* Картинки
* Комиксы
* Фото-арт
* Анимашки
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат
Словарик *
Реклама *
Ссылки *
О сайте *
|
|
|
|
|
* Рассказы
* Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки |
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат |
Методики *
Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте * |
|---|
— Тебе она тоже про это говорила, да? — Света немного нахмурилась. — Опять она со своими глупостями. Считает, что лолиты слишком прекрасны и невинны, чтобы связываться с мужиками! Она и меня в этом пыталась убедить.
— Но ты ведь с ней не согласна? — осторожно спросил я, предчувствуя возможность перевести разговор на Рому.
— Нет, конечно! — Света даже возмутилась от такого вопроса. — Я же говорила, что мечтаю выйти замуж за какого-нибудь нормального парня, и даже не важно, будут ли у него деньги и своя квартира, главное, чтобы он был хорошим человеком!
Значит, всё-таки у Ромы были все шансы! Может быть, он и ветряный слегка, но всё-таки хороший человек, это точно. У Светы просто не было причин ему отказывать, если только он действительно набрался духу признаться ей.
— Вот только... — продолжила Света, неожиданно погрустнев. — Есть одно важное условие, без которого я не смогу встречаться с парнем. Он должен видеть во мне настоящую девушку, и любить меня именно за это, а не за то, что я что-то интересное и экзотическое, которое не так часто встретишь...
Света замолчала и сжала губы так, что они побелели. На её лице читалась уже не просто грусть, а какая-то глубинная тоска, скрытая, но неистребимая.
— Ой, что это я тебе всё это говорю? — спохватилась девочка, испуганно посмотрев на меня. — Хотя, теперь ты, наверное, понимаешь, почему я поцеловала тебя тогда...
— Потому что я даже не сомневался в том, что ты девушка? — спросил я как можно спокойнее, хотя целая волна смешанных чувств нахлынула на меня.
— Угу, — кивнула девочка, глядя в одну точку на столе. — Хотя я и тогда уже понимала, что такие отношения долго длиться не могут, ведь ты бы всё равно вскоре узнал правду. Но всё-таки это было и остаётся моей самой заветной мечтой, которой никогда не суждено сбыться. И когда я думаю об этом, то просто плакать хочется...
На голубые глаза Светы и в самом деле навернулись две крупные слезинки. Ещё секунда, и она разревелась бы прямо тут, в библиотеке, но я, повинуясь внезапному импульсу, подался вперёд и обнял девочку, крепко прижав к себе. Я сам не успел понять, почему я это сделал — может быть, просто хотел утешить её, как хороший друг, или по какой другой причине, но так или иначе, она оказалась в моих объятьях.
Ещё секунду назад готовая разреветься, Света теперь замерла, чуть дыша, словно боясь пошевельнуться. Её лица я не видел, только чувствовал на себе её осторожное, но частое дыхание. А ещё слышал, даже ощущал всем телом, как бешено бьётся маленькое сердечко в её груди. И вновь сладкий аромат её духов ударил мне в нос, заставляя мою голову идти кругом.
Медленно, едва уловимыми движениями, Света приподняла голову и посмотрела на меня снизу вверх. Длинные ресницы блестели от тех единственных двух слезинок, но глаза девочки теперь смотрели на меня без грусти и тоски, только с немым удивлением.
Настенные часы над нами неестественно громко и медленно отсчитывали секунды, которых и прошло то всего несколько до того, как я ослабил свою хватку. Нехотя, усилием воли, я разжимал руки, сцепившиеся за спиной девочки. Света точно так же нехотя понемногу отстранялась от меня, слегка отталкиваясь своими согнутыми в локтях руками от моей груди.
— Спасибо, — чуть слышно пролепетала Света, всё так же глядя мне прямо в глаза. — Мне уже легче. Извини, я чуть не разревелась, как дура.
Я промолчал в ответ. Ещё мгновение, и Света бы совсем вырвалась из моих объятий, мои руки уже не касались бы её плеч, а взгляды бы разошлись, но в этот момент над нами прогремел возмущённый старческий голос:
— Нет, вы только посмотрите на это! — Николай Петрович стоял в паре метров от нас и сверлил наши спины горящими глазами. — Вот, Крутунов, ради чего ты мой урок прогуливаешь!
Мы со Светой тут же вскочили со стульев и встали по разные стороны стола, как будто это могло изменить то, что уже видел учитель.
— Николай Петрович, а Вы почему здесь? — спросил я не своим голосом, хотя, конечно, это уже не имело значения.
— Я сюда за книгой для урока зашёл! — торопливо проговорил учитель, словно высказывая подготовленное заранее оправдание. Он действительно сжимал в руках задачник по геометрии, но это был первый раз, когда он бросил весь класс и пошёл в библиотеку сам, вместо того, чтобы отправить ученика. — А вот ты что здесь делаешь, вернее, чем вы тут вдвоём занимаетесь?! Хотя нет, не отвечайте, я и так всё видел своими глазами!
— Что тут случилось? — это подоспела на шум библиотекарь Антонина Борисовна, маленькая женщина лет сорока, одетая, как всегда, слишком старомодно, отчего казалась старше своего возраста. — Что за крики в библиотеке?
— А это Вас надо спросить, Антонина Борисовна, что в вашей библиотеке творится? — с крайне возмущённым видом проговорил Николай Петрович. — Я знал, что оба этих прогульщика отсиживаются здесь вместо уроков, но то, что они тут занимаются развратом, это для меня просто шокирующая новость!
— Как? Развратом? — Антонина Борисовна смотрела на нас округлившимися от ужаса глазами, прикрыв рот ладошкой. — Эти ребята часто приходят сюда, иногда сидят вместе, читают, я и подумать не могла...
— Не слушайте, Антонина Борисовна! — перебила её Света. В её глазах читались страх и отчаянье. — Мы никогда ничем таким не занимались в библиотеке! И в школе тоже, да и вообще... а я... я не прогульщица, у меня освобождение от физкультуры есть...
— Не оправдывайся, Света, — проговорил я спокойным тоном, и сам удивился своему голосу. Ведь на самом деле в душе я сгорал от стыда и негодования. — У него нет ни доказательств, ни свидетелей, ни, тем более, права оскорблять нас.
— То есть как это у меня нет права?! — Николай Петрович даже побагровел от злости. — А у вас есть право осквернять библиотеку, это святилище науки и культуры, своими... сборищами?!
— Её оскорбляете только Вы своими криками, — процедил я сквозь зубы.
— В самом деле, Николай Петрович, — вставила Антонина Борисовна. — Давайте лучше спокойно во всём разберёмся.
— А что здесь разбираться? — учитель развёл руками, подчёркивая очевидность ответа. — Гнать их со школы в шею, пусть сидят по подворотням с себе подобными, и нормальным людям на глаза не показываются!
— Какими ещё себе подобными? — произнёс я негромким, но в то же время резким тоном. — На что это Вы намекаете?
— А как будто не понятно, на что?! — Николай Петрович с шумом бросил задачник по геометрии на стол, отчего Антонина Борисовна вздрогнула и отступила на шаг. — Когда два парня друг с другом... так нежно обнимаются, это только одним словом можно назвать!
Краем глаза я заметил, как Света, краснея, опустила голову и вся сжалась так, как будто ей только что влепили пощёчину.
— Не слишком ли много Вы себе позволяете? — мои зубы скрипнули, а ладони сами собой сжались в кулаки. Какой-то уголок моего сознания уже привычно выбирал место, куда лучше всего было бы ударить стоящего передо мной учителя.
— Что, ты мне ещё указывать будешь? — гневно прошипел Николай Петрович, покосившись на мои кулаки. — Или набросишься на меня, как сделал это с Карасёвым и его одноклассниками?
— Андрей, не надо! — Света подалась вперёд, явно желая встать между мной и учителем в случае чего, но я остановил её взглядом.
— Нет нужды, пусть лучше отдел народного образования разбирается с тем, что в нашей школе преподают неадекватные учителя, — мой голос звучал, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Я бы сейчас с удовольствием набил морду этому мерзавцу, но этим я бы подставил не только себя, но и Свету.
— Да кто же поверит тебе, известному хулигану и прогульщику?! — усмехнулся Николай Петрович, с вызовом глядя мне в глаза, словно только и ждал, когда я сорвусь и наделаю глупостей.
Тут я даже не знал, что ответить. Моя шаткая репутация, к которой я всегда относился с пренебрежением, могла в самом деле сыграть против меня. Что же делать, не бить же ему и в самом деле морду? Но тут на выручку пришла Света, которая сказала тихим, но твёрдым голосом:
— А известному гомофобу кто поверит? — и, словно испугавшись своей смелости, отступила на шаг назад и снова опустила голову.
Слова Светы произвели неожиданно сильный эффект. Николай Петрович в мгновение ока побелел, как тогда, в учительской, когда директриса напомнила ему о каком-то случае.
— Ты что, меня шантажировать собираешься? — голос Николая Петровича стал сухим, даже каким-то неживым.
— Нет, я ничего такого не говорила! — замотала головой Света, отступая уже за мою спину.
— Николай Петрович, Вы что-то путаете, — вмешалась Антонина Борисовна, почти всё это время молча наблюдавшая за сценой. — Какой ещё шантаж, какие подворотни, какой разврат? Андрей и Света — хорошие ребята, порядочные, всегда берут хорошие книжки, возвращают вовремя, не шумят в библиотеке.
