гормоны. Я рассчитывала устроиться на подработку, но я уже обошла полгорода, и мне везде отказывают, лишь взглянув на пол в паспорте, — Света опустила голову ниже, словно под весом невидимых проблем, и пальцами крепко впилась в ткань своей юбочки, чуть обнажая кружевные панталончики. — Если так будет продолжаться, мне придётся прекратить принимать гормоны... а это... это было бы…
Две крупные слезы упали на розовую юбочку, оставив на ней большие мокрые пятна. Я пододвинулся ближе и положил руку девочке на плечо, чтобы подбодрить её, но она сама тут же подалась мне навстречу и вновь уткнулась мне в грудь, крепко обхватив меня руками. Она снова плакала, изливая слезами всю ту горечь и боль, которые довелось пережить столь нежному и хрупкому созданию за её четырнадцать лет. Я молча гладил её по головке и по спине, словно пытаясь забрать себе ту дрожь, которая сотрясала её невинное тельце.
Мы просидели так довольно долго, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Света понемногу успокоилась, и теперь просто глубоко и медленно дышала мне в грудь, словно пребывая в лёгкой дрёме. Я ни о чём не думал, полностью отдаваясь чувству близости столь дорогой мне девушки.
Из этого оцепенения меня вывел звонок в дверь...
* * *
Услышав звук дверного звонка, Света встрепенулась, медленно подняла голову и отстранилась от меня. Как бы мне ни хотелось сдержать её дольше в своих объятиях, пришлось вставать с дивана и идти открывать дверь. Это должна была быть сестра, у которой, наверняка, сорвались планы на день. Не открой я дверь по звонку, то она воспользовалась бы своим ключом, а ещё и застав нас со Светой наедине, вообразила бы себе чёрт знает что!
Но какое же было моё удивление, и даже смятение, когда вместо сестры на пороге я увидел своих родителей! Я сам не успел понять, чего испугался, но что-то внутри меня подсказывало, что сейчас Света не в лучшей форме для знакомства с ними. Мама, стоявшая впереди, прошла, было, в прихожую, но, лишь взглянув в моё окаменевшее лицо, замерла на месте. Уткнувшись в её спину, остановился и папа.
— Что случилось, сынок? — обеспокоено спросила мама, глядя мне прямо в глаза. — На тебе лица нет.
— Да, родители в кой-то веки пришли с работы пораньше, чтобы побыть с семьёй, а ты как будто и не рад нас видеть? — пожал плечами папа, снимая шапку и проводя ладонью по лысине. — И где Лена, почему она нас не встречает?
— Лена у подруги, будет вечером, — отчеканил я, медленно отступая вглубь коридора и лихорадочно соображая, как бы подготовить родителей и Свету к встрече друг с другом.
— О, так ты один дома, — папа как-то хитро усмехнулся. — Всё тогда ясно, чем ты тут в одиночестве занима...
Он замер на полуслове, уставившись куда-то за мою спину. Обернувшись, я увидел Свету, стоящую в дверях гостиной по стойке "хорошая девочка", сложив ручки в замочек перед юбочкой и приветливо улыбаясь. На её румяном личике не было и намёка на недавние слёзы, одежда и причёска выглядели просто безупречно.
— Здравствуйте, — произнесла Света миленьким голоском.
— Ой, здравствуйте, — мама, снимавшая в этот момент сапоги, подняла голову и тоже удивлённо уставилась на девочку. — Андрей, что же ты сразу не сказал, что у нас гостья?
— Да ещё и такая миленькая, — произнёс папа чуть слышно, одними губами, не сводя глаз со Светы.
— Серёжа, перестань, — одёрнула его мама, тоже едва слышно. Потом, повернувшись ко мне, добавила: — Андрей, может быть, ты нас познакомишь?
— Да, конечно, — опомнился я, отходя в сторону с середины коридора. — Это Света, моя подруга. А это мои родители, Сергей Павлович и Анна Юрьевна.
— Очень приятно, — девочка чуть присела, приподняв пальчиками края юбочки.
— Как миленько! — вновь прошептал папа, расплывшись в умилённой улыбке.
— Надеюсь, ты накормил гостью обедом? — мама сделала вид, что не расслышала слов мужа, хотя я-то заметил тот убийственный взгляд, который она на него бросила. — Вы, наверное, только со школы?
— Спасибо, я не голодна, — возразила Света, но мама уже сама прошла мимо нас в гостиную и, увидев на столе только две чашки чая, явно не обрадовалась:
— Ну конечно, он тебя домой пригласил, а сам голодом морит! — мама захватила чашки с остывшим чаем из гостиной и тут же отправилась на кухню. — Сейчас я вам нормальной еды согрею, в холодильнике же всё есть!
— Ой, что Вы, не стоит! — Света смущённо взглянула на меня и тут же побежала вслед за мамой на кухню. — Давайте, я Вам помогу!
Едва мы с папой остались наедине, он тут же отвёл меня в гостиную и начал громким шёпотом:
— Почему же ты скрывал от нас, что у тебя такая красивая девушка?
— С чего ты взял, что она моя девушка? — я от неожиданности не придумал ничего лучше этого банального вопроса.
— Ну, а кто ещё? — папа недоумённо развёл руками. — Для одноклассницы она маловата. Подруга Лены? Нет, где же тогда сама Лена? Если только вы вместе ходите в один театральный кружок, и решили устроить репетицию на дому... Кстати, миленький костюмчик у неё.
— Это не костюм, она всегда так ходит, — возразил я, мысленно удивляясь, неужели они и в самом деле ничего не знают о Свете? Это не похоже на мою сестру, я-то думал, она им давно всё в подробностях рассказала.
Но едва мне стоило подумать об этом, как вдруг папа замер, пристально вглядываясь в моё лицо. Помедлив всего пару секунд, он выдал то, чего я боялся с самого начала:
— Постой-ка, Нина Викторовна говорила нам в тот раз что-то про транссексуала в вашей школе, — догадка словно ярким лучом восходящего солнца озарила задумчивое лицо отца. — Значит, это именно она — тот транссексуал, которого ты защищал в драке?
Я замер, как громом поражённый, пытаясь прочитать папины мысли по его глазам, но в них не было ничего кроме распалённого любопытства. Если родители уже знали, что я дрался, защищая именно транссексуалку, то они наверняка могли предположить, что я общаюсь с ней, и даже дружу. Но они раньше никогда не говорили со мной об этом, поэтому я мог лишь догадываться, как мои родители относятся к людям вроде Светы.
— Папа, пожалуйста, не называй Свету "он", — выдавил я из себя, наконец, почему-то именно эту фразу.
— Ах, ну да, конечно, они этого не любят, — охотно согласился папа, с загадочным видом приставив мизинец к губе. В такие моменты он становился похож на "доктора Зло" из фильма. — Он... то есть она хоть и мальчик, но думает о себе, как о девочке, правильно?
Я не успел ответить, потому что в этот момент в гостиную вошли мама и Света с четырьмя тарелками в руках. На каждой из них дымилась горка вкусного домашнего плова, только что из микроволновки.
— А вот и наши девочки с обедом! — радостно воскликнул папа, делая, как мне показалось, слишком сильное ударение на слове "девочки".
— Ты руки-то помыл? — осадила его мама, выставляя тарелки на стол. — Радуешься тут.
— Точно, забыл! — так же весело покаялся папа. — Одну секундочку, вы тут не скучайте без меня.
И, зачем-то подмигнув мне напоследок, он выскочил из гостиной. Тем временем, мама и Света уже накрыли на стол и усаживались за еду. Нас со Светой мама посадила рядышком, на диван, а для себя и для папы пододвинула по мягкому креслу.
— Мне так неловко, что Вам приходится кормить меня, — снова засмущалась Света, пока мы дожидались папу.
— Да брось ты! — добродушно отмахнулась мама. — Лена сегодня всё равно дома не обедает, так что у нас осталась лишняя порция.
Дождавшись папу, мы все вчетвером приступили к еде. Плов был хоть и не таким свежим, как вчера, но зато в компании Светы он казался мне намного вкуснее. Впрочем, расслабляться и наслаждаться вкусом еды мне не приходилось — я с опаской следил за папой, который то и дело украдкой бросал любопытные взгляды на Свету. Мне оставалось только надеяться, что он со своей близорукостью не разглядит маленькие бугорочки грудей девочки, а то его изучающие взгляды стали бы просто невыносимыми.
Света ела очень аккуратно и даже красиво — сидела прямо, пользовалась салфеточкой и не уронила ни одной рисинки, что не удавалось никому из нашей семьи. Мама то бросала недовольные взгляды на моего отца, то с интересом разглядывала Свету, то, как обычно, просто придирчиво смотрела на мою "варварскую" манеру поглощения пищи.
— Ну, Света, как у тебя дела в школе? — начал обычную застольную беседу папа, когда первый голод был утолён. — Мальчики не обижают? В таком возрасте мальчики часто обижают девочек...
Я чуть вилкой не подавился. Опять он акцентирует на слове "девочки"! Он что, пытается показать, что ни о чём не догадывается и воспринимает Свету просто как девочку? Если так, то у него получается уж слишком наигранно!
Но Света, похоже, не заметила ничего подозрительного, или просто не подала виду из вежливости:
— Раньше обижали иногда, — улыбнулась она немного грустно, словно вспоминая былые времена. — Но теперь, если что, за меня Андрей заступится.
— Это да, кулаками махать наш оболтус умеет, — папа довольно усмехнулся. – Ты, наверное, не знаешь, но в пятом классе он…
— Папа, дай нам спокойно поесть! – выпалил я, мгновенно вспомнив тот случай в пятом классе, когда я подрался с учителем.
— В самом деле, Серёж, хоть при гостях не начинай, — пристыдила мужа мама.
— Эх, да я про то хотел сказать, что надо было его в секцию спортивную отдать, был бы сейчас уже кандидатом, например, — тут же оправдался папа. – Нет ведь, упёрся, сказки ему не хватает времени сочинять! Кому с них какая польза?
— А мне нравятся сказки, которые пишет Андрей, — вступилась за меня Света. – Они учат добру, взаимопониманию и любви.
— Ну да, девочкам положено любить такие сказки, — согласился папа, вновь не забыв упомянуть пол собеседницы.
На этот раз Света немного смутилась и взглянула на меня вопросительно. Но не успел я придумать, как бы сменить тему, как вдруг вмешалась мама:
— Там, кажется, чайник вскипел, — заметила она, хотя чайник на самом деле вскипел уже давно. – Света, поможешь мне с чаем?
— Конечно! – охотно согласилась Света, вставая из-за стола.
Собрав пустые тарелки из-под плова, мама со Светой удалились на кухню, и мы с папой вновь остались наедине. Не успел он и рот открыть, как я накинулся на него с негодованием:
— Зачем было постоянно повторять «девочка»? – прошипел я, стараясь говорить не слишком громко. – Нельзя ли быть немного деликатнее?