— Вот, значит, как? — Николай Петрович бросил презрительный взгляд на Антонину Борисовну, потом снова повернулся к нам. — Хорошо устроились, под прикрытием. Ну ничего, Крутунов, я до тебя ещё доберусь! И тебе я ещё за тот случай припомню, Семён Заико!
И, скорчив кислую мину, Николай Петрович развернулся и вышел из библиотеки, так и не взяв задачник по геометрии. Мы со Светой остались молча стоять посреди читального зала, а Антонина Борисовна, взяв брошенную учителем книгу, посмотрела на нас с сочувствием и сказала:
— Вы не бойтесь, ребята, ничего он не сделает. Наша директриса ещё никого из школы не выгоняла, а бывали проступки и похуже, — и, немного подумав, добавила: — Но всё же лучше не заниматься этим в школе, а то мало ли что, слухи пойдут.
У меня не было никакого желания возражать, что мы со Светой никаким "этим" не занимаемся. Девочка тоже промолчала, и только покраснела ещё сильнее. Антонина Борисовна вернулась на своё место, а мы со Светой ещё несколько минут стояли молча, не глядя друг на друга. Потом прозвенел звонок, Света заторопилась на свой следующий урок, да и мне пора было завязывать с прогулами, поэтому мы, вернув книги и поблагодарив Антонину Борисовну, вышли из библиотеки.
* * *
Этот разговор я подслушал случайно после уроков, когда возвращался в класс, чтобы забрать забытую в парте ручку. Её пропажу я заметил только когда был уже на крыльце школы, так что не надеялся застать дверь открытой и готовился терпеливо дожидаться уборщицы — ведь это была моя счастливая ручка, которой я всегда писал сказки, поэтому не мог бросить её и купить новую. Но дверь, к счастью, оказалась открытой, и я уже потянул, было, её на себя, как вдруг услышал возбуждённые голоса, доносящиеся из класса.
— А я тебе говорю, надо собрать побольше подписей и подать петицию, — горячо доказывал что-то мой одноклассник Коля, — тогда этих гомосеков выпрут из школы.
— Глупая идея, глупее никогда не слышала! – чуть ли не криком оборвала его Маринка. – С каких это пор ученики решают такие вопросы?
— Не только ученики, под этим должны подписаться и наши родители, — настойчиво продолжал Коля. – Они обязательно согласятся с тем, что этот разврат в школе отрицательно влияет на дисциплину и воспитание…
— Какой разврат, ничего не было! – перебила его Маринка. – Хватит распускать лживые слухи!
— Но Николай Петрович сам лично видел… — начал, было, Коля, уже не так уверенно.
— Ничерта он не видел, старый лживый пёс! – в голосе Маринки уже явно звучали истеричные нотки.
— Эй, ты на чьей стороне вообще? – искренне удивился Коля.
— Ни на чьей, я просто говорю правду! – стояла на своём Маринка. – Андрей не мог с ней обниматься, они даже не встречаются!
— С ней… ты имеешь в виду с ним? Мы же про трансвестита говорим, а это «он», — нерешительно уточнил Коля. Похоже, реакция Маринки просто повергла его в шок.
— Да мне плевать, хоть «оно»! – вскричала девушка уже во весь голос. – Всё равно они ничем таким не занимались! Я это знаю точно, он не мог!
— Почему ты так думаешь? – голос Коли снова слегка окреп. – Эти гомики только и умеют, что развратом заниматься, больше ни на что не годны!
— Нет, Андрей не такой! – крикнула Маринка уже сквозь слёзы и, не дожидаясь ответа, выбежала из класса.
Я едва успел отскочить в сторону и спрятаться, насколько это было возможно, за распахнувшейся дверью. Маринка, не заметив меня, побежала в сторону лестницы, глотая на ходу слёзы. Похоже, Коля не собирался следовать за ней и оставался в классе. Если бы он сейчас вышел, то обязательно заметил бы меня за дверью, поэтому я просто взял и вошёл в класс первым.
Коля как стоял посреди класса с какой-то бумажкой в руках, так и замер, глядя на меня с таким видом, будто встретил приведение. Пару секунд я тоже стоял на пороге, молча смотря в лицо пареньку, наблюдая даже с некоторым сочувствием, как его кожа бледнеет, приобретая чуть ли ни синюшный оттенок. Мне показалось, что ещё немного, и бедняга испустит дух от страха, поэтому я решил прекратить пытку и сделал шаг вперёд. Но едва я сдвинулся с места, как Коля, с неожиданной резвостью забившись в дальний гол, скомкал листок бумаги в маленький клочок и тут же выкинул его прямо в раскрытое окно.
Я обогнул первую парту, прошёл по проходу между рядами до своего места, сунул руку под крышку и достал свою ручку. Спиной я буквально чувствовал взгляд, полный страха, неприязни и замешательства. Всё так же, не говоря ни слова, я медленно, чеканя каждый шаг, прошёл обратно к двери и, даже не удостоив Колю взгляда, вышел из класса.
Что-то мне подсказывало, что про эту идиотскую петицию, да и вообще про идею что-то публично возразить против меня, Коля больше не вспомнит. Но в тот момент меня волновало другое – значит, хотя Николай Петрович и не пошёл доносить на нас директору, он всё же подло распустил грязные сплетни про то, что видел в библиотеке. Скоро вся школа будет знать об этом, ведь люди склонны верить в подобные вещи, им так интереснее жить.
Но всё-таки не следует говорить сразу за всех. Вот Маринка, например, ему не поверила. Или, скорее, не захотела верить. Но то, с какой агрессией она это сделала, вызывало опасения. Маринка и так вела себя довольно странно в последнее время, а после этого случая так вообще изменилась до неузнаваемости. Всегда жизнерадостная и общительная, теперь она всё больше замыкалась в себе, поругалась с двумя подругами, почти рассталась со своим парнем Колей, да и с учителями у неё появились проблемы. Особенно с учителем геометрии, который так и не простил ей того, что она защитила меня своими показаниями.
А между тем приближался конец четверти. Учителя подводили итоги, заранее выставляли очевидные оценки и всерьёз принимались за должников, чтобы дать им шанс хоть как-то исправить своё положение. У меня почти по всем предметам выходили пятёрки, кроме геометрии и химии. Но четвёрки по этим дисциплинам меня вполне устраивали, так что я особо не беспокоился.
— Да, Крутунов, больше тройки я тебе никак не могу поставить, — наигранно удручённым голосом сообщил Николай Петрович на последнем уроке геометрии в четверти.
— Тройки? То есть как тройки? – я мигом очнулся от своей ленивой мечтательности, в которой обычно пребывал на скучных уроках. – У меня же по оценкам четвёрка выходила.
— Это хорошо, что Вы считать умеете, Крутунов, — язвительно проговорил Николай Петрович, с трудом сдерживая злорадную ухмылку, — но оценки в журнале только для меня, итоговую за четверть я ставлю уже сам, исходя из реальных знаний ученика.
— Реальных знаний? – кровь прилила к моей голове. – Тогда спросите меня по любой по теме, я прямо сейчас отвечу, без подготовки.
— Поздно, Крутунов, раньше надо было думать, — Николай Петрович проигнорировал моё рвение и уже выводил ручкой в журнале жирную оценку. – Я ведь предупреждал, что нужно на уроки ходить, а не углы со своими дружками обтирать.
Я уже хотел ответить что-то грубое, или даже совсем нелитературное, ведь терять было уже практически нечего, но меня неожиданно опередила Маринка:
— Это что же получается? – проговорила она громко с места. – Стараешься всю четверть, зарабатываешь оценки, а в конце на тебе – и от них ничего не зависит?
— Что значит «не зависит»? – Николай Петрович возмущённо хмыкнул. – Получая оценки на уроках, вы получаете вместе с тем и знания. А какие знания можно получить, прогуливая очень важные уроки, которых и так слишком мало?
— Почему же Вы тогда не хотите спросить у Андрея что-нибудь по теме этих очень важных уроков? – не унималась Маринка. – В конце концов, это Ваша работа – оценивать знания объективно.
Весь класс с замиранием сердца смотрел на неё. Ещё бы, не так часто удаётся видеть, как в одну минуту будущая медалистка превращается в… одним словом, я сейчас всей душой желал, чтобы она остановилась, но девушка даже не смотрела в мою сторону.
— Не понимаю, чем Вы недовольны, Сыркова? – натянутым голосом проговорил Николай Петрович. – Я ведь Вам собирался пятёрку поставить. Но, если Вы против…
— Я против предвзятого отношения к ученикам! – заявила Маринка, сверкнув глазами. – А оценки мне не важны, ставьте что хотите!
— Ах, не важны?! – Николай Петрович расплылся в противной улыбке. – Ну, тогда я могу и не закрывать глаза на Ваш прогул, Сыркова! Да-да, в тот самый день, вместе с Крутуновым. Уж не знаю, чем вы там занимались, но я предупреждал, что скатитесь очень быстро, стоит только связаться с кем попало! Вот и результат, на медаль Вы уже не тяните, Сыркова!
Я мысленно корил себя за то, что вообще начал спорить с Николаем Петровичем. Тройки мне избежать всё равно не удалось, а теперь ещё и Маринка из-за меня получила первую четвёрку за четверть за всё время учёбы в школе. Конечно, наша классная Ольга Витальевна, и даже завуч настаивали на том, чтобы Николай Петрович исправил ей оценку, и он, может быть, не стал бы упираться, но Маринка сама наотрез отказалась от этого.
— Одна четвёрка за четверть мне медаль не испортит, даже наоборот, заставит меня собраться с силами, — это она сказала при учителях. Но потом, когда класс уже расходился по домам, весело обсуждая планы на недельные каникулы, добавила негромко, так что слышали только несколько человек поблизости: — Я ему это не забуду, больше он никому оценку не испортит!
Я невольно обернулся и посмотрел на Маринку при этих словах. Её лицо было серьёзно, губы сжались в полоску, а серо-голубые глаза блестели словно льдинки. Интересно, она действительно что-то задумала? Она, конечно, была довольно целеустремлённой девушкой, и любила добиваться всего сама, но чтобы мстить учителю...
Мне почему-то очень захотелось подойти к ней и что-нибудь сказать, но меня опередил Коля. Он подскочил к Маринке, что-то проговорил ей сквозь зубы и повёл к выходу. Девушка шла за ним без особой охоты, но и не сопротивлялась. Что-то в этой сцене мне показалось странным, да и я всё ещё не оставил идею поговорить с Маринкой, поэтому последовал за ними на безопасном расстоянии.
Коля с Маринкой шли обычной дорогой, они вышли из школы, миновали двор и прошли через южные ворота. Я никогда не ходил этим путём, но сейчас просто не мог остановиться и следовал за ними. На ходу они о чём-то негромко говорили, но с каждой последующей репликой разговор становился всё эмоциональнее, а жесты резче.
— Просто отстань от меня, я не хочу больше тебя видеть! — вскричала, наконец, Маринка, когда мы были уже за квартал от школы. — Тебя вообще не касается, с кем я общаюсь!
— Да что с тобой случилось?! — Коля тоже повысил голос. — Ты портишь отношения со всеми друзьями и со мной, и всё это ради кого? Зачем ты защищаешь этого гомика?
— Ещё раз повторяю, он не гомик! — похоже, ни Маринка, ни Коля даже не думали о том, кто их может услышать. — И вообще, Андрей здесь не при чём, хватит впутывать его в любые ссоры!
— Как это не при чём? — вскричал Коля, ускоряя шаг, чтобы нагнать уже почти бегущую Маринку. — Вся эта ерунда и с геометрией и с девчонками у тебя началась из-за этих педиков, а ты говоришь, что они не при чём?
— Слушай, отстань от меня! — Маринка попыталась перейти на бег, но Коля схватил её за руку и грубо потянул обратно, отчего девушка чуть не упала.
— Да ты, может, и сама с такими спуталась? — парень был явно не в себе. Он уже кричал, брызгая слюной и ничего не замечая вокруг себя. — А я сразу говорил, надо гнать этих извращенцев из школы, от них мерзостью разит за километр! А ты их защищаешь, как будто сама одна из них! Бить им морды надо сразу при встрече!
— Морды бить? — я в несколько шагов преодолел расстояние до шумной парочки и словно вырос прямо за спиной у Коли, глядя на него сверху вниз. — Ну что ж, давай, я жду.
Коля обернулся и замер с открытым ртом, не успевшим изрыгнуть очередное проклятье. Он медленно отпустил руку Маринки, которая уже и не вырывалась, а только смотрела на меня округлившимися глазами. В следующую же секунду Коля сорвался с места и побежал вдоль по улице, не огладываясь и не произнося ни слова. Я с отвращением смотрел, как он спотыкается о бордюры и едва уклоняется от столбов, пока его жалкая фигура не скрылась за углом.
— Эй, ты в порядке? — спросил я у Маринки, которая уже нервно поправляла рукав куртки, не глядя на меня. — Надо было шугануть его раньше, но я...
— Ты что, преследуешь меня?! — вскрикнула Маринка, подняв на меня глаза, на которые уже успели навернуться слёзы. — Что тебе надо?!
— Преследую? — я опешил от такого вопроса. — Вовсе нет, просто...
— Вот и иди себе дальше обнимайся со своей Светой! — и Маринка, резко развернувшись, быстро зашагала прочь с таким видом, что у меня даже мысли не возникло ещё что-то сказать ей вслед.
* * *
За тройку мне досталось от родителей. Но они обвиняли во всём моё увлечение сказками и привычку прогуливать уроки, и я был только рад, что до них не дошли слухи об истинной причине этой оценки. Ведь просто дружить со Светой – это одно, а вот обниматься, да ещё и в библиотеке… я сам-то себя боялся после этого случая.
— Вот в кого ты у нас такой гуманитарий пошёл? – вздохнула мама, когда все стандартные нравоучения уже были высказаны. – Мы с твоим отцом оба инженеры, закончили наш политехнический, и у нас никогда не было ни одной тройки за четверть, и даже за сессию. И уже тем более по Геометрии – царице наук!
— Да говорю же, я разбираюсь в геометрии! – в который раз заверил я. Если б только у них было хоть немного времени на меня, они могли бы лично в этом убедиться. – Просто этот учитель старой закалки, он не терпит прогулов, и ему даже не важно, хоть ты всю геометрию наизусть знаешь. Прогулял – вот тебе пара, а значит и оценка за четверть снижается на один бал от средней. Он даже нашей отличнице четвёрку поставил!
— А вот в этом я с ним согласен! – вставил папа, грозно стукнув кулаком по колену. – Если я или мама прогуляем работу хотя бы раз, нас тут же уволят, и разбираться не будут. И вся наша семья с голоду умрёт, а это тебе не какая-то тройка в четверти.
— Ну, Серёж, не надо утрировать, — вступилась за меня мама. – Работа – работой, но слишком многого от ребёнка тоже нельзя требовать.
— Ничего себе, ребёнок! – усмехнулся папа. – Да он на полголовы меня выше, под потолок вымахал! И вообще, пора уже за ум браться, не всё ж ему ерундой маяться.
— Мои сказки – не ерунда, — устало возразил я. – Это моё призвание.
— Может быть, — нехотя согласился папа. – Но пока от этого призвания у тебя одни проблемы. Гонорары не в счёт – они только вскружили тебе голову, заставили поверить, что это достойное дело.
— Папа, мы тысячу раз это обсуждали! – проскрипел я сквозь сжатые зубы.
— Ну ладно, пусть сказки, — вмешалась мама, прервав вновь разгорающийся спор. – Но даже если это призвание, не стоит уходить в него с головой! В жизни столько всего интересного и важного. Вот, хотя бы, девушку завёл себе.
— Точно, если ты будешь думать о будущей семье, то сразу поймёшь, что сказками детей не накормишь! – подхватил папа почти злорадно.
— Про это мы тоже сотни раз говорили! – упрямо возразил я. – Как будто это так просто – взял и завёл, как хомячка!
— Не просто, но надо хоть иногда смотреть вокруг себя, — не сдавалась мама. – Вот, например, Ника, подруга Лены. Ты ведь её знаешь?
— Ну да, знаю, — ответил я немного оторопело. Когда она уже успела познакомиться с моими родителями?
— Ей ведь пятнадцать, если я не ошибаюсь? – продолжала мама. - Хорошая девушка, умная, красивая. Она даже помогает Лене учиться.
Ага, и все мои вещи в доме заодно перетаскала. Вот уж точно, у нас много общего!
— Нет, я Нику Андрею не отдам! – Лена возникла в гостиной из ниоткуда и сразу же встряла в разговор. – А то она станет такой же занудой, как он сам. Тем более, ему и так есть из кого выбрать!
— Так, а с этого места поподробнее, — потребовала мама, учуяв женским чутьём какую-то тайну.
— Только попробуй, — произнёс я почти про себя, одними губами, при этом яростно посылая сестре лучи ненависти.
— Я просто имею в виду, он у нас такой красавчик, что девчонки на него, наверняка, так и вешаются! – затараторила Лена, отступая обратно к двери. – Ну, я бы на их месте точно времени не теряла!
— Рано тебе ещё об этом думать! – строго возразил папа, но Лена уже сама поняла, что зря влезла в разговор, и поспешно скрылась из виду.
В общем, разговор вышел не очень лёгкий, даже слегка опасный, но к вечеру пятницы я всё-таки отбился от своих родителей. Теперь оставалось только пережить выходные, и целая неделя дома, без родителей и без школы, была в моём распоряжении!
Я, правда, ещё не успел подумать, чем же я займусь на каникулах. Но для начала надо было сплавить сестрёнку куда-нибудь на большую часть дня. К сожалению, она последнее время престала пропадать у подруг, и вместо этого проводила всё свободное время с Никой у нас дома. Это было проблемой, ведь если одну сумасшедшую сестру я ещё мог стерпеть, то находиться весь день в обществе двух таких ненормальных было выше моих сил.