— Легко тебе говорить, а ты поставь себя на моё место! – взвёлся папа в ответ. – Приводишь тут так неожиданно... Свету, и даже нас не предупредил, как с ней правильно общаться. Я вообще впервые встречаюсь с… такими людьми.
— Ну кто ж вас знал, что вы так рано вернётесь! – возразил я с досадой в голосе.
— Нет, ты не так понял, — проговорил папа уже спокойнее. – Я, да и мама, наверное, тоже не против, чтобы ты общался с тем, с кем сочтёшь нужным. Мы люди образованные, у нас нет предрассудков на этот счёт. Так что уж от кого, а от нас Свету прятать нет нужды. Тем более что она, похоже, очень хорошая… девочка.
Похоже, папа говорил всё это вполне серьёзно. Несмотря на его немного неординарную манеру общения, в этот раз он явно пытался не обидеть Свету словом. Возможно, дело было в том, что она была первым другом, которого я познакомил со своими родителями. Наверняка, они уже отчаялись вырастить социально-адекватного, общительного сына, и были теперь рады любым друзьям, которых я только мог бы назвать таковыми. Эх, если бы мои родители только знали, какие чувства я на самом деле испытываю к Свете…
— Хорошо, — я согласно кивнул. – Я обязательно как-нибудь расскажу вам о Свете побольше.
На том папа и успокоился. Потом вернулись с кухни мама и Света, принесли чай с конфетами. За чаем папа старался вообще говорить поменьше, и Света скоро приободрилась, разговорилась с мамой о всяких женских проблемах вроде готовки и прочего домашнего хозяйства. После чая она помогла маме убрать посуду, а затем сразу же засобиралась домой. Папа хотел её уговорить остаться ещё ненадолго, но она сослалась на то, что должна ещё убраться дома до прихода своей мамы.
Вот так прошло знакомство Светы с моими родителями. Папа, разумеется, в тот же вечер рассказал всё маме, и они вместе ненавязчиво, но тщательно расспросили меня о Свете. Конечно же, я ни словом не упомянул об интимных подробностях вроде первого поцелуя или наших объятий. Но рано или поздно вся правда об этом должна была выплыть на поверхность, и тут уже я не был так уверен, что родители воспримут её с таким же пониманием, как и просто моё общение со Светой.
* * *
На следующий день в Интернете, на городском форуме, появились фотографии. На них, частично скрываясь за силуэтами идущих учеников, стояли в обнимку на крыльце школы высокий парень с волосами до плеч и маленькая девушка в пальто с розовыми оборками. Фотографии были сделаны на сотовый телефон и, похоже, в спешке, но не надо было быть экспертом, чтобы узнать в обнимающихся фигурах нас со Светой.
Я сам узнал об этом от Ники. Она скинула мне на СМС ссылку, после чего позвонила «поздравить» с дебютом в роли жертвы Интернет-преследования. Выяснять подробности я не стал, но в первую же очередь взял с Ники обещание не давать эту ссылку Свете ни при каких обстоятельствах.
Фотографии вскоре были удалены, а пользователь, выложивший их в сеть, забанен, как и наиболее активные участники конференции, развернувшейся в комментариях к теме. Однако, как известно, всё, что попало в Интернет, навсегда там и останется. Это был лишь вопрос времени, когда эти фотографии попадутся на глаза моим родителям. А, судя по комментариям к фотографиям, многие из отписавшихся знали, кто такая Света на самом деле.
Постепенно, капля за каплей, в мою душу стал прокрадываться холодный страх. Я ведь не сразу осознал всю серьёзность нашего со Светой положения. Вчера я думал, что дело обойдётся очередными слухами и пересудами, которые вскоре затихнут. Но теперь, под угрозой настоящих преследований со стороны бесчисленных гомофобов Интернета, я впервые в жизни почувствовал, что ситуация полностью выходит из-под моего контроля. Эх, попадись мне этот мобильный репортёр, я на его собственный телефон снял бы сцену жестокого избиения его ногами!
Из невесёлых раздумий меня вывела Ника. Едва вернувшись с прогулки, они с Леной тут же завалились в мою комнату и оккупировали компьютер. Лена, разумеется, уже знала про фотографии, но, видя моё состояние, не рискнула даже намёком упомянуть о них. Она просто уселась на мою кровать и почти всё время молча наблюдала за действиями Ники.
— Так, когда тебя пытаются травить по сети, первое, что ты должен попытаться сделать – это деанонимизировать противника, — назидательным тоном сообщила Ника, открывая на моём компьютере тот самый форум. – Так уж случилось, что у меня есть пароль одного знакомого модератора этого форума. С его правами не составит труда узнать айпишник того, кого забанили за создание той темы.
— И что мне, собственно, даст знание этого айпишника? – спросил я без особого энтузиазма. – На форуме его всё равно уже забанили, и он наверняка знал, на что идёт, так что хуже ты ему уже не сделаешь.
— Сейчас-сейчас… вот! – Ника вывела на экран набор цифр, который мне вообще ни о чём не говорил. Однако у самой девочки глаза тут же загорелись азартом. – Лол, он пользовался своим домашним компьютером, причём напрямую. Кто же так травит, а? Сейчас выясним, я даже подсеть эту знаю.
Ника скопировала айпишник в буфер, а сама открыла новое окно браузера, и в строке адреса ввела вместо привычного домена сайта какую-то последовательность цифр по памяти. На экране появился какой-то сайт без названия, состоящий всего из одной строки ввода. Туда-то Ника и вставила скопированный айпишник. Сайт тут же выдал информацию о владельце адреса – его фамилию, приблизительное место проживания и перечень последней активности в сети.
— Вот, пожалуйста, — самодовольно заявила Ника, приглашая меня полюбоваться на результаты её труда. – Некто Лескин, живёт в нашем районе.
— Лескин? Николай Петрович? – хотя, было бы чему удивляться, у кого же ещё ума и наглости хватило бы на такое?! Единственное, что оставалось не ясно – как он успел сделать эти снимки? Если только, их сделал кто-то другой, после чего передал ему. А это означало, что у него в школе есть верные приспешники.
— Ты его знаешь? – Ника потёрла ладони в предвкушении. – Тем лучше, быстрее можно будет начать травлю!
— Травлю? – восхищённо подала голос Лена. – Это как, серьёзно что ли?
— Ещё как! – заверила Ника, уже создавая на моём рабочем столе папку под названием «Жертва 1 Лескин Николай Петрович». – Травля безжалостна и беспощадна. Сначала мы разузнаем как можно больше информации о жертве: имена и фамилии ближайших родственников и друзей, адреса, телефоны, Интернет-координаты, условия проживания и работы. Затем мы медленно, но уверенно изолируем жертву от окружающего мира. Натравим на неё всех её же друзей, коллег, знакомых. Отнимем у жертвы самое дорогое. И да, от грамотной травли невозможно защититься – только бежать.
— Звучит, конечно, заманчиво, — проговорил я без энтузиазма. – Но, кажется, это всё займёт слишком много времени. Сделай-ка мне лучше распечатку с доказательствами того, что это именно он выложил фотографии.
— Ну ладно, только что ты с ними собираешься делать? – пожала плечами Ника, включая принтер. – В суд с этим не пойдёшь, слишком уж всё косвенно. Где-нибудь на западе – ещё может быть, но в нашей глуши…
— Ничего, придумаю что-нибудь, — отмахнулся я, забирая из принтера распечатанный листок.
Но придумать что-нибудь годное оказалось не так просто. В самом деле, кому я что докажу этими распечатками? И даже если мне поверят, что это мне даст? Немного подорвёт репутацию Николая Петровича? Уверен, он готов был ей пожертвовать, когда шёл на свой «подвиг».
В итоге я не придумал ничего лучше, кроме как самому подойти к Николаю Петровичу и потребовать объяснений, пусть даже на глазах у всего класса. С таким намерением я и пошёл в понедельник в школу, где по расписанию первыми уроками как раз была геометрия.
То, что вся школа уже знает про нас со Светой, я даже не сомневался. Кто-то видел фотографии, кто-то успел лично застать нас на крыльце, а остальным уже всё оперативно рассказали. К любопытным и презрительным взглядам я тоже давно привык, и небольшое увеличение их активности воспринял спокойно. Но вот чего я сейчас ждал с нетерпением – так это увидеть самого Николая Петровича, взглянуть в его наглые глаза, и сказать, что да, я знаю, кто это сделал, и что если мне будет нечего терять, то он будет первым, кого я…
— О чём задумался, здоровяк? – раздался над ухом жизнерадостный голос — это Маринка подсела ко мне за парту. Мы уже довольно давно общались в классе открыто, как настоящие друзья-одноклассники, так что я не удивился её вопросу.
Только сейчас я заметил, что урок уже начался, но учитель задерживался. Наверняка, чувствовал, что здесь его не ждёт ничего хорошего. Я сейчас думал только об этом, поэтому не нашёл ничего лучшего, чем ответить Маринке искренне:
— Да вот, что-то Николай Петрович сегодня задерживается, — проговорил я немного рассеянно, словно мысля в слух. – На него не похоже.
— С каких это пор ты стал о нём так беспокоиться? – усмехнулась Маринка, но, подумав всего пару секунд, вдруг стала серьёзной. – Постой, ты думаешь, что это он? Ну, причастен к тем фотографиям?
— Я не думаю, я знаю, — проговорил я, скрипнув зубами. – Кто бы ещё рискнул так пошутить?
— Да хоть кто! – хмыкнув, пожала плечами Маринка. – Интернет это такая штука… там ничего не докажешь.
— Ну, доказать, может быть, и не просто, — я достал листок, который мне распечатала Ника, и развернул его перед Маринкой, — но просто для себя вычислить крысу, как оказалось, вполне возможно.
— Ух ты, откуда это у тебя? – Маринка с восхищением смотрела на подробные записи отслеживания автора темы на форуме.
— Да так, одна талантливая подруга помогла, — пояснил я не без гордости за Нику.
— Вот, значит, как, — это изречение уже относилось к содержимому листка, который Маринка внимательно изучала. – И что ты с этим собираешься делать?
— Ну, что тут можно сделать, — я задумчиво потёр лоб рукой. – Сама по себе распечатка не доказательство, тут нужно официально с сайта данные запрашивать. А вот подойти к учителю и поговорить с ним по-мужски, для этого такая распечатка – веский довод.
— Всё бы вам, мальчишкам, «по-мужски» разговаривать, — фыркнула Маринка. – Дай-ка лучше мне на время, я схожу, откопирую. Быть может, что-нибудь ещё придумаем.
Я не представлял, чем Маринка может мне помочь, но всё же возражать не стал. Одно желание оказать поддержку, иной раз, стоит целой уймы собственных усилий. Маринка взяла листок, зачем-то захватила свою сумку и вышла из класса всего за полминуты до того, как пришёл, наконец, сам Николай Петрович.