Но вопрос решился сам собой. В воскресенье вечером позвонила Света и пригласила меня с утра в понедельник на чай. Причина была самой банальной – они с мамой зачем-то испекли большой яблочный пирог, а съесть смогли лишь пятую часть от него. Делать было нечего, пришлось соглашаться, тем более я думал, что у неё в гостях соберётся вся наша компания. Но Ника пойти не смогла, она с самого утра шла на какую-то выставку, причём тащила вместе с собой и Лену. А у Жени хоть и был свободный график работы, но именно в этот день на неё свалилось сразу три важных заказа, и она просто никак не могла вырваться из ателье.
Таким образом, доедать яблочный пирог нам предстояло в очень тесном кругу – кроме меня пришёл только Рома. Если бы я только знал, что так получится, то обязательно тоже нашёл бы причину не приходить. Ведь Рома в прошлый раз так и не смог открыть свои чувства, возможно, именно потому, что в моей квартире было слишком много народу, какая уж тут интимная обстановка?
Другое дело сейчас, дома у Светы, наедине с ней, за чашечкой горячего чая в уютной розовой комнате. Мне кажется, уже одной такой обстановки было бы достаточно, чтобы растопить сердце самой непреступной красавицы. Но прежде, чем я успел придумать, как бы теперь повежливее сбежать и оставить их наедине, Рома нарушил весь ход моих мыслей:
— Это хорошо, что ты пришёл, — сказал он невесёлым тоном, когда Света отлучилась на кухню, чтобы заварить свежего чайку. – Знаешь, я ведь так ничего и не сказал ей в тот раз.
— Да я так и понял! — я недовольно нахмурился, усаживаясь за чайный столик. — Только что же хорошего в том, что я пришёл? Ты что, уже не собираешься ей признаваться?
— Собираюсь, — ответил Рома, но в его голосе не прозвучало и нотки уверенности. — Но ведь ты сам знаешь, она вся такая невинная, я даже представить не могу, что она ответит.
— Ты не узнаешь, пока не попробуешь, — терпеливо проговорил я, хотя этот Рома уже начинал потихоньку меня бесить.
— Легко тебе говорить, — неожиданно с напором возразил Рома. — А ты сам попробуй вот так вот признаться!
— Мне-то это зачем? — удивился я. — Для этого нужно сначала встретить ту, кому хочешь признаваться. Я вот ещё не встретил.
— Не встретил он... — хмыкнул Рома с каким-то снисхождением в голосе. — Что тогда меня учишь? А вдруг я... вдруг я тоже ещё не встретил?
— Ну вот, начинается! — я развёл руками, словно в бессилии опуская их. — То он уверен, то он уже не знает...
— Это всё-таки очень важное решение! — упрямо возразил Рома. — Могу я хоть немного посомневаться?
— Нет, не можешь! — твёрдым голосом заявил я, стукнув для убедительности кулаком по колену. — Мужчина должен быть всегда уверен в своём выборе...
— Ну вот, снова это "мужчина должен"! — перебил меня Рома, вскочив со стула и быстро померив комнату шагами. — Знаешь, как надоели эти стереотипы? "Настоящий мужчина должен", "мужик обязан", кому и что я должен-то, в конце концов? Я ничего не занимал!
— Эй, полегче, — я начинал раздражаться не на шутку. — Вот уж в чём, а в стереотипности меня ещё никто не обвинял!
— Нет, ну разве это нормально? — Рома словно уже не слышал меня. — Где же тут равноправие, свобода личности? Почему человек не может быть тем, кем он себя ощущает?
— Света может, — сказал я неожиданно даже для самого себя.
Почему именно эта мысль пришла мне в голову сейчас, и сама же вырвалась наружу? Так или иначе, на Рому она произвела неожиданный эффект. Парень замер посреди комнаты и молча уставился на меня, словно видел впервые. Так он смотрел на меня некоторое время, потом подошёл к столику и рухнул на стул. От его нервного напряжения не осталось и следа, оно сменилось какой-то задумчивой апатией.
— Я как-то и не думал об этом, — сказал он, наконец, после минутного раздумья. — Может быть, именно поэтому меня и тянет к ней, как к личности? Она может быть собой, может отбросить стереотипы и быть тем, кем себя ощущает. Наверное, этого мне самому не хватает, вот я и преклоняюсь перед силой её духа, сам того не замечая.
Едва Рома успел договорить, как в комнату вошла Света, и тут же принялась торопливо накрывать на стол. Мы оба, находясь под впечатлением от нашего разговора, смотрели на девочку, как завороженные. Если подумать, то да, Света достойна восхищения, как человек, способный на многое ради своих идеалов.
— Простите, что так долго, — рассыпалась в извинениях Света, разливая кипяток по чашкам. — Надо было заварить чай прямо перед вашим приходом, но я совсем забыла, забегалась с утра.
— Ничего страшного, мы не скучали, — успокоил я девочку и взглянул на Рому.
Тот сидел на стуле ровно, бодро подняв голову и пытаясь выглядеть приветливым, но, судя по его глазам, его мысли сейчас были далеки от чая с пирогом. Пришлось мне самому брать на себя основную работу по уничтожению пищи. Впрочем, я не расстроился — пирог был действительно вкусным, а я как раз не успел с утра нормально позавтракать, так что теперь с удовольствием восполнял упущенное.
Света всё больше расцветала от радости, видя, как я уплетаю угощение за обе щёки. Она включила нам на компьютере какой-то фильм, что-то вроде молодёжной комедии, в которые обычно никто не всматривается, но которые создают весьма приятный фон для непринуждённого общения. Рома сделал вид, что смотрит фильм, но одного внимательного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он всё ещё погружён в свои мысли. Я не хотел ему мешать, надеясь, что он хоть так, наконец, разберётся в своих чувствах, и поэтому сам занимал Свету беседой на отвлечённые темы, вроде слишком холодной осени, убожества современного кинематографа и упадка русской литературы конца прошлого века.
Разговоров о школе я старательно избегал, ведь так не долго было вспомнить и про библиотеку, и про то, что в ней случилось на прошлой неделе. Да и Света сама, похоже, не хотела об этом говорить, по крайней мере, при Роме. Но оставаться с ней наедине мне сегодня почему-то совсем не хотелось, и когда Рома после обеда засобирался домой, я тоже сделал вид, что вспомнил важное дело, и, наскоро прикончив пирог, отправился вслед за ним.
Я заодно рассчитывал нагнать Рому и кое о чём расспросить, но к тому времени, как я попрощался со Светой и вышел из дома, парня и след простыл. Куда и зачем он так срочно направился, я тогда ещё не знал, но что-то мне подсказывало, что мне ещё не скоро удастся поговорить с ним по душам.
* * *
Рома сказал тогда, что я мыслю стереотипно. Я мог бы признать любые из той уймы недостатков, которыми наделила меня природа, но только не этот! Ведь это я всегда считал, что стереотипность мышления — удел тех, кому не хватает ни ума, ни смелости на собственное мнение. Я всегда смотрел свысока на таких людей, тихонько посмеивался над их пустыми разговорами и мелочными делами, неужели я и сам теперь стал таким?
Но тут судьба, словно вняв моему немому вопросу, подкинула мне шанс решить эту неопределённость. На следующий день, вернувшись к обеду после недолгой прогулки по книжному магазину, я застал Нику сидящей в моей комнате за компьютером, как обычно, в моих шортах и футболке. Я, конечно, уже начал привыкать к её странностям, и мог ожидать от неё даже не такого, но всё-таки какой был смысл садиться за мой компьютер, если в комнате Лены стоял её собственный, ничуть не хуже моего, за которым они вдвоём обычно и проводили целые дни? Неужели они поссорились? Хотя нет, тогда бы Ника ушла вообще, скорее всего у них слетела система, и они пытаются восстановить её с помощью моего компьютера.
— Привет, Ника, — поздоровался я, усаживаясь на свою кровать. — А почему ты сегодня...
— Спокойно, я не надолго! — выпалила Ника, перебив меня. — Просто нам нужен был компьютер с другим айпишником же.
— Вот, значит, как? — я нахмурился. Компьютер мне было не жалко, а вот айпишник. — А что, Лену уже где-то забанили?
— Не волнуйся, тебе ничего не угрожает, — заверила Ника, что-то быстро набирая в форму ввода текста. — Просто надо кое-кого потроллить, и два разных айпишника как нельзя кстати же.
— Потроллить? — слово было знакомое по интернету, и явно не означало ничего хорошего. — Это как?
— Троллить — значит травить кого-нибудь в сети, издеваться, разжигать споры, — Ника ввела одно сообщение на какой-то форум и тут же начала новое. — Вот сейчас мы с Леной — толстые тролли.
— Толстые? — я оценивающе взглянул на девушку, сгорбившуюся за компьютером. Мешковатая одежда скрывала её фигуру, но я точно помнил, что ни толстой, ни даже чуть полноватой она не была. Скорее в самый раз — с округлостями только в тех местах, где они должны быть.
— Ты опять не так понял, — обречённо вздохнула Ника, не отрывая взгляда от монитора. — Толстый тролль — это тот, кто открыто ввязывается в перепалки, провоцирует на конфликт, выбрасывает на обсуждение явно некорректные темы. А тонкий тролль постепенно создает напряжённую обстановку, усыпляет внимание администраторов и незаметно подстрекает пользователей к конфликту между собой.
— М-да, звучит интересно, — я кисло усмехнулся. — Только какой в этом смысл?
— Лулзы же! — воскликнула Ника таким тоном, словно говорила что-то очевидное. Но потом, мельком взглянув в моё недоумённое лицо, пояснила: — Для смеха, чтобы жилось веселее. Да и эти... тоже чтоб не расслаблялись.
— Эти — кто? — беседа с Никой казалась довольно увлекательной, и я был бы не прочь побольше разузнать об интересах девчонок. — Кого вы сегодня троллите?
— О, хорошо, что ты спросил! — Ника злорадно захихикала, давя на ввод очередного сообщения. — Это сообщество гомофобов, малоизвестное, но довольно агрессивное. Вообще их много в сети, но я никак не устану их травить! В таких сообществах всегда собирается самое ограниченное и нетерпимое быдло.
— Да уж, знаю таких, — мои губы сами собой расплылись в злорадной ухмылке от одной только мысли поиздеваться над подобными элементами. – Ну и что они там пишут?
— Да всё как обычно, — Ника пожала плечами, берясь за мышку, чтобы закинуть на сайт подборку фотографий сомнительного содержания. – Одни оскорбляют, другие угрожают, третьи доказывают, что это против Бога, против природы…
Ну да, стандартный набор аргументов для стада одинаково мыслящих баранов. И главное, они всегда уверены в своей правоте и даже представить себе не могут другой точки зрения. Но ведь есть в мире разные люди, и что подходит одним, не годится для других. И ни угрозами, ни оскорблениями, ни даже разумными доводами тут ничего не изменишь. Хотя, можно ли эти доводы считать разумными?
Ну ладно, в религии я не очень разбираюсь, трогать её не буду. А вот законы природы... да, с одной стороны, у всех животных особи поделены на два пола, и именно так осуществляется механизм размножения, то есть продолжается жизнь. Но с другой стороны, все ли принципы существования животных подходят человеку? Нет, ну если человек сам, как животное, то, может быть, ему больше ничего и не надо. Но ведь не зря же человечество развивало тысячелетиями науку, технологию, культуру в конце концов, чтобы изменять природу под себя.
— Против природы… — проговорил я чуть слышно, ни к кому не обращаясь, просто мысля вслух. – Человек пошёл против природы, когда взял в руку палку…
— Точно, сейчас так и напишу! – Ника радостно подхватила идею и тут же принялась снова строчить сообщения в форум.
Но едва она успела нажать на ввод, как в комнату ворвалась Лена в крайне возбуждённом состоянии, с растрёпанными волосами и горящими глазами.
— Ну всё, меня забанили, админ пришёл! – прокричала она взволнованно, но в то же время немного радостно, словно получить бан – это именно то достижение, к которому она стремилась. – А ведь только самое интересное начиналось, мне уже трое стрелку забили!
— Я же говорила тебе, начала перепалку – уйди в тень, они сами без тебя продолжат, — нравоучительным тоном сказала Ника, не отрываясь от монитора. – Впрочем, ладно, мы же толсто троллим, на долго всё равно этой группки не хватит.
Лена устало вздохнула, смахнула волосы с лица, и только тут увидела меня.
— Ой, а ты уже пришёл? – удивилась сестрёнка. – А нам тут с Никой надо было в Интернет с разных…
— Я уже в курсе, чем вы тут занимаетесь — прервал я путаные оправдания Лены.
— Правда? – Лена взглянула мне в лицо, пытаясь понять, сильно ли я злюсь. – Ну, тогда мы ещё немного посидим, ладно?
— Иди, я тебе новый адрес скину, — ответила вместо меня Ника. Она всё ещё держалась на старом форуме, но уже безо всякого интереса.
Лена молча выскочила за дверь и убежала в свою комнату. Ника вновь прилипла к монитору, открывая новые страницы Интернета. Её зелёные глаза сияли азартом, пальцы летали по клавиатуре, нога под столом часто подёргивалась.
— Да, серьёзно ты к этому делу подходишь, — сказал я, понаблюдав немного за девушкой, с головой увлечённой своим занятием. — Твою бы энергию да в конструктивное русло.
— Например? – Ника на секунду оторвалась от компьютера и бросила на меня пристальный взгляд.
— Ну, это тебе решать, — развёл я руками. – К чему-нибудь же у тебя душа лежит, кроме как в Интернете воевать ни за что.
— К чему-нибудь? – произнесла Ника слегка задумчиво, растягивая слова. Девушка всё ещё смотрела в экран, но я заметил, что она водит мышкой словно на автомате, да и нога её под столом перестала дёргаться.
После минутного раздумья, Ника встала с кресла, достала из своей сумки целую кипу бумаг и тут же забралась с ногами на мою кровать, усевшись по-турецки рядом со мной. Одного беглого взгляда на верхний лист было достаточно, чтобы понять, что в руках у девушки карандашные наброски манги, с виду совсем как настоящие, только с русскими текстами.
— Смотри, это я нарисовала, — ответила Ника на немой вопрос, застывший в моих глазах. – Хотела сотворить что-то своё, но…
— Но что? – переспросил я, вглядываясь в первую страницу. – Мне кажется, очень неплохо получилось.
— Даже если так, толку с этого мало, — Ника вздохнула и смешно насупилась. – У нас такому ходу не дают — не формат.
— Ну, ты можешь заниматься творчеством просто для себя, — я попытался ободрить девушку, вспоминая те моменты на своём творческом пути, когда сам готов был всё бросить. – По крайней мере, наберёшься опыта, приобретёшь полезные навыки. Поверь, в жизни лишним не будет.
— Наверное, ты прав, — согласилась Ника, выкладывая, наконец, передо мной своё детище. – Она почти закончена, надо кое-что доработать только.
Я перелистывал страницы, всматриваясь в рисунки и следя за диалогами. Нарисовано было действительно мастерски, даже не верилось, что это дело рук пятнадцатилетней девчонки. Да и сюжет, похоже, разворачивался весьма любопытный.
— Если кратко, то суть вот в чём, — начала Ника, чтобы не дожидаться, пока я прочту все диалоги. – Главный герой – типичный хикки – ну то есть сидит за своим компьютером целыми днями, из дома не выходит, общается только по сети. Разумеется, девственник, даже подружки никогда не было. И вот однажды он знакомится в чате с девушкой, у них оказывается много общих интересов, она его понимает во всём, он её тоже. В конце концов, он в неё влюбляется, и она отвечает ему взаимностью. Как полагается, он настаивает на встрече, но она упорно отказывается. Он не сдаётся, пытается найти её, но выясняет, что никакой девушки в реальности не существует. Это была программа искусственного интеллекта, написанная таким же хикки-программистом, и запущенная в сеть...
Ника замолчала и посмотрела на меня долгим изучающим взглядом. В её глазах читалась некоторая нерешительность, и даже непривычное для неё смущение. Пролистав наброски до конца, я убедился, что на этом моменте повествование обрывается.
— И что дальше? – спросил я с неподдельным интересом.
— Дальше не знаю, — Ника не на шутку смутилась и даже слегка покраснела. – Может быть, продолжает любить девушку-программу через сеть. А может, направляет свои чувства на создателя программы, такого же парня, как он сам. Но это как-то…
— А может, находит себе нормальную девушку, и они живут долго и счастливо? – предложил я, видя замешательство Ники.
— Нет, а что же тогда будет с девушкой-программой? – возразила Ника и, придвинувшись ко мне почти вплотную, принялась перебирать листки, выискивая какие-то отдельные моменты. – Вот, смотри, тут, и ещё тут – у неё ведь есть чувства, настоящие живые чувства, даже не заложенные программистом. И не важно, что у неё нет тела – настоящая любовь должна быть к душе, а не к телу!
Я не успел ничего ответить, потому что в этот момент дверь распахнулась и в комнату влетела Лена, с ещё более растрёпанным видом.
— Ника, что случилось? Почему тебя нет, я там одна воюю… — но, заметив нас, сидящих на кровати так близко друг к другу, сестрёнка тут же забыла про свой троллинг и буквально взвилась: — Что это вы тут делаете?!
— Что? – я даже не сразу понял причину её возмущения. – Мангу читаем…
— Ну да, конечно, прижавшись друг к другу! – Лена бросилась к нам и силой оттащила Нику от меня. – Ах ты бабник! Сначала со Светой, теперь и с Никой…
Я мгновенно сгреб Ленку в охапку и закрыл ей рот ладонью, но было уже поздно, Ника всё слышала.
— Со Светой… что? – спросила девушка, но по её глазам было понятно, что смысл сказанного и так вот-вот дойдёт до неё.
— Ничего, это всё слухи! – я сделал тщетную попытку отвертеться, крепко сжимая в руках вырывающуюся сестру.
— Хм… — Ника бросила на меня свой проницательный зелёный взгляд, который, казалось, проникал в саму глубь души. – У вас со Светой было что-то… серьёзное?
— Да что же тут серьёзного? – растерялся я. – Просто обнять по-дружески – это ещё ничего серьёзного!
— Ага!! – завопила Лена, как-то вырвавшись из моей хватки. – Значит, всё-таки было! Слухи не врут!
— Значит, ты обнимался со Светой? – Ника снова придвинулась ближе, не отводя от меня глаз, словно пыталась загипнотизировать. – Ну и как тебе?