Сухо извинившись за задержку, он сразу же приступил к уроку. У меня, разумеется, не было никакого желания учиться, и я сидел за партой, демонстративно откинувшись на спинку стула, пытаясь поймать взгляд Николая Петровича. Но тот намеренно избегал смотреть в мою сторону, делая вид, что вообще меня не замечает. Мне хотелось прямо сейчас, посреди урока, встать, подойти к нему и, так сказать, обратить его внимание на себя. Только без заветного листка, отданного Маринке, это выглядело бы самым обычным хулиганством.
Маринка, как назло, почему-то долго не возвращалась. И, даже придя минут через десять, прошла сразу на своё место, жестом показав мне, что отдаст листок на перемене. Когда Маринка входила в класс ровно посередине урока, Николай Петрович почему-то даже не остановил её, и лишь проворчал негромко что-то вроде «мало Вам одной четвёрки в четверти, Сыркова?»
Маринка даже никак не прореагировала на его замечание, словно к ней оно вообще не относилось. Да и вообще, на её лице была какая-то завораживающая решимость, так что остаток урока я провел, глядя не на учителя, а на неё, пытаясь понять, что же у неё на уме.
Ситуация разъяснилась довольно скоро. Прежде, чем Маринка успела отдать мне листок на перемене, Николай Петрович ушёл на обычную планёрку, проводимую между первым и вторым уроками по понедельникам. Маринка снова подсела ко мне за парту, только теперь она выглядела уже не такой жизнерадостной, скорее обеспокоенной.
Я попытался расспросить её, в чём дело, но она упорно отмалчивалась или переводила разговор на другую тему. Только когда прозвенел звонок на урок, а Николай Петрович всё ещё не вернулся с планёрки, Маринка заговорила со мной открыто:
— Помнишь, тогда, в конце первой четверти, я говорила, что он больше никому оценку не испортит? – начала она чуть слышно, придвинувшись поближе ко мне.
— Ну? – да, я действительно припоминал подобную фразу, оброненную Маринкой.
— Что «ну»? – рассердилась девушка. – Я, между прочим, слов на ветер не бросаю!
— Постой, ты хочешь сказать, что всерьёз собиралась избавиться от учителя? – до меня начинал доходить смысл происходящего.
— Ну, как избавиться, — пожала плечами Маринка. – Отправить на пенсию было бы в самый раз, ему уже давно пора.
— И как ты собираешься это устроить? – продолжал я допытываться до всех подробностей. – Кто же его отправит на пенсию, если школе кадров и так не хватает?
— Посмотрим, — Маринка поджала губу. – Думаю, всех тех фактов, которые я собрала, да ещё и этой твоей распечатки, будет достаточно…
— Каких ещё фактов?
— Разных, — в голосе Маринки чувствовалась некоторая нервозность. – Оскорбления, нетерпимость, предвзятое отношение. Всё, что я успела собрать. Знаешь, он ведь не только до вас со Светой докапывается, а вообще до всех, кто кажется ему ненормальным и неправильным.
— А тебе зачем всем этим заниматься? – задал я вопрос, который мучил меня уже достаточно давно по ходу общения с Маринкой.
— Не забывай, он и мне испортил оценку в четверти, — нахмурилась девушка. – И вообще, мне не нравятся методы его работы.
— И что ты думаешь, его уволят? – не отставал я.
— Всё возможно, — Маринка задумчиво потёрла кончик носа рукой. – Нина Викторовна ведь его уже предупреждала, я не раз слышала об этом. А он не понимает. Не знаю, на долго ли хватит терпения нашей директрисы?
Я ещё хотел расспросить Маринку о нашей директрисе, и о том, почему она так серьёзно относится к вопросам нетерпимости, но об этом даже Маринка ничего не знала. Нина Викторовна вообще была скрытным человеком, и всеми способами стремилась избежать любых скандалов. Наверное, благодаря этому, оценив все те факты, которые предоставила ей Маринка, она сегодня приняла правильное решение.
Одним словом, Николая Петровича я больше не видел. Он так и не пришёл на урок, и ученики, с трудом досидев до его конца, отправились на перемену, бурно обсуждая предположения о причинах пропажи учителя. Но уже на следующем уроке к нам в класс зашла Татьяна Андреевна и сообщила новость о том, что Николай Петрович больше не будет вести у нас геометрию, но в ближайшее время ему подыщут замену.
Класс прореагировал неоднозначно. Кто-то по привычке с младших классов обрадовался, что у нас не будет геометрии, хотя бы некоторое время. Другие, кто посерьёзнее, сразу вспомнили, что мы уже в одиннадцатом классе, и даже небольшое отставание от программы скажется на выпускных и вступительных экзаменах. А некоторые, вроде Коли, молча смотрели на нас с Маринкой с плохо скрываемой ненавистью. Наверняка, они уже сложили два плюс два в уме и поняли, кто стоит за этой неожиданной отправкой учителя на пенсию.
Но мне было глубоко плевать на их недовольство. А если кто-то из них попробует что-то предъявить Маринке, то я лично размажу его по стенке. Главное, что этот замшелый гомофоб больше не будет портить жизнь нам со Светой, да и многим другим ученикам. Пусть сидит теперь себе дома в Интернете, и гадит по мелочи на разных форумках. Пока Ника его не затравит.
Да, а фотографии в Интернете всё-таки остались. Они ещё долго ходили по сети, то и дело всплывая на разных ресурсах. Но посетители тех сайтов не имели отношения к нашей школе и даже не понимали, кто запечатлён на снимках, поэтому просто игнорировали неинтересные темы.
Света обо всём этом инциденте ничего так и не узнала. Ведь в школе никто из одноклассников с ней особо не общался, и даже если посмеивались за её спиной, то она воспринимала это достойно, даже не интересуясь причиной. Никто из нас, её друзей ничего, разумеется, тоже ей не сказал. К чему ей эти лишние беспокойства, ведь у неё и так проблем хватает.
* * *
Узнав, что Николая Петровича отправили на пенсию, Света немного приободрилась. Ведь кроме него никто из учителей не называл её Семёном. Одноклассники с ней почти не общались, а для друзей, своей мамы, а теперь ещё и моей семьи она была Светой. И всё было бы хорошо, если бы ей не приходилось теперь из-за финансовых трудностей заниматься поисками подработки, ведь для не знакомых с ней работодателей по паспорту она была только Семёном, и ничто с этим нельзя было поделать.
Даже самому обычному четырнадцатилетнему подростку не так просто найти себе подработку в небольшом городе, вроде нашего. Все места на обычных детских работах, вроде разносчиков газет, давно были заняты беспризорной ребятнёй, а мало-мальски ответственные дела работодатели не очень доверяли подросткам. А уж к Свете тем более они относились с подозрением, стоило им лишь заглянуть в её паспорт.
Перепробовав все доступные вакансии в центральном районе, Света вынуждена была перейти к поиску предложений на окраинах города. Так уж получилось, что она никогда ещё не ездила на общественном транспорте одна, поэтому я, лишь узнав о намечающейся поездке, сразу же вызвался сопровождать её. Тем более что окраины города вряд ли можно было назвать спокойным районом, особенно в декабре, когда вечерело довольно рано.
Мы договорились встретиться в половине шестого возле Светиного дома. Погода была уже по-настоящему зимней: тридцатиградусный мороз сковывал дыхание, а ледяной ветер пробирал даже сквозь дублёнку, бросая противный колючий снег в лицо. Света, едва выйдя из дома, тут же плотнее закуталась в своё пальтишко, прячась от холода, но от моего предложения перенести поездку на другой день отказалась — она не могла упускать даже такую призрачную возможность найти себе работу.
— Мне так неловко, что я причиняю тебе столько беспокойства! — проговорила Света, когда мы подошли к остановке. Её щёчки были розовыми то ли от смущения, то ли от мороза.
— Ничего страшного, я уже привык, — выдал я, не подумав, но видя, как Света ещё сильнее смутилась, тут же исправился: — Я хочу сказать, мы же не чужие друг другу люди, и для меня вовсе не проблема лишний раз с тобой прогуляться.
— Правда? — глаза девочки засияли. — Я рада, что могу на тебя положиться! Знаешь, я ведь кроме тебя никому не рассказывала о своей проблеме. Думаю сказать им позже, когда найду подработку, чтобы они сильно не волновались.
И это было только к лучшему! Ведь если бы Женя узнала о трудностях Светы, то не оставила бы её в покое, пока сама не выбила ей приличное место всеми правдами и неправдами. Я же просто не мог упустить такой шанс проявить заботу о Свете, дав ей почувствовать себя настоящей девушкой!
Случай сделать это мне представился сразу же. Подошедший автобус был настолько полон людьми, едущими с работы, что мне пришлось чуть ли не кулаками расчищать путь для себя и для Светы. Пробившись сквозь возмущённую толпу, я пропустил Свету к окну, а сам встал между ней и напирающей массой людей, крепко ухватившись за поручни. Едва мы успели устроиться, как автобус рванул вперёд так резко, что если бы пассажирам было куда падать, то не обошлось бы без жертв.
Свете было никак не достать до поручней, сидений возле окна тоже не было, поэтому она, чтобы сохранить равновесие, ухватилась обеими руками за меня. Я вовсе не возражал против этого, даже наоборот, разомлел от ощущения того, как хрупкая девочка крепко держится за мою одежду, словно ища во мне защиту от всей этой толпы чужих людей.
— Ой, я даже и представить себе не могла, что тут бывает такая ужасная давка! – проговорила негромко Света, когда движение автобуса немного выровнялось. – Без тебя я, наверное, даже залезть в него не смогла бы.
— Да я и сам-то никогда раньше не ездил в час-пик, — я крякнул, сгибаясь под напором проталкивающихся к выходу пассажиров, но не позволил никому из них даже слегка толкнуть Свету. – Но если ты получишь там работу, тебе придётся ездить так каждый вечер?
— Ну, я так поняла, там свободный график, я могла бы выходить из дома пораньше, пока нет такой давки, — неуверенно проговорила Света, снова цепляясь за меня, чтобы удержаться на повороте.
Я посильнее упёрся ногами в пол, отпихивая особо наглого мордастого мужика, который норовил протиснуться к окну. Не обращая внимания на его ругань, я всего на секунду представил Свету, намертво зажатую среди этих здоровенных, небритых, воняющих потом и куревом мужиков, и у меня даже сердце защемило от одной только мысли об этом.
— Если хочешь, я буду провожать тебя каждый день, — искренне предложил я, чувствуя в себе решимость действительно поступать так, если будет необходимо.
— Шутишь, да? – хихикнула Света, подняв головку и посмотрев мне в глаза. – Может быть, тогда и ждать меня там будешь часа четыре?
Я не нашёлся, что ответить. Конечно, звучало смешно и бессмысленно, но я готов был пойти на любые жертвы и глупости, лишь бы оградить Свету от всех этих жизненных трудностей. И я с лёгкостью расстался бы со всеми своими сбережениями, скопленными с гонораров за сказки, если бы не знал наверняка, что Света откажется их принять – ведь если бы ей пришлось за чей-то счёт удовлетворять потребности своей души, она бы возненавидела саму себя за это.
Тут я почувствовал, как Света, несмотря на то, что автобус шёл ровно, прижимается ко мне сильнее, словно собираясь снова обнять меня на глазах у всех. Впрочем, в давке её движения были незаметны, и вот её руки уже скользнули за мою спину, а кудрявая головка слегка прильнула к моей груди. Я затаил дыхание, боясь неловким движением нарушить нашу маленькую идиллию, но в то же время напряг всё тело что было сил, чтобы даже не шелохнуться под напором пассажирской массы.
Света больше ничего не говорила, просто стояла, прижавшись ко мне, словно благодаря меня за решимость помогать ей, во что бы то ни стало. И лишь когда автобус свернул на окраинную улицу города, и толпа пассажиров начала потихоньку редеть, девочка нехотя отстранилась от меня, чтобы выглянуть в окно.
— Нам на следующей, — тихо сказала она, оттаяв ладошкой маленькое пятнышко на замёрзшем стекле.
— Угу, — кивнул я, начиная понемногу пробираться к выходу. Толпы уже почти не было, зато автобус шатало так, что мне приходилось держаться за поручни обеими руками, чтобы не упасть.
Когда автобус остановился, мы вышли вместе с несколькими другими пассажирами, на вид серыми и уставшими после рабочего дня. Все они тут же деловито разбрелись кто куда, и мы со Светой остались на останове одни. Район, в который мы приехали, выглядел пустынным по сравнению с центром города даже в такое время. Фонари вдоль тротуара почти не горели, а света из окон домов и открытых ларьков едва хватало, чтобы различать дорогу через заснеженный двор, в который мы свернули в поисках нужного Свете адреса.
Офисное здание, которые мы искали, находилось где-то на задворках, между группой панельных пятиэтажек, заброшенной стройкой и пустырём. По этому адресу, судя по вывескам, располагались не менее двух десятков самых разнообразных контор мелкого пошиба – от обувной мастерской до дизайнерского агентства.
Та фирма, куда пришла устраиваться Света, специализировалась на бюджетной рекламе. Им нужна была девушка располагающей внешности для презентации какой-то линии подростковых товаров. Более подробно Света мне не успела рассказать, да это было и не важно – главное, чтобы она, наконец, смогла найти работу со стабильным доходом, и вышла, наконец, из депрессии.
Я остался дожидаться Свету в пустой приёмной, пока сама она прошла в соседний кабинет, на собеседование к организатору рекламной кампании. Но едва я успел задуматься на пару минут о том, сколько подобных офисов уже обошла девочка, тщетно пытаясь найти работу, как дверь в кабинет снова открылась и из неё вышла Света. По выражению её лица можно было сразу понять, что чуда не произошло, и наниматель, едва увидев паспорт, сразу же нашёл уйму причин для отказа, вроде недостаточно громкого голоса, слишком маленького роста или даже неправильного цвета глаз.
— Ну, всё как обычно, — грустно улыбнулась Света, отвечая на мой молчаливый вопрос. – Прости, я зря тебя смотала через весь город. Ведь ясно же, что не стоило и пытаться.
Света повернулась сразу к входной двери, как будто торопясь уйти, но я заметил, как блеснули слезы на её ресницах. Я встал с места и одним шагом настиг девочку, мягко обняв её за плечи, чтобы успокоить. Света вздрогнула, но остановилась, не поворачиваясь ко мне. Затылком я ощутил изучающий взгляд через приоткрытую дверь кабинета.
— Почему же не стоит пытаться? – возразил я. – Если это нужно для достижения твоей мечты, ты никогда не должна останавливаться. Тем более у тебя есть друзья, которые тебя всегда поддержат.
Света, с трудом сдержав слёзы, глубоко вздохнула и подняла голову. Её глаза были немного влажными, но, похоже, мои слова её приободрили, и она, сжав мою ладонь двумя руками, взглянула на меня и сказала:
— Ну ладно, повезёт в следующий раз, — улыбнулась она, увлекая меня за собой в сторону выхода. – А теперь пойдём, и так весь вечер потеряли.
— Девушка, подождите! – женщина лет тридцати вышла из кабинета вслед за нами.
В моей голове промелькнула мысль, что она должна была видеть, как я обнимал Свету за плечи, как успокаивал её, с какой нежностью смотрел на неё… Интересно, что она могла подумать о нас, ведь она только что держала в руках тот самый злосчастный паспорт Светы. И что она ещё хотела сказать ей вдогонку?
— Постойте, Вы ведь в центральном районе живёте, правильно? – продолжала женщина, вертя в руках листочек бумаги, который я сразу не заметил. – Вот телефон моего знакомого из рекламного агентства, попробуйте обратиться к нему. Я слышала, ему тоже нужны были девушки для рекламной акции, может быть, Вам повезёт. Только обращайтесь напрямую, а не через отдел кадров. Зовут Евгений Викторович, и он… ну… вроде как нетрадиционной ориентации, кажется.
И, сунув листок Свете, женщина поспешно удалилась обратно в свой кабинет. Света недоумённо взглянула на листок, крикнула вслед женщине запоздалое «спасибо» и повернулась ко мне, словно ожидая разъяснений. Но я тем более не понимал, почему эта женщина, только что отказавшая Свете, решила вдруг помочь ей. Как бы то ни было, это был ещё один шанс, упускать который Света не имела права, поэтому я решил хотя бы подбодрить её:
— Ну, вот видишь, а говоришь, что зря мотались, — улыбнулся я.
Света тоже улыбнулась мне в ответ и, спрятав листок в сумочку, направилась к выходу.
В обратном направлении автобус ехал почти пустой всю дорогу. Мы со Светой заняли свободные места в задней его части и смогли, наконец, немного расслабиться и привести мысли в порядок. Я хотел, было, развлечь Свету разговором, но девочка выглядела уставшей, и я позволил ей просто тихонько дремать у окна, взяв на себя всю ответственность за отслеживание нашей остановки.
Сам я всю дорогу думал о том, как всё-таки много трудностей встаёт на жизненном пути такой маленькой девочки, как Света. И о том, как нечасто людям вроде неё удаётся найти поддержку и понимание окружающих. И о том, как хорошо, что она сейчас здесь, рядом со мной, и никто на нас не смотрит, не показывает пальцем, и вообще никому нет до нас дела.
Я как раз пытался понять чувства Светы ко мне и выискивал в её поведении намёки на что-то большее, чем крепкая дружба, когда ощутил на своём плече тяжесть её головы. Мерная качка автобуса основательно убаюкала Свету, и она заснула, прислонившись ко мне. Вновь я оказался в том положении, когда боялся пошелохнуться, чтобы не нарушить покой девочки, хотя моё тело разрывалось в этот момент от бушующих в нём чувств.
Её белокурые локоны, выбиваясь из-под шапочки, ниспадали на мою руку, так что я мог лёгким движением пальцев ощутить всю шелковистую нежность её волос. Дыхание девочки стало мерным, как во время глубокого и спокойного сна, а, украдкой взглянув в её личико, я увидел на нём безмятежную улыбку спящего ребёнка. Единственное, чего я желал в этот момент, это чтобы автобус ехал вечно, лишь отдаляясь от той остановки, на которой нам надо было сходить.
* * *
Устраиваться на работу в рекламное агентство к тому знакомому "вроде как нетрадиционной ориентации" Света пошла без меня. Собеседование ей назначили в обеденное время, когда у меня как раз была важная консультация после уроков. К счастью, эта конторка находилась в нашем районе, не далеко от горсада, так что, даже несмотря на усилившийся мороз, я не боялся отпустить туда Свету одну, взяв с неё обещание позвонить мне сразу же, как только будет известен результат.
Долго девочка себя ждать не заставила — я как раз выходил из школы, когда телефон обрадовал меня звуками моей любимой мелодии. Однако Света не сказала ничего конкретного, пригласила в гости и обещала рассказать всё при встрече. Её голос не был расстроенным, лишь немного взволнованным, так что я, предвкушая хорошие новости, тут же отправился прямиком к Светиному дому.
Но первой же новостью для меня стало то, что дома у Светы кроме неё самой я застал Рому, Женю и Нику — то есть всю нашу дружную компанию в сборе. И сразу же вторая новость — большой смачный синяк под глазом у Ромы, который особенно ярко выделялся на фоне его ухоженной внешности, нового костюма непривычного покроя и осветлённых прядей волос на висках.
— Пострадал за идею, — пояснил своё состояние Рома, даже не дождавшись моего вопроса. – Да, пока не перевелись на Руси быдланы, не способные оценить всё изящество стиля, не будет простой жизнь андрогина.
— Просто выделываться меньше надо! – поучительно заявила Женя, стоя перед Ромой и внимательно разглядывая его синяк – Если уж ты решил менять внешность, то хотя бы веди себя скромнее, а лучше вообще не общайся с такими одноклассниками.
— Он сегодня в школу с подкрашенными ресницами пришёл, — негромко пояснила мне Света, чуть насмешливо хмыкнув. Они-то с Женей никогда не пользовались косметикой. – Вот это и разозлило одного из его одноклассников. Хотя, мне кажется, дело было не только в этом, просто Рома умалчивает.
Я мысленно согласился с девочкой. Рома и меня-то иногда бесил своим неадекватным поведением, что уж говорить о чётких пацанах, которых полно в любом классе средней школы.
— Ну вы же со Светой как-то ходите в лоли-платьях, и ничего, — возразил Рома, морщась от боли, когда Женя принялась смазывать его синяк какой-то мазью. – А я вот чуть выделился – и всё, результат на лице.
— Не сравнивай, мы же девочки, — сказала Женя и, покосившись на Свету, добавила: — Хотя, Свете вот тоже доставалось одно время. Для этих придурков же ничего святого нет.
— Зато меня теперь Андрей защищает! – похвасталась Света, наливая мне чашку горячего чая. – Эти хулиганы теперь ко мне даже не подходят.
— О, это идея! – Рома с интересом окинул меня взглядом. – Андрей, может быть…
— Даже не думай! – отрезал я и, намеренно отвернувшись, принялся за чай с пирожными – как раз не успел сегодня пообедать.
— Эх, жаль, придётся самому разбираться, — вздохнул Рома и, не сводя с меня глаз, вдруг добавил: — Кстати, мне и волосы нужно будет отрастить, как у тебя. Чтобы выглядеть женственнее…
— Так, ты что, второй фингал захотел?! – я чуть не подавился пирожным. – Мои волосы не делают меня женственным!
— Они просто делают тебя митолиздом, – подала голос Ника, всё это время молча сидевшая за компьютером. – Ты слушаешь блэцк митол?
— Нет, только хардкор, — ответил я, возвращаясь к чаю. – Но это что-то вроде.
— Главное, что тебе идёт, — вставила Света, улыбнувшись мне. – И не важно, что это значит и что об этом думают другие.
— Вот именно! – оживился Рома, вырываясь от Жени. — Человек имеет право на самовыражение, и никто не в праве запретить ему это!