Я замер под испытующими взглядами двух пар глаз. Отрицать всё было уже поздно, я сам сдал себя с потрохами. Просто отказаться говорить об этом – тоже опасно, ведь слухи могут пойти дальше, даже до моих родителей, да ещё и обрасти при этом выдуманными подробностями. Делать было нечего – оставалось только выложить всё начистоту, и раз и навсегда разрешить это недоразумение.
* * *
Две пары глаз пристально смотрели на меня, словно требуя от меня скорейшего чистосердечного признания. Наверное, то же самое чувствуют подозреваемые на допросе, особенно если знают, что виновны в преступлении. Но раз уж доказательства собраны и все улики против меня, то дальше отпираться нет смысла – признание может хотя бы облегчить мою участь.
— Ну… в общем… — начал я, но моё горло пересохло, и я вынужден был откашляться, прежде чем продолжать. – Короче, сидели мы, как обычно, в библиотеке…
— Ага, в библиотеке! Так вот зачем он туда ходит! – вскричала Лена с таким видом, будто только сейчас услышала про библиотеку. – Ника, спрячь мангу, его всякие книги и бумаги возбуждают!
— Сейчас я тебя возбужу книгой по голове!! – я показал сестрёнке кулак, и та всё сразу поняла и замолчала, на всякий случай сев на кресло подальше от меня. – Так вот, на чём я остановился? Ага, сидели мы в библиотеке, беседовали обо всём подряд.
Я попытался вспомнить, как же наш разговор тогда перешёл на столь щекотливую тему. Начиналось-то всё с обсуждения уроков геометрии, потом перешло на Женю, потом на моё отношение к ней, и в итоге… Странный был разговор. Наверняка, Свету с самого начала волновал этот вопрос, вот она и повернула беседу в нужном ей направлении…
— Ну и так, слово за слово, разговорились о… о чувствах, вернее даже отношениях и… — я лихорадочно соображал, как бы рассказать всё как можно более правдоподобно, в то же время не коснувшись упоминаний про мой со Светой поцелуй. – Ну и в итоге Света расстроилась из-за того, что у неё не очень получается с парнями. Она буквально пала духом, и уже не верила в счастливую любовь, даже чуть не расплакалась из-за этого. Ну вот я и… обнял её по-дружески, чтобы успокоить. Понимаете, просто не переношу слёз, надо было как-то её остановить…
Я замолчал и окинул девчонок взглядом. Ника смотрела на меня задумчиво, не выражая на лице никаких эмоций. Лена, наоборот, выглядела крайне разочарованной краткостью моего рассказа.
— И это всё? – спросила она, когда ждать продолжения уже не было смысла. – Расскажи хотя бы, что ты почувствовал, когда обнимал её?
Что я почувствовал? Её дыхание, тепло, биение сердца… нет, не то. Её близость, доверие, благодарность… или что-то большее? Может быть, родство, а может…
— Да ничего я не почувствовал, — я постарался сделать каменное лицо, чтобы не выдать эмоции, всё ещё живые с того случая. – Она собиралась заплакать, я её обнял и успокоил, что ещё-то?
— Как скучно! – Лена даже надула губки от разочарования. Но, похоже, ничего не заподозрила.
— Нет, вовсе не скучно! – уверенно возразила Ника, всё это время молча изучавшая моё лицо. – Всё на самом деле глубже, чем кажется.
— Не понимаю, о чём ты? – я отвёл взгляд, словно боясь, что Ника сможет прочитать отголоски тех чувств в моих глазах.
— Девушка способна заплакать только рядом с тем мужчиной, которому она доверяет, — проговорила Ника, не сводя с меня своих зелёных глаз.
— Света… доверяет мне? – переспросил я, просто желая ещё раз услышать это.
— Да, она доверяет тебе, и только тебе, — повторила Ника, словно угадав моё скрытое желание. – И только рядом с тобой она чувствует себя настоящей девушкой. Поэтому, пожалуйста, не подведи её.
Зелёная искорка мелькнула в глазах Ники, как будто проникая ко мне в душу. Этот разговор вскоре кончился и забылся, но слова Ники запали мне прямо в сердце, словно именно их мне не хватало для одного важного шага в моей жизни.
Короткие каникулы пролетели незаметно, и вот наступило первое воскресенье ноября, после которого нужно было выходить на учёбу. Света обзвонила всех, приглашая немного прогуляться, но Ника опять была занята, а Рома вообще не отвечал на звонки всё неделю. В итоге я, Света и Женя втроём собрались за нашим любимым столиком в кафе "Виктория".
— И всё-таки я беспокоюсь за Рому, — Женя задумчиво помешивала свой горячий шоколад. — Он, конечно, всегда был сам себе на уме, но вот так вот пропадать, да ещё и на каникулах... это на него не похоже.
— Это правда, последнее время он как-то странно себя ведёт, — вздохнула Света. Она медленно потягивала клубничный коктейль через трубочку. — Когда они с Андреем были у меня в гостях в понедельник, Рома за весь день и словом почти не обмолвился.
Женя подняла глаза от своего шоколада и бросила на меня вопросительный взгляд. Точно, у меня ведь так и не было случая рассказать ей о том, что Рома опять не решился признаться, и даже растерял последнюю уверенность в своих чувствах. Наверняка, он сейчас забился куда-нибудь в тёмный угол у себя дома, сидит, свесив голову на колени, и варится в своих собственных переживаниях.
Я поднёс чашку с кофе к губам, как бы делая глоток, и, закрыв лицо от Светы, одними глазами попытался показать Жене, что у Ромы ничего хорошего не вышло. Кажется, девушка поняла мой намёк, потому что нахмурилась ещё сильнее и сделала большой глоток из своей чашки.
Мы ещё немного поговорили о Нике, посетовали на то, что она всё реже находит время погулять с остальными, а ещё минут через пять Женя и сама собралась уходить. Она сказала, что ей срочно нужно навестить одного знакомого, и что этот визит просто никак нельзя откладывать. По выражению её лица я догадался, что она имеет в виду Рому. Наверняка, Женя знала, где его искать, и была полна решимости вправить ему мозги на место.
И вот случилось то, чего я избегал с того самого случая в библиотеке — мы со Светой остались наедине. Пытаться сбежать было бы сейчас совсем неприлично — ведь Света старалась, обзванивала нас всех, хотела собрать вместе. И так остался один только я, больше рассчитывать было не на кого.
"...пожалуйста, не подведи её", — неожиданно всплыли в памяти слова Ники. Да, а ведь она была права. Рома со своими тараканами... Женя, со своим Ромой, о котором она слишком уж сильно заботится... про Нику я вообще молчу. Получалось, что во мне Света видела человека, которому могла доверять, на которого могла положиться.
Я поднял глаза и внимательно посмотрел на Свету. Она задумчиво помешивала трубочкой остатки коктейля, наблюдая, как медленно оседает молочная пена на дне бокала. С тех пор, как ушла Женя, девочка не произнесла ни слова, и даже не взглянула в мою сторону. Похоже, она всё ещё была немного смущена после того случая в библиотеке, и не знала, как себя со мной вести.
Дальше так продолжаться не могло, пора было уже расставить все точки над Ё и разобраться с неопределённостью в наших отношениях. Я одним глотком допил оставшийся в чашке кофе и встал из-за столика.
— Пойдём, погуляем немного, — ответил я на вопросительный взгляд Светы.
Мы рассчитались с официанткой и вышли из кафе на улицу. Я ещё не знал, как и о чём буду говорить со Светой, но надеялся, что совместная прогулка немного разрядит обстановку.
Ноябрь в наших краях холодный, почти как зима, но в первых днях месяца снег ложится ещё совсем тонким слоем, тут и там разорванным проталинами. Небо затянула серая пелена туч, сквозь которую едва пробивались лучи полуденного солнца. Встречные прохожие, одетые в основном по-осеннему, ёжились от холодного северного ветра и ускоряли шаг.
Я не любил холодную погоду, поэтому утром, взглянув на градусник, одел свою длинную кожаную куртку с меховым воротником. Света была всё в том же лёгком пальтишке с пояском, украшенном розовыми кружевами и ленточками. Она, как обычно, предпочла красоту комфорту, и теперь тоже слегка поёживалась от холода при порывах северного ветра.
Миновав Площадь Победы, мы свернули на аллею, ведущую к горсаду. В это время года жизнь в нём замирала, резные скамейки пустовали, деревья в своём большинстве стояли голые, и уютные закутки, ранее скрытые от глаз окружающих густой листвой, теперь превратились в скучные маленькие площадки, засыпанные снегом.
Несмотря на воскресный день, народу в горсаду было очень мало. Только возле ларька сети быстрых закусочных толпилась небольшая кучка замерзающей молодёжи. Чуть поодаль от него, возле чугунной ограды пруда, стояла цветочница — женщина лет сорока, с лицом, раскрасневшимся то ли от мороза, то ли от ста грамм, принятых на грудь. Она топталась на месте среди своих цветов, видимо, сама не понимая, что она тут забыла в это время года.
Едва завидев нас со Светой, цветочница подалась вперёд, выходя на дорогу прямо у нас на пути. Я уже привык, чтобы мне предлагали купить ягоды на базаре или бесплатно подключиться к какому-нибудь новому оператору сотовой связи, но продавщицы цветов раньше на меня никогда не реагировали, поэтому я даже растерялся, когда она обратилась ко мне слегка заискивающим тоном:
— Молодой человек, купите Вашей прекрасной даме цветы! — женщина встала у меня прямо на пути, держа в руках огромный букет роз.