— Сиди спокойно, не дёргайся! — возмутилась Женя, поворачивая лицо Ромы к себе. — Ты же не можешь в таком виде показаться на люди! Надо чем-то закрасить синяк.
— У мамы где-то был тональный крем, сейчас посмотрю, — сказала Света и проворно выскочила из комнаты.
Ожидая её, Женя принялась в который раз уже озабоченно разглядывать синяк. Рома сидел неподвижно, чтобы снизить болезненность процедуры. Ника всё так же не отрываясь смотрела в экран, на котором две милые девочки, одетые в викторианском стиле, посылали друг в друга целые мириады пуль, огненных шаров и ножей.
— Ника, а ты почему сегодня не с Леной играешь? — спросил я, узнав на экране ту игру, в которую девочки обычно рубились вдвоём.
— Я на неё обиделась, — просто ответила Ника.
— Как обиделась? — забеспокоился я. — За что?
— Она на новогодние каникулы уезжает вместе с родителями к бабушке, — пояснила Ника, ни на секунду не отвлекаясь от игрового процесса. — И ей совершенно не важно, что я буду вынуждена почти целый месяц играть одна, ходить на выставки и в магазины одна, и даже на главную анимешную вечеринку года — ТусНЯК — пойду одна!
— Ну, если учесть то, что я слышал про этот ТусНЯК, туда её родители и так бы не отпустили, — я попытался успокоить Нику, но та, похоже, меня уже не слушала, вновь с головой погрузившись в мир своих волшебных девочек.
— Так вы на все каникулы уезжаете? — немного настороженно спросила Женя, оторвавшись, наконец, от Ромы на минутку.
— Нет, я остаюсь, — ответил я. — Во-первых, к экзаменам надо готовиться. А во-вторых, что я там забыл у бабушки?
— Здорово, так ты все каникулы один дома? — Рома даже засиял от восхищения. — Эх, мне бы так, уж я бы устроил...
— Я тебе устрою ещё! — возмутилась Женя, снова поворачиваясь к Роме. — Только недавно из запоя вышел!
Но тут, наконец, вернулась Света с косметичкой, и они вместе с Женей принялась тщательно закрашивать Ромин синяк тональным кремом. После десяти минут совместных усилий, им удалось-таки, привести внешний вид парня в приемлемое состояние. Синяк почти не был виден, припухлость спала благодаря лечебной мази, так что в таком виде уже можно было показываться на глаза родителям.
— Моим предкам, конечно, плевать, как я выгляжу, — задумчиво проговорил Рома, разглядывая себя в зеркало, — но в последний раз, когда я приходил домой с синяком, классе в пятом, они чуть не запихали меня в секцию тайского бокса или чего там, чтобы я мог постоять за себя.
— Лучше бы купили газовый пистолет, и все дела, — отозвалась из-за компьютера Ника.
— Думаешь, можно? — Рома, похоже, заинтересовался идеей.
— А почему нет? — Ника пожала плечами, сворачивая игру и запуская браузер. — Сейчас посмотрю в Интернете законы об этом...
— В следующий раз, — твёрдо возразила Женя. — Нам ещё надо зайти в магазин, Рома обещал мне.
— Да, точно, — подтвердил Рома, вставая со стула. — Спасибо за гостеприимство, Света, и за помощь с моим... ну... внешним видом.
— Не за что, — вежливо кивнула Света, едва заметно присев.
— Эй, а меня ты поблагодарить не хочешь? — Женя возмущённо сложила руки на груди. — Я, вообще-то, тут себя не жалела, спасала твою смазливую мордашку!
— Ну конечно, разве я могу забыть о нашей Чёрной Принцессе? — Рома расплылся в довольной улыбке. — В благодарность я дарю тебе этот поцелуй!
И Рома, вытянув губы трубочкой, наклонился к Жене, целясь ей в лоб, но та оттолкнула его и отскочила в сторону.
— За такую благодарность я тебе сама синяк поставлю! — пригрозила она. — Пойдём уже!
Когда Женя с Ромой ушли, Света отозвала меня на маленькую кухню, уставленную старой мебелью и простенькой техникой. Нику мы оставили одну в комнате, но она, увлечённая игрой, скорее всего даже не заметила этого.
— Прости, что не рассказала тебе сразу, просто не успела я даже выйти на улицу, как мне позвонила Женя, сказала, что они идут ко мне, — начала Света, когда мы, наконец, остались наедине. — Пришлось срочно возвращаться, чтобы не заставлять их ждать меня в подъезде.
— Ты им так и не рассказала, что ищешь работу? — спросил я, присаживаясь на табуретку.
— А... я уже и не ищу, — проговорила Света, опустив глаза и загадочно улыбнувшись.
— Что, серьёзно? — воскликнул я. — У тебя получилось?
— Ну да, кое-что есть, — Света улыбнулась шире, с трудом сдерживая бурный восторг. — Пока временная подработка, на пару раз, но платят нормально, на первое время хватит, а потом Менеджер обещал мне ещё что-нибудь найти.
— Менеджер – это тот самый знакомый, как его?.. – я попытался вспомнить имя, которое называла женщина из рекламного агентства, как будто это сейчас имело значение.
— Ой, а я тоже не помню, как его зовут, — проговорила Света задумчиво и немного смущённо. – Но его там все в отделе называют просто Менеджером, вот я так и запомнила.
— И какой он, этот Менеджер, хороший человек? – мне не терпелось удовлетворить своё любопытство. – Это правда, что он… немного нетрадиционной ориентации?
— Ну да, кажется, — неуверенно произнесла Света, снова задумавшись. – С виду ничего особенного, мужчина лет тридцати, немного странный, но ничем не примечательный. Только вот когда я подошла к нему, он сначала мною даже не заинтересовался, смотрел как-то хмуро, я думала уже всё, сорвалось… но, увидев мой паспорт, он наоборот, посмотрел на меня с интересом, потом с сочувствием спросил что я, наверное, давно уже ищу работу с такими-то данными. Я ему немного рассказала о себе, и он принял меня на роль модели для какой-то новогодней рекламы.
— Надо же, так ты теперь звезда модельного бизнеса? – весело улыбнулся я.
— Ну что ты, перестань! – Света жутко засмущалась и даже миленько покраснела. – Это всего лишь несколько рекламных плакатов, под Новый Год таких навалом везде, меня никто и не заметит!
— Я точно замечу! – сказал я с уверенностью. – Специально буду по городу высматривать.
Света подняла на меня глаза, полные тепла и благодарности. Я готов был растаять прямо сейчас под её взглядом, лишь бы она всегда смотрела на меня так!
— Спасибо тебе за всё, Андрей, — проговорила девочка негромко. – Ты мой самый лучший друг!
Друг? Да, конечно, пускай самый близкий, даже самый лучший, но всё-таки просто друг. Чтобы стать для неё кем-то большим, нужно, как минимум, открыть свои чувства. Но как же всё-таки непросто это сделать! Меня раздражал Рома со своей нерешительностью, а теперь я сам боюсь даже намекнуть на свои чувства, чтобы не потерять столь ценную для меня дружбу с этим нежным и ранимым созданием.
Света смущённо опустила глаза и молча отошла к столу, сделав вид, что собирается заняться какими-то кухонными делами. Я мысленно проклинал эту назойливую паузу, повисающую каждый раз, когда мы со Светой оказывались в такой располагающей обстановке. Не знаю, долго ли ещё продолжалось бы молчание, но тут в кухню беззвучно вошла Ника. Обогнув меня, она подошла к столу, взяла из вазочки горсть конфет и так же молча удалилась.
Её бессловесное появление, однако же, развеяло затянувшееся молчание между нами со Светой. Беседа потекла как-то сама собой, переходя с одной общей темы на другую. А вскоре я вообще засобирался домой, потому что время было уже позднее. Ещё раз поздравив Свету с успешным трудоустройством, я попрощался с Никой и вышел на улицу.
Пускай для Светы я только друг и, возможно, всегда только им и останусь, но мысль о том, что её жизнь налаживается, и теперь она выйдет из депрессии, и я вновь буду видеть на её прелестном личике только улыбки и веселье – одна только мысль об этом делала меня счастливым.
* * *
Вторая четверть, а вместе с ней и всё первое полугодие, подходили к концу. Учёбой нас грузили всё больше, но приближающиеся новогодние каникулы согревали мне душу. К тому же новая учительница геометрии, пришедшая в самой середине декабря, оказалась женщиной вполне объективной. Видя уровень моих знаний, она возмущалась несправедливостью моих оценок за прошлую четверть, так что в отведённые ей пару недель старалась исправить эту ситуацию. В итоге за вторую четверть я получил пять и по геометрии, но зато к четвёрке по химии присоединилась ещё одна, по физике, за прогулы.
У Маринки теперь, разумеется, снова было всё отлично с оценками. Наш с ней доклад по истории признали образцовым и поместили за стекло, рядом с грамотами и наградами за участие класса в исторических олимпиадах. В общем, четверть закончилась благополучно для нас обоих.
Но я с удивлением заметил, что не все одноклассники спешили разделить нашу радость. Многие из них за моей спиной, а порою и в открытую выражали недовольство увольнением учителя геометрии, мотивируя тем, что это нарушало целостность учебного процесса. Но, зная характер этих учеников и видя их взгляды, я хорошо понимал, что учёба была последним, что их волновало в этом случае. «Гомосеки нормальных мужиков вытесняют!» — вот что им в действительности хотелось сказать.
Ну и ладно, к ненависти сверстников я уже привык, и даже находил в ней какое-то удовлетворение – как доказательство того, что я всё-таки не пустое место для них. Как говорится, пусть ненавидят, лишь бы боялись. Но вот то, что в кабинет директора всё чаще стали приходить родители учеников, чтобы, судя по доходящим до нас слухам, пожаловаться на беспредел и самоуправство в школе – это не могло не настораживать. Если Нина Викторовна и в самом деле так дорожила репутацией школы, то толпа недовольных родителей могла сильно повлиять на её решения.
Как бы то ни было, даже мысли об этом не могли испортить мне настроение, тем более что сразу после объявления оценок за полугодие я встретил Свету. Она дожидалась меня на крыльце, сияя своей самой обворожительной улыбкой. Мне почему-то показалось, что её детское пальтишко и кудрявые хвостики, ниспадающие на плечи из-под шапочки, сегодня выглядели особенно миленько.
До Нового Года оставались считанные дни. Весь город, постепенно наряжавшийся в яркие украшения аж с ноября, теперь был полностью готов к празднику. Витрины магазинов пестрели гирляндами, фонариками и рекламными плакатами, предлагая покупателям заманчивые скидки в рамках новогодней распродажи. На окнах школ, детских садов и просто жилых квартир красовались разноцветные бумажные снежинки. Даже заснеженные деревья вдоль главных улиц города были увешаны праздничной иллюминацией.
Новогоднее настроение города передалось и мне. В ожидании какого-то чуда, я шёл рядом с девочкой, наслаждаясь её обществом и милой беседой о том, как улучшились её оценки в этой четверти. Но жизнь не сказка, и чтобы чудо произошло, надо самому приложить старания. Пускай я привык, что Света рядом со мной, что она доверяет мне больше, чем кому-нибудь, но это ещё не значит, что можно расслабиться и позволить нашим отношениям развиваться самим по себе. Ведь было бы самонадеянно с моей стороны полагать, что такая девушка, как Света, никого кроме меня не заинтересует. Ведь был уже Рома, который чуть не увёл её у меня из-под носа, могут быть и другие, так что мне просто нельзя терять время.
Да, я готов был прямо сейчас рассказать ей о своих чувствах, даже поклясться в вечной любви, потом сжать её в объятьях, расцеловать её удивлённое, а может быть обрадованное личико. Но она продолжала идти вперёд, а я не знал, как вот так внезапно начать столь важный разговор. Нужно было как минимум остановиться, встать перед ней, заглянуть в её голубые, выжидающие глаза... так, как мы обычно делали, прощаясь перед её домом. Господи, сколько раз за эти месяцы у меня был шанс признаться ей, когда мы вот так стояли возле скамейки одни, и никто не мог нам помешать. И почему же именно сегодня, в тот день, когда я уже практически решился, наша скамейка не была пуста? На ней сидели, дожидаясь нас, Рома, Женя и Ника.
— Это ещё что такое?! — даже без приветствия набросилась Женя, тыча нам в лицо пачкой каких-то рекламных проспектов. — Почему я опять узнаю обо всём последней?!
Взяв у девушки один из листков, я с удивлением обнаружил на нём фотографию Светы в голубой шубке снегурочки, с волосами, заплетёнными в русую косу, с милой, почти естественной улыбкой на лице. Красочный проспект сообщал о новогодней распродаже в каком-то канцелярском магазине. Вроде, ничего удивительного, такая реклама всегда переполняет город перед праздниками, но увидеть на ней Свету в роли самой настоящей Снегурочки — само это было уже замечательным новогодним подарком для меня.
— Ой, вы уже увидели эту рекламу? – Света выглядела не менее удивлённой, чем я сам.
— Сложно не увидеть, твоя улыбчивая мордашка расклеена уже по всему городу! – весело заметил Рома.
– Жалко, я хотела сделать вам сюрприз, — разочарованно произнесла Света.
— Куда ещё больший сюрприз, чем вот так вот вдруг наткнуться на рекламу с твоей фотографией? – негодовала Женя. – Признавайся, что всё это значит?
— Днём она обычная ученица средней школы, — заговорила Ника голосом диктора, объявляющего анонс фильма, — а ночью – популярная топ-модель новогодних рекламок.
— Я нашла, наконец, подработку в рекламном агентстве, — глубоко вздохнув, объявила Света. – Хотела угостить вас всех с первой получки, но она только завтра. Вот, а теперь вы и так всё видели, сюрприз сорвался.
— Да, теперь у тебя не получится нас угостить, — печально покачал головой Рома, но, вдруг посветлев лицом, добавил: — Ну, раз уж мы испортили тебе весь сюрприз, то в качестве извинения мы сами угостим тебя, прямо сейчас! Заодно и поздравим официально!
— Отличная идея! – подхватил я прежде, чем Света успела возразить. – Идёмте в кафе. Только надо поторопиться, пока ещё не все столики заняты. Канун праздника, всё-таки.
Женя и Ника в один голос поддержали идею и мы все вместе, ухватив сопротивляющуюся Свету под руки, повели её под конвоем прямиком в Викторию.
Я беспокоился не зря – к тому времени, как мы пришли, свободных столиков оставалось всего три, а стулья на пятерых пришлось выискивать по всему кафе. В дополнение к приближающемуся празднику, сегодня был ещё и последний день учёбы во всех школах города, поэтому толпы учеников оккупировали все кафе, пиццерии и даже недорогие рестораны нашего города, отмечая успешное — или даже не очень успешное — но всё же окончание полугодия.
Но у нас кроме этого сегодня был и более значимый повод – дебют Светы в качестве фотомодели для рекламы. Девочка, разумеется, очень смущалась, и всячески отказывалась от угощения, но мы на радостях заказали целую кучу пирожных, мороженого, коктейлей и даже большой шоколадный торт. Рома, который, кажется, уже был немного навеселе, предлагал всем добавить в коктейль пару капель из своей любимой фляжки. Но Света с Женей наотрез отказались, ведь лолитки не пьют. Ника сказала, что ей сегодня ещё пригодится светлый ум, а мне было и так отчего-то легко и весело на душе.
— Да, скоро ты станешь известной моделью, фото с тобой разойдутся по всему миру, будут на обложках самых модных журналов, — с очень серьёзным видом предрекала Женя, отламывая ложечкой кусочек торта. — Ты будешь жить в огромном особняке, получать миллионные гонорары, и забудешь про своих старых друзей...
— Что ты всякие глупости говоришь? — Света даже покраснела от возмущения. — Я вас никогда не забуду, что бы ни произошло!
— Хорошо, но автограф лучше дай заранее! — вставил Рома, пододвигая к девочке листок рекламного проспекта. — А то мало ли что, может быть, через пару лет он будет больших денег стоить.
— Да ну вас, вы преувеличиваете! — надулась Света, сложив руки на груди. — Это самая обычная подработка, ничего особенного. Может быть, я и сниматься больше никогда не буду. Там разной работы хватает.
— Спам рассылать? — хихикнула Ника. — Если что, могу подбросить свежую базу адресов с сортировкой по целевой аудитории.
— Вряд ли у нас там кто-то этим занимается, — сморщила носик Света. — Но Менеджер сказал, что может дать мне работу в супермаркетах, раздавать пробники на новогодних каникулах.
— Хватит уже про работу, давайте лучше про каникулы, — сменил тему Рома. — Вот скажи мне, Андрей, когда твои предки уезжают?
— Ты опять напрашиваешься в пустую квартиру? — Женя бросила на Рому недовольный взгляд. — Вот смотри, ты Нику расстроил.
Девочка и в самом деле, кажется, повесила голову при упоминании о том, что мои родители и сестра уезжают на все каникулы. Похоже, она действительно сдружилась с Леной и тяжело переживала предстоящее расставание. Ника ничего не сказала, и лишь с силой принялась втягивать в себя коктейль через трубочку.
— И что, ты будешь встречать Новый Год один? — почему-то обеспокоено спросила Света.
Мне хотелось ответить "приходи ко мне в новогоднюю ночь, будем встречать вместе", но я точно знал, что она не оставит маму одну, ведь Новый Год — это семейный праздник. Поэтому я просто кивнул в ответ.
— И ты даже ёлку наряжать не будешь? — продолжала Света печальным голосом.
— А ёлку мы уже нарядили заранее, — ответил я, чуть усмехнувшись. — Так что не бойся, Дед Мороз меня без подарка не оставит.
Если бы я знал тогда, насколько правдива была моя фраза, то не стал бы шутить по этому поводу.
— Кстати, о ёлках, — оживилась Женя. — Вы видели, какую красоту сделали на Площади Победы? Целый снежный городок с разноцветной подсветкой, вырезанными изо льда фигурами и огромной ёлкой посередине!
— Можем сходить посмотреть, — предложил Рома. — Как раз уже темнеет, скоро включат иллюминацию.
Все остальные поддержали идею, тем более что в кафе становилось слишком шумно, и вскоре вся наша компания, выйдя на улицу, направилась в сторону центральной площади города.
* * *
Вечерний город встретил нас пригоршней колкой снежной крупы, брошенной в лицо, и тёплым, но порывистым ветром. Похоже, погода начинала налаживаться, и улица наполнялась прохожими самых разных возрастов, профессий и социальных статусов. От дошкольников до пенсионеров; от академиков до продавцов обуви; от директоров крупных фирм до убеждённых домохозяек — все смешались в одну пёструю массу, завершающую картину новогодних украшений города.
Наша разношёрстная компания легко слилась с толпой, и даже лолитки в своих забавных пальтишках сегодня не привлекали внимания случайных встречных. Почти все люди шли в том же направлении, что и мы — на Площадь Победы, к только что открывшемуся снежному городку. В этом году его строительство немного затянулось, зато теперь он мог порадовать жителей города красивыми трёхметровыми ледяными фигурами, большим разнообразием горок и новейшей системой иллюминации с десятками сложных программ автоматической подсветки.
К тому времени, как мы подошли к Площади, на ней было уже полно народу. Детвора заполонила ледяные горки – малышня возилась на самых низких, но красивых и причудливых горках в виде известных сказочных персонажей. Дети постарше катились с самых высоких горок, на которые их только пускали, кто на санках, кто на ледянках, а кто и на школьном портфеле. Старшеклассники и даже молодёжь уже не школьного возраста тоже не упускали возможность прокатиться, только делали это стоя на картонках или просто на ногах, по крайней мере, до первого столкновения с такими же любителями ледяного серфинга.
Площадь полнилась весёлыми криками, детским смехом, гоготом подвыпившей молодёжи и визгом девушек, сбивавшихся на горке в плотные группки, тщетно надеясь таким образом избежать падения. Из мегафонов на здании администрации доносилась какая-то незатейливая мелодия, гармонично дополняя какофонию праздничной кутерьмы. Лёгкий порыв тёплого ветра донёс до нас хвойный аромат огромной ёлки, горделиво возвышающейся в своём сияющем наряде посреди всего этого ледяного великолепия.
— Ух, ты! – восхищённо пискнула Света, задирая голову и придерживая шапочку рукой. – Я такой ёлки в жизни не видела!
— Даже лучше, чем я ожидала, — подхватила Женя, разводя руками, словно пытаясь обнять огромное дерево. – Я видела, как её ставили, но сейчас, в темноте и во всех украшениях, она смотрится просто потрясающе!
— Ну ещё бы, мой отец тут всю подсветку устанавливал! – похвастался Рома. – Он у меня главный инженер проекта иллюминации!
— Ты так говоришь, будто в этом есть твоя заслуга, — хмыкнула Ника, ковыряя носком сапога невысокую ледяную стену, изнутри которой лился мягкий розоватый свет.
— Так, если собираешься завидовать, то завидуй молча! – огрызнулся Рома, делая ещё более самодовольное выражение лица. – И прекрати разрушать произведение искусства, его серьёзные люди строили!
Вместо ответа Ника принялась с удвоенной силой пинать лёд, и, хотя тот нисколько не подавался под её напором, окончательно разозлила этим Рому. Последний, встав на защиту столь ценного памятника архитектуры, схватился за первое оружие, попавшееся под руку – комок липкого снега. Метко брошенный снежок угодил Нике в спину, разлетевшись мелкими снежными брызгами и оставив на её пуховичке белую отметину.
— Значит, война?! – воскликнула Ника и, наскоро состряпав снежок, залепила его метким броском прямо в… Женю!
— Эй, а меня-то за что?! – возмутилась девушка, отряхивая своё чёрное пальтишко от снега. – Если что, я не с ним!
— Бросаешь меня одного? – ахнул Рома, хватаясь за голову. – Ну раз так, дезертиры будут расстреляны первыми!