Я замер на месте, даже не сразу сообразив, что под прекрасной дамой имелась в виду Света. Цветочница, видя моё замешательство, продолжила наступление:
— Вот посмотрите, как эти розы идут к розовым ленточкам на её пальто!
— Простите, но у нас вовсе не свидание, — поспешно возразила Света, настойчиво потянув меня за рукав куртки в сторону. — Мы просто друзья, и цветов нам совсем не надо.
— Очень жаль, — разочарованно вздохнула цветочница, неохотно отходя в сторону. — Такая красивая пара — и вдруг просто друзья. Эх...
Света ещё раз извинилась и пошла, было, вперёд, но я всё никак не мог сдвинуться с места, словно примёрз к земле возле этих пресловутых цветов. Память снова оживила слова Ники: "...только рядом с тобой она чувствует себя настоящей девушкой. Поэтому, пожалуйста, не подведи её".
Чувствует себя девушкой? Ну да, что же ещё заставляет девушку чувствовать себя таковой, если не цветы? Эта женщина-цветочница увидела в Свете девушку, и никого больше, а ей, наверняка, должно быть очень приятно, что её воспринимают такой, какой она хочет быть. Может быть, Света уже и привыкла к этому ощущению, но разве оно может надоесть?
— Дайте, пожалуйста, вот эту розу, — попросил я, доставая из кармана деньги. — Да-да, розовую.
— Андрей, зачем, не надо... — неуверенно начала Света, но тут же смущённо замолчала.
— Просто я подумал, что тебе очень пойдёт, — проговорил я, передавая Свете только что купленную розу.
— Точно, Вам так намного лучше! — обрадованная цветочница расплылась в широкой улыбке, машинально пряча деньги в сумочку на поясе. — Друзья или не друзья — девушка всегда остаётся девушкой, и это важно помнить каждому настоящему мужчине!
Света осторожно взяла цветок обеими руками, посмотрела удивлёнными глазами сначала на продавщицу, потом на меня, и, отвернувшись, чтобы скрыть заливающий её личико румянец, произнесла чуть слышно:
— Спасибо.
Эта роза, хрупкая и прекрасная, была словно роднёй самой Свете, как будто они выросли на одном и том же кусте. Девочка действительно преобразилась, стоило ей лишь взять цветок в руки. Она держала его кончиками пальцев, боясь уколоться о шипы, но в то же время прижимая его к груди, так чтобы розовый бутон находился на уровне её лица. За его яркими лепестками она пыталась спрятать румянец, игравший на её щёчках.
В моих руках роза была просто розой, ничего примечательного. Но в руках Светы цветок словно превратился в волшебную палочку феи, способной творить чудеса одним взмахом ресниц... И первым чудом стало то очарование, которое буквально захлестнуло меня. Я шёл чуть позади Светы, не в силах оторвать от неё взгляд. Её белокурые хвостики, чуть подрагивающие при ходьбе, её узенькие плечи, коротенькое пальтишко, розовые полусапожки — всё это поднимало в моей душе нежнейшие, почти не знакомые мне чувства.
Мы ещё немного молча побродили по горсаду, словно не рискуя лишними словами разрушить нашу тихую гармонию. Но время было уже позднее, и вскоре мы, миновав аллею, направились уже привычной нам дорогой через дворы к Светиному дому. Только перед самым подъездом Света вдруг остановилась и повернулась ко мне. Она подняла розу ещё выше, чуть ли не до самых глаз, но даже яркий бутон не помог скрыть смущения на её лице. Я остановился в одном шаге от девочки, не в силах оторвать от неё взгляд.
— Спасибо тебе, ещё раз, — проговорила Света чуть дрогнувшим голосом, бросив на меня мимолётный взгляд и тут же смущённо опустив глаза. — Мне правда очень приятно. Я сама не ожидала, это ведь первый раз, когда мне дарят цветы...
Девочка замолчала и снова подняла на меня глаза. В них была благодарность, доверие и какая-то душевная теплота. Мне безумно захотелось сделать шаг вперёд и вновь ощутить её в своих объятьях, почувствовать её дыхание, биение сердца, прикосновение её рук...
— Ну, я, наверное, пойду? – произнесла Света, словно спрашивая у меня разрешения. – А то роза замёрзнет, если её не поставить в тепло.
— Угу, — кивнул я, не в силах выдавить из себя что-либо другое.
— Пока, — Света виновато улыбнулась. — И ещё раз спасибо за розу, ты очень мил!
И, прижав цветок поплотнее к груди, Света юркнула в подъезд, напоследок взмахнув своими белокурыми хвостиками.
* * *
В последнее время я привык много думать о Свете. В свободные минуты я невольно вспоминал её лицо, иногда весёлое и беззаботное, иногда опечаленное чем-нибудь, но всегда искреннее и добродушное. Память оживляла её слова, жесты, взгляд её голубых глаз. Эти мысли стали для меня настолько привычными, что я почти не обращал на них внимания, ведь точно так же за мною иногда следовали наиболее интересные герои моих произведений.
Но в этот раз чувства были совсем другие, словно я по-новому взглянул на Свету и увидел в ней не просто хорошего друга, но девушку, очень красивую и женственную, о которой мог бы лишь мечтать. Я, конечно, уже давно привык видеть в ней только девушку, и никого другого, но что-то мешало мне проявить к ней более глубокие чувства, чем просто приязнь. Возможно, это были предрассудки и стереотипы, которые уже успели прочно засесть в моём сознании, как бы я ни стремился этого избежать. Так или иначе, я задавил грудой логики и скептицизма то искреннее чувство, что теплилось во мне ещё с самой первой нашей встречи, и только теперь…
Да, теперь я понял, что имела в виду Ника, когда писала в своей манге, что настоящая любовь должна быть к душе, а не к телу. В конце концов, все эти чувства – дружба, любовь, счастье – всё это формируется именно в уме – или душе, кому как угодно называть. От тела мало что зависит, да и повлиять на эту зависимость не так сложно, тем более при современном уровне развития медицины.
В конце концов, что сверхъестественного в том, чтобы любить транссексуалку? Я даже специально поискал в Интернете информацию об этом, и узнал, что мужчины, желающие иметь отношения с транссексуалками – отнюдь не редкость. Для них даже термин свой есть – адмиреры. Конечно, большинство окружающих сочтёт таких людей очередными извращенцами, но… к чёрту большинство!
Итак, я уже почти был готов признаться себе в любви к Свете, но моя привычка к самокопанию никак не давала мне покоя. Пусть даже говорят, что когда любовь придёт, её ни с чем не спутаешь, но разве можно знать это наверняка, если тебе даже не с чем сравнивать? Да, я хотел быть рядом со Светой, говорить с ней, смотреть на неё, защищать её, если потребуется, на многое готов был ради неё! Но действительно ли это то самое чувство, о котором сложено столько поэм, ради которого велись войны и приносились в жертву собственные жизни?
Размышляя над этим, я провёл полночи без сна, да и всё утро в школе не переставая думал о Свете. Только один раз я переключил внимание на учебный процесс – когда надо было выбирать тему для реферата по истории. Это была работа на всю четверть, поэтому мне важно было выбрать такую тему, которую больше никто бы не захотел взять – иначе пришлось бы готовить реферат вместе с кем-то из одноклассников. Немного подумав, я выбрал «преобразования большевиков в области экономики», как самую скучную и сложную тему. Успокоившись на этом, я снова вернулся к своим душевным терзаниям.
Теперь я уже думал о том, имеют ли мои чувства шансы на взаимность? С одной стороны, Света относилась ко мне явно с большой симпатией, даже с теплом, но ведь всё это могло быть лишь проявлением крепкой дружбы и благодарности. Тем более, она сама сказала, что ей нужен парень, который будет относиться к ней, как к настоящей девушке. А как я могу быть уверен, что делаю именно так, если у меня никогда не было настоящей девушки?
Возможно, я бы ещё долго перемешивал у себя в голове обрывки мыслей и чувств, но на перемене перед последним уроком ко мне подошла Маринка.
— Ну что, ты уже смотрел книги по теме? – начала она без вступления, усевшись за парту передо мной.
— По какой теме? – не понял я, нехотя переключаясь с мыслей о Свете на Маринку.
— То есть как, по какой? – Маринка вздохнула немного раздосадовано и выложила передо мной листок с записанной темой реферата «преобразования большевиков в области экономики». – По истории, разумеется. Ты что, ещё не ходил в библиотеку? Сейчас остальные всё разберут, книг не останется.
— Подожди, ты тоже взяла эту тему? – я откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Маринку. – Зачем?
— Что значит «зачем»? – Маринка даже развела руками от удивления. – Это хорошая, интересная тема. Я ведь на экономический поступать собираюсь, мне как раз полезно.
— А, ну ладно, — я безразлично пожал плечами. – Делай на эту тему, кто тебе запрещает?
Маринка нахмурилась в ответ на мои слова и, чуть наклонившись в мою сторону, проговорила негромко, но с напором:
— Ты меня не понял. Мы должны делать реферат вместе, один на двоих. Так можно.