— Светочка, спасай, лолиток бьют! – завизжала Женя, зачерпывая целую пригоршню снега, чтобы слепить свой снежок.
— Ура! Битва снежками! – Света даже подпрыгнула на месте от радости. – Андрей, давай за нас!
Разумеется, я был за неё, и готов был принять на себя все вражеские снежки, закрыв её спиной! Но с первой же секунды боя всё смешалось, и никто уже не понимал, кто на чьей стороне – снежки летели отовсюду и во всех сразу! Правда, больше всего доставалось Роме, наверное, за то, что он первый начал эту битву – вот пускай теперь отдувается! Оглашая окрестности весёлыми криками, мы бегали среди ледяных фигур, выискивая пригоршни свежего снега, чтобы потом метко залепить снежком в самое неожиданное место зазевавшемуся противнику.
Последний раз я играл в снежки лет шесть назад, если это вообще можно было назвать игрой. Скорее, походило на безжалостный расстрел маленькой сестрёнки и двух её подружек, хотя они и пытались отбиваться. Но играть в снежки с друзьями, а тем более со Светой, было намного веселее! Со стороны я, наверное, выглядел глупо – длинноволосый верзила, прыгающий между фигур Карлсона и Шапокляк, смеясь во весь голос и пытаясь увернуться от снежков запыхавшихся девочек, иногда даже поддаваясь им для большего веселья. Но мне было плевать, что подумают обо мне окружающие, ведь я никого из них не трогал.
Ну, по крайней мере, до того, пока случайно не попал снежком прямо в затылок проходящему мимо пареньку в спортивных трико и лыжной шапочке. Тот повернулся в нашу сторону с грозным выкриком «Эй, ты!», но, разглядев меня в полный рост, явно смутился и, недовольно буркнув что-то ещё, пошёл своей дорогой. Этот эпизод немного поумерил наш пыл, и мы решили продолжить за пределами ледяного городка, чтобы не подвергать опасности невинных граждан.
Но едва мы прошли сквозь расписную ледяную арку, украшавшую вход в городок, как Рома остановился, потянул носом воздух, огляделся вокруг, а потом вдруг с победным криком указал на противоположную сторону улицы. Направив свои удивлённые взгляды в указанном направлении, мы увидели там самый обычный ларёк с фруктами, стоящий между других двух – с цветами и газетами.
— Что? Что ты там увидел? – спросила Женя, вглядываясь в витрину ларька.
— Мандарины! – воскликнул Рома таким тоном, будто объяснял очевидный факт. – Если там есть фрукты, то среди них должны обязательно быть мандарины!
— Зачем они тебе? – я поморщился. Не очень люблю всякие цитрусовые. – Они сейчас на улице все подмороженные.
— Вот именно! – Рома многозначительно поднял палец к небу. – Подмороженные мандарины – это символ Нового Года! Разве вы не помните? В детстве на праздничном столе всегда были мандарины, и всегда подмороженные!
— Я их тогда не ел, и сейчас не собираюсь, — фыркнул я, отворачиваясь от ларька.
— Не попробовал подмороженных мандаринов – считай пропустил Новый Год, — категорично заявил Рома. – Вы как хотите, а я пойду, возьму себе полкило!
И парень, отделившись от нашей компании, пошёл прямо к ларьку, чуть заметно покачиваясь на ходу.
— Стой, только не ешь их на холоде! – крикнула ему вдогонку Женя и, не дождавшись ответной реакции, побежала за ним следом.
— А я съем банан, — сказала Ника и тоже направилась к ларьку с фруктами.
Я подумал, что есть фрукты на улице, да ещё и зимой – это как-то нелепо, поэтому остался стоять возле ледяной стены. Света тоже, вероятно, что-то подумала, и осталась со мной. Она всё ещё часто дышала после недавней схватки, выбившиеся из-под шапочки локоны смешно падали на раскрасневшееся личико, глазки горели совсем детским задором. Она повернулась ко мне, широко улыбнулась и, откинув локон, лезущий прямо в глаза, сказала:
— Здорово поиграли, правда? Надо будет как-нибудь повторить.
— Обязательно! – весело согласился я. – Только в более свободном месте, а то я опять в кого-нибудь попаду.
— Ничего, мы тебя защитим, если что! – хихикнула Света.
Но тут я заметил, что Света сжимает кулачки и чуть-чуть подрагивает от холода. Странно, мне наоборот стало жарко после этих игр.
— Что такое, ты замёрзла? – обеспокоено спросил я.
— Нет, просто рукавички намокли, — девочка показала мне ладошки своих розовых рукавичек, шерсть на которых и правда слиплась от влаги. – Теперь мама будет ругаться!
— Ну что же ты их не сняла, прежде чем браться за снег? – я с укором покачал головой.
— Тогда бы мама ругалась, что я играла в снежки голыми руками! – пояснила Света, чуть выпятив нижнюю губу.
В такие моменты она была точь-в-точь маленькая послушная девочка! Так и хотелось погладить её по головке, посадить на коленки, угостить конфеткой… или хотя бы позаботиться как-то ещё.
— Снимай рукавички, теперь ты в них всё равно не согреешься, — посоветовал я.
Света послушно стянула рукавички и сложила их в кармашки своего пальто. После чего поднесла порозовевшие ладошки ко рту, стараясь согреть их теплом своего дыхания.
— Давай я попробую, — подойдя к девочке вплотную, я взял её ладошки в свои руки и осторожно сжал их.
Света посмотрела на меня удивлённо, даже слегка испуганно, но сопротивляться не стала. Её крохотные ладошки полностью скрывались в моих руках, так что ни ветер, ни холод не достигали их. Я чувствовал, как её замёрзшие пальчики начинают понемногу отогреваться теплом моего тела.
— Спасибо, Андрей, — промолвила, наконец, Света, глядя мне прямо в глаза. – Ты такой заботливый.
Я молча кивнул в ответ. Мне хотелось сказать ей, что эта забота – меньшее из того, что я готов для неё сделать. Но это означало бы почти прямое признание в моих чувствах к ней. Да, это было именно то, что я хотел сказать, но как же сложно было это сделать! Даже сейчас, сжимая в руках её ладони и глядя ей прямо в глаза, я мог только промолчать в ответ.
— Ты идёшь в понедельник на новогодний вечер в школе? – спросила вдруг Света, прервав мои мучительные раздумья.
— Не знаю даже, я с пятого класса на них не хожу, — я даже растерялся от такого вопроса. – А это надо?
— Обязательно надо! – горячо заверила Света, даже стиснув ладошки у меня в руках. – Там будет вечеринка, музыка, танцы, игры, конкурсы. Приходи, я буду тебя ждать!
Вечеринки, танцы-пляски – всё это можно было не перечислять. Того, что там будет она, было мне достаточно!
— Хорошо, обязательно буду, — пообещал я.
Мы ещё немного постояли молча, глядя друг на друга, не желая прерывать этот момент. Но вот уже с той стороны улицы, от ларьков, к нам заспешил Рома с пакетом мандаринов, отбиваясь от Жени, пытавшейся запретить ему есть их на холоде. Следом за ними плелась Ника с гроздью бананов в руках.
Света нехотя высвободила свои согревшиеся ладошки из моих рук и тут же сунула их в карманы, чтобы хоть немного сохранить моё тепло. Так что наши друзья, вернувшись от ларьков, не заметили ничего необычного. Мы ещё немного погуляли вокруг площади, потом по проспекту, но время было уже довольно позднее, поэтому вскоре нам пришлось расходиться по домам.
Всю дорогу до дома я думал только о предстоящем новогоднем вечере в школе. Я даже представления не имел, чем там обычно занимаются ученики, но то, что там будет Света, делало эту вечеринку самым желанным для меня мероприятием. А ещё – подарок. Да, я обязательно должен был подарить ей такой подарок, какого она никогда ещё не получала, и который она бы запомнила на всю жизнь!
* * *
На школьный новогодний вечер я собирался на удивление тщательно. Выгладил свой костюм-тройку, нашёл самую белоснежную рубашку, и даже галстук одел, для чего пришлось искать в Интернете инструкцию по его завязыванию. Родители и Лена уехали ещё в субботу вечером, поэтому рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Я даже встал рано утром, чтобы успеть приготовить себе нормальный обед и сделать все дела по дому. В общем, на вечер я пошёл с чувством выполненного долга и предвкушением приятного досуга в обществе Светы.
Но первое, с чем мне пришлось столкнуться, придя в школу, это толпа одноклассников, явно не ожидавшая моего прихода и в большинстве своём недовольная им. Они пришли сюда, чтобы как следует повеселиться в обществе хорошо знакомых и понятных друг другу товарищей, и появление такого угрюмого, нелюдимого экземпляра с сомнительной репутацией, как я, могло испортить им всё праздничное настроение.
Но они зря беспокоились за судьбу своего уютненького коллектива. Я сюда пришёл не хороводы с ними водить под ёлочкой. Мой взгляд выискивал в пёстрой толпе белоснежную блузочку и большие бело-розовые бантики на кудрявой головке. Но то ли Света задерживалась, то ли просто её класс собирался где-то в другом конце зала, но я никак не мог отыскать её среди многочисленных учеников нашей школы.
— Кого-то ищешь? – раздался за моей спиной знакомый голос.
Обернувшись, я увидел приветливо улыбающуюся Маринку. На ней было длинное голубое платье с весьма смелым вырезом. Смотрелось оно на ней замечательно, и при других обстоятельствах я, наверное, не преминул бы полюбоваться внешностью одноклассницы, но сейчас мне было не до этого.
— Привет, Марин, — поздоровался я, продолжая вполглаза высматривать в толпе Свету. – Да так, просто интересно, чем тут народ обычно занимается. Никогда ещё не бывал на новогоднем вечере для старших классов.
— Если что, твоя Света тоже на такие вечера никогда не ходила, — заметила Маринка немного хмуро. – Здесь обычно проводят разные игры, конкурсы. Наверное, не очень приятно всегда оставаться в стороне, без пары и без компании. Особенно на такой вечеринке.
— Я, если честно, сильно этими конкурсами не интересуюсь, — я с безразличным видом пожал плечами. – Но тут, я думаю, и кроме них есть чем заняться?
— Да, если рядом друзья, то всегда есть чем заняться, — Маринка вздохнула, почему-то немного печально. – Жаль, конечно, что в нашем классе тебя не принимают.
— Это их проблемы, — хмыкнул я слегка презрительно. – Я не червонец, чтоб всем нравиться.
— Ну да, ты прав, — произнесла Маринка и, бросив взгляд куда-то за мою спину, добавила: — Ладно, я пойду к остальным, а ты тут тоже не скучай.
И, не дожидаясь ответа, девушка быстро зашагала в направлении группки девчонок нашего класса. Обернувшись, я увидел Свету, в нерешительности замершую шагах в трёх от меня. Едва взглянув на неё, я сразу понял, почему не смог разглядеть её в толпе учеников. На новогодний вечер она, как и полагается девочке-моднице, пришла в совершенно новом наряде.
На её головке теперь вместо двух огромных бантов красовался аккуратный розоватый чепчик, из-под которого ниспадали на плечи её белокурые хвостики. На ножках были новые гольфики с маленькими розовыми бантиками на кружевных оборках. Новое платье девочки было всё того же нежно-розового цвета, но чуть подлиннее и без огромного числа бантиков, рюшек и ленточек на нём. Оно выглядело очень лёгким, воздушным, с пышной юбкой, из-под которой выглядывали белоснежные кринолины и подъюбники, придающие ей объем. А вот лиф платья был наоборот узким, даже обтягивающим, и без всяких бантиков на воротничке, так что теперь её едва набухающую грудку можно было увидеть даже с расстояния нескольких шагов. В руках у девочки была новая сумочка, более обычная с виду, и розовая точно под цвет платья.
— Привет, — улыбнулась мне Света слегка смущённо. – Хорошо, что ты пришёл.
— Привет, — ответил я, не в силах оторваться от её нового наряда. – Ты сегодня замечательно выглядишь!
— Спасибо, — личико девочки зарделось румянцем, и она опустила глазки.
В новом платье Света казалась мне чуть более взрослой, но от этого она была только милее и привлекательнее. Сейчас она походила не просто на забавную девочку с кукольной внешностью, а скорее на юную леди со своим собственным стилем. Только я успел подумать, что сейчас было бы самое время подарить ей подарок, как вдруг актовый зал наполнился многократно усиленным голосом ведущей праздничного вечера – завуча Татьяны Андреевны.
Она начала с душевных поздравлений учителей и учеников с наступающим праздником, потом горячо пожелала всем счастья, любви, успехов в будущем году, в том числе и в учёбе, между делом упомянула и о важности хорошей учёбы в жизни каждого ученика, и в конце концов вообще перешла на подведение итогов уходящего года, так что после пятой минуты речи её уже почти никто не слушал.
Ученики вокруг нас переговаривались кто о чём — одни делились своими планами на новогодние каникулы, другие пока что загадывали не далее сегодняшнего вечера, третьи вообще обсуждали посторонние темы. Света легонько потянула меня за рукав и указала на ёлку, стоящую посреди зала. Я повернулся и окинул её изучающим взглядом. Она была намного меньше, чем ёлка на Площади Победы, и украшали её не гирлянды дорогостоящей системы иллюминации, запроектированной Роминым отцом, а всего лишь самодельные игрушки и фонарики, сделанные учениками младших классов. В общем, самая обычная школьная ёлка, ничего особенного.
— Видишь вон те фонарики, почти у самой верхушки? – весело проговорила Света. – Это я их сама сделала и подарила школе, в помощь младшим классам!
Я прищурился, стараясь разглядеть те игрушки, на которые указала Света. Отсюда они казались всего лишь крошечными пёстрыми комочками, но зато, приглядевшись, я начал понимать, что и в этой ёлке с самодельными украшениями есть своя собственная прелесть. Пускай они не были дорогими, и их развешивали не по проекту специалиста, зато в каждую из них был вложен кусочек души ребёнка! Ну, и Светиной души тоже, разумеется! Теперь эта ёлка казалась мне даже более красивой, чем та, что была на Площади Победы.
— Да, красиво! – ответил я на выжидательный взгляд Светы. И, вдруг вспомнив картинку с тех рекламных проспектов, которые разошлись по городу в пятницу, добавил: — Под этой ёлкой не хватает ещё прелестной маленькой снегурочки в голубой шубке.
Девочка хихикнула и снова смущённо опустила глаза. Тут я заметил, что на нас направлены многие взгляды окружающих, причём кроме обычных презрительных и недоумённых, были и откровенно изучающие, заинтересованные взгляды. Да, ведь не исключено, что многие из них тоже видели ту рекламу со Светой в главной роли, и нельзя с уверенностью сказать, как именно они отнеслись к этому. Однако, девочке это излишнее внимание пришлось явно не по душе – она заметно нервничала и смущалась, боясь даже лишний раз поднять глаза, чтобы случайно не встретиться с изучающим взглядом.
— Знаешь, скоро начнутся всякие конкурсы, игры, хороводы, — начал я как будто издалека. – Я не очень люблю всю эту шумиху. Может, отойдём в сторонку, пока не поздно?
— Ну, если ты так хочешь, то конечно, — с большой охотой согласилась Света, и даже первая направилась прочь от центра актового зала.
Я с лёгкостью проложил путь сквозь сгущающуюся толпу учеников, и вскоре мы со Светой оказались в дальнем углу актового зала, среди некачественных декораций, лишних столов и прочего хлама, скрытого от окружающих тусклым освещением. Несмотря на всё это, уголок оказался вполне уютным и подходящим для беседы наедине, к тому же любопытные взгляды тут нас почти не настигали.
— Никогда раньше не ходила на новогодний вечер для старшеклассников, — призналась Света в том, что я и так уже знал от Маринки. – Мне кажется, здесь должно быть интересно.
— Рядом с друзьями всегда интересно, — повторил я фразу, которую уже слышал сегодня.
От этих слов Света почему-то широко улыбнулась и подняла на меня глаза. Они светились каким-то спокойным теплом и детским счастьем, как это бывает у ребёнка, встречающего Новый Год в кругу любящей семьи. Вдруг Света встрепенулась, расстегнула свою розовую сумочку и извлекла из неё продолговатую чёрную коробочку, перевязанную красной ленточкой.
— Это тебе! – радостно заявила девочка, протягивая мне подарок. – С Новым Годом!
Я взял маленькую коробочку в руки, осторожно, чуть дыша, развязал ленточку, снял крышку и увидел внутри, на кусочке алого бархата, чёрную с золотым перьевую ручку известной фирмы.
— Ух, ты! – с искренним восхищением воскликнул я. – Настоящая… такими директора важные документы подписывают!
— А ты будешь автографы раздавать на своих книгах! – хихикнула Света, так и сияя от удовольствия.
Я сложил подарок во внутренний карман своего пиджака и сию же минуту извлёк оттуда маленький свёрток в подарочной обёртке. Света так же трепетно взяла его, аккуратно развернула и… замерла с раскрытым ртом.
— Это же… — у девочки даже дыхание перехватило от удивления. – Перчатки Ангельская Прелесть! Я давно о таких мечтала! Как ты догадался?
Я лишь загадочно улыбнулся в ответ. На самом деле, никакого волшебства здесь не было, просто мне пришлось попросить о помощи лучшую подругу Светы. Женя сама подбирала ей новое платье, и лучше, чем кто бы то ни было, знала, какая небольшая деталь идеально дополнит её наряд. В этом я сам воочию убедился сразу, как только Света надела перчатки и подняла руки перед собой, разглядывая их сама и позволяя мне полюбоваться ею во всей красе. Перчатки были маленькие и едва закрывали ладошки девочки. Они были сделаны из светло-розовой кружевной ткани, а на их манжетах красовались маленькие бантики, точь-в-точь под цвет платья Светы.
— Спасибо, Андрей! – ласково улыбнулась мне девочка, вдоволь насмотревшись на новые перчатки. – Они такие мягкие, хочешь потрогать?
И, не дожидаясь моего согласия, Света притянула к себе мои руки и вложила в них свои ладошки. Они действительно были мягкими, тёплыми, нежными, так что я готов был держать их вечно, не отпуская. Наши глаза снова встретились, как тогда, возле снежного городка, когда я точно так же держал Свету за руки, согревая её ладони. Сейчас вокруг нас было ещё больше народу, чем тогда, но мне почему-то казалось, будто мы на самом деле одни, и никто на этот раз не сможет нам помешать…
— Андрей, — голос Светы прозвучал чуть слышно на фоне всеобщего гама, но я каким-то образом слышал его так отчётливо, словно он проникал мне прямо в душу. – Андрей… ты меня любишь?
В глазах Светы не было ни доли шутки или ребячества – она смотрела на меня серьёзно, и даже как-то непривычно по-взрослому. Я тысячи раз представлял, как сам признаюсь ей в любви, как говорю эти заветные слова, как она немного удивляется, как я жду от неё ответа какие-то секунды, кажущиеся вечностью. Но то, что это она будет ждать ответа от меня – пускай даже столь очевидного, вертящегося на языке ответа – я себе такого даже не представлял.
— Да, — сорвалось, наконец, с моих губ, и вместе с этим словом будто открылась потайная дверь в хранилище моих самых сокровенных чувств. – Да, я люблю тебя.
В глазах Светы загорелся крохотный огонёк настоящего, неподдельного счастья, и в тот короткий момент я дал себе клятву, что он не погаснет больше никогда!
— Можно, я тебя поцелую? – всё так же чуть слышно пролепетала Света, крепче сжимая мои руки.
— Об этом не надо спрашивать, — вдруг вспомнил я распространённую фразу.
— Я знаю, но… — девочка опустила глаза и огляделась вокруг себя.
В самом деле, при её росте она сама никогда бы не дотянулась, а скамейки, как в тот раз, или чего-то подобного рядом не было. Тогда я быстрым движением ухватил Свету подмышки и, приподняв, усадил прямо на массивный стол, стоящий в самом углу. Прежде, чем она даже моргнуть успела, я подался вперёд, чуть наклонился и впился ртом в её нежные, трепетные губы. Вновь я ощутил тот сладковатый привкус поцелуя, который был в моей памяти все эти месяцы. Он слился с нежно-сладким ароматом духов девочки, с ощущением тепла и близости её тела, с едва уловимым биением её сердца и шорохом кринолина под её платьем.
Я чувствовал на себе взгляды ближайших учеников, слышал даже возмущённый и удивлённый шёпот, но это не имело никакого значения. Сейчас мы со Светой были одни во всём мире, и ничто не могло помешать нам быть вместе!..
«Моему любимому сказочнику» — гласила едва заметная надпись, выгравированная на корпусе ручки, подаренной мне Светой. Её я разглядел только поздно вечером, когда вернулся домой. Первое, о чём я подумал, было то, сколько же времен уже прошло с тех пор, как я написал последнюю страницу. С самого момента знакомства со Светой моя муза, словно приревновав, покинула меня. Всё, о чём я писал раньше, казалось мне теперь глупым и бессмысленным. Но теперь я точно знал, о чём будет моя следующая сказка!
Она будет о прекрасной принцессе, злым проклятьем запертой в чужом теле, словно в темнице. О её верных друзьях, стремящихся помочь ей во что бы то ни стало, и о заклятых врагах, не желающих выпускать её на волю. И о храбром рыцаре, готовом сразиться с самыми страшными чудовищами и даже отдать свою жизнь, если потребуется, ради счастья принцессы!
Я открыл стол и достал самую толстую чистую тетрадь. Сказка обещала быть длинной.
2009
|
|
|
|
|
* Рассказы
* Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки |
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат |
Методики *
Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте * |
|---|
|
|
|
|
| ||
| ||
| ||
|
|
||