— Можно, но не обязательно, — отпарировал я. Конечно же, я знал, что так можно, но именно поэтому я и старался выбрать такую тему, которая вряд ли кого-то ещё заинтересует. Видимо, я кое-что не учёл, и всё-таки эта тема кое-кого заинтересовала.
— Нет, обязательно! – Маринка чуть повысила голос, сверкнув на меня льдинками серо-голубых глаз. – Я не могу допустить, чтобы наши отдельные рефераты по одной теме звучали разрозненно, повторяли друг друга и этим портили мне оценку. Мне и одной четвёрки за четверть достаточно!
Ах ты!.. Как всё хитро повернула! Решила намекнуть на мой должок. Ну что ж, тут мне, похоже, не выкрутиться. Я хоть и прогульщик, но всё-таки человек чести – раз мне однажды оказали услугу, то и я в долгу не останусь. Не знаю, Маринка, чего ты добиваешься, но раз тебе это так важно, то пусть будет по-твоему.
— Ладно, — сказал я смиренно. – Может быть, вместе у нас и правда лучше получится.
— Это точно, я тебе гарантирую, — девушка широко улыбнулась, лёд в её глазах растаял, и вот передо мной снова оказалась та привычная всем беззаботная и весёлая Маринка. – Ну что, заглянем после уроков в библиотеку?
— Нет, сегодня я не могу, — мысли сразу же вернулись обратно к Свете. Сегодня у нас уроки заканчивались в одно время, и я, как обычно, должен был проводить её домой. – Давай как-нибудь в другой раз.
— Ну… хорошо, — нехотя согласилась Маринка. – Только не затягивай с этим, лучше разобраться с делами сразу, чтобы не пришлось напрягаться под Новый Год.
Я пообещал Маринке не расслабляться в этой четверти, и на этом наш разговор был окончен.
После уроков я, как полагается, дождался Свету на крыльце школы, и мы с ней вместе пошли домой. Всю дорогу девочка весело болтала о всяких забавных глупостях, которые только приходили ей в голову. Я же просто наслаждался её обществом, её счастливой улыбкой и блестящими глазами. Но как только мы вошли в Светин двор, девочка замолчала и остановилась, удивлённо глядя перед собой. Я поднял голову и тоже замер на месте от удивления — возле подъездной двери стояли Женя и Рома, напряжённо о чём-то беседуя. Но, завидев нас, Женя тут же расплылась в улыбке и помахала рукой в знак приветствия. Рома тоже повернулся к нам и хмуро кивнул, глядя почему-то в землю.
— Ой, привет, а вы почему здесь? – спросила Света, радостно улыбаясь друзьям. – Даже не позвонили, что придёте, я бы хоть в магазин за чем-нибудь сладеньким забежала.
— Не надо, мы по делу, — проговорил Рома чуть хрипловатым голосом. – Мне надо поговорить с тобой, Света.
Меня словно током ударило! В самом деле, как я мог забыть о чувствах Ромы, когда предавался мечтаниям о своих отношениях со Светой? Неужели он, наконец, решил признаться ей во всём, да ещё и при свидетелях? Что же получается, теперь он мой конкурент?
— Я его насилу откачала вчера, — громким шёпотом проговорила Женя, прикрывая рот ладошкой от Ромы. – Весь синий был.
— Хватит уже об этом, — буркнул тот, кисло поморщившись.
— Правильно, давайте лучше зайдём ко мне, чего тут мёрзнуть? — весело предложила Света. Она, похоже, и не догадывалась, о чём хочет поговорить с ней Рома. — Андрей, ты побудешь с нами недолго, раз уж мы вместе собрались?
— Угу, — произнёс я без особого энтузиазма.
Мы все вместе поднялись по лестнице на четвёртый этаж и вошли в квартиру Светы. Девочка тут же убежала на кухню, чтобы поставить чайник, а мы с Ромой и Женей уселись за столик. Женя выглядела уставшей, но вполне спокойной. Рома наоборот, нервно теребил в руках край розовой скатерти, явно с нетерпением ожидая возвращения Светы. Я сидел молча, стараясь не проявлять никаких эмоций, хотя в душе у меня бушевала настоящая буря.
Если уж суждено всему случиться именно так, то зачем устраивать из этого сцену? Неужели нельзя сказать всё как положено, наедине? И вообще, что за нервное состояние, что за неделя запоя после прошлой неудачной попытки? Нет, как ни смотри, а Рома сейчас выглядел никак не увереннее, чем раньше. А Женя со своей маской безразличия на лице — что она знает?
— Вот и чай! — Света вошла в комнату с подносом, на котором были чашки чая и вазочка с крекерами. Посреди подноса стояла тонкая хрустальная вазочка, в которой красовался один-единственный цветок. – Смотрите, эту розу мне вчера Андрей подарил!
— Ух ты, ух ты! – тут же заволновалась Женя. Её бледные щёки даже порозовели от восхищения. – А я и не знала, что у вас всё так серьёзно!
— Ой, Женя, перестань! – Света смущённо отмахнулась от неё, но почему-то даже не стала говорить эту уже надоевшую мне фразу «мы ведь просто друзья».
Я искоса взглянул на Рому. Парень никак не прореагировал на розу и на смущение Светы. Возможно, у него получалось скрывать эмоции лучше, чем у меня? Но нет, на его лице так и играло нетерпение, которое уже успело передаться и мне – теперь я желал только того, чтобы эта игра в молчанку, наконец, закончилась. Что будет потом – не важно, главное прервать эту гнетущую напряжённость, от которой у меня уже кружилась голова.
Рома не заставил себя долго ждать — едва Света поставила поднос и сама села на стул, он сразу же перешёл к делу:
— Света, у меня к тебе очень важный вопрос, — Рома сглотнул комок, подступивший к горлу. — Скажи мне, какие гормоны ты принимаешь?
* * *
Света замерла с ложечкой в руке, занесённой над чашкой чая, уставившись на Рому округлившимися от удивления глазами. Сам Рома сидел неподвижно, облокотившись на стол, и, подперев подбородок руками, выжидающе смотрел на Свету. Женя, ещё секунду назад выглядевшая довольно спокойно и уверенно, теперь вдруг заёрзала на стуле, переводя взгляд то на Рому, то на Свету. Похоже, для неё этот вопрос оказался не меньшей неожиданностью, чем для остальных.
Не знаю, насколько глупо выглядел я в этот момент, но в голове у меня творилась полная неразбериха. Какое этот вопрос имел отношение к чувствам Ромы? И остались ли ещё эти чувства, или теперь у него свои, новые тараканы в голове?
— Света, какие гормоны ты принимаешь? – повторил вопрос Рома, не дождавшись ответа.
— А… я… откуда ты узнал? – смущённо проговорила Света, медленно опуская ложечку в чай.
Вместо ответа Рома взглядом указал куда-то чуть ниже ярко-розового бантика на её воротничке. Посмотрев в том же направлении, я успел разглядеть едва заметные припухлости, выступающие сквозь ткань её платья. В следующую секунду ложечка со звоном упала в стакан, а Света, откинувшись на спинку стула, свела руки перед собой, пытаясь спрятать то самое место от трёх любопытных пар глаз.
Но было поздно – даже я со всей своей невнимательностью смог понять, что это ни что иное, как женская грудь, пускай ещё только оформляющаяся, но всё-таки самая настоящая! Как я раньше мог не замечать этого? Хотя, Женя выглядела не менее удивлённой, чем я – значит, один только Рома из нас отличался завидной наблюдательностью.
— И как давно ты их принимаешь? – нарушила тишину Женя. По её поджатым губам можно было понять, что она недовольна собой за то, что пропустила такой значительный для девушки момент.
— Ну что вы на неё накинулись с вопросами? – я попытался вступиться за Свету, видя, как сильно она смущена.
— Спасибо, Андрей, но мне и правда уже нет смысла скрывать, — девочка осторожно опустила руки на колени. – Ведь глупо с моей стороны стесняться этого.
Теперь уже все мы с нетерпением смотрели на Свету, жаждая услышать всю правду. Я поднёс чашку к губам и сделал намеренно громкий глоток, чтобы хоть как-то развеять повисшее напряжение. Женя тоже, опустив глаза, принялась размешивать ложечкой сахар в своём чае. Только Рома всё так же сверлил Свету глазами, не меняя позы и почти не моргая.
— Я начала принимать гормоны только этим летом, — заговорила, наконец, Света, преодолев своё смущение благодаря нашим с Женей стараниям. – Сначала я хотела дождаться, пока получу паспорт и найду подработку, но у меня просто уже не было сил терпеть – пришлось тратить свои карманные деньги, сэкономленные за два года.
— Терпеть что? – спросила Женя несколько обеспокоено.
— То, что моё тело становится всё более чужим для меня, — проговорила Света, опустив глаза.
Я заметил, как она при этих словах вцепилась руками в край своей юбочки, словно пытаясь подавить боль. Определённо, ей было тяжело даже вспоминать об этом. В самом деле, даже при большой задержке в развитии, к четырнадцати годам тело ребёнка уже начинает приобретать все характерные признаки своего генетического пола. Даже представить сложно, каким ударом это должно было стать для Светы. Я уже хотел, было, как-нибудь сменить тему, чтобы не заставлять девочку вспоминать об этом, но Рома опередил меня:
— А как ты узнала, какие гормоны принимать? — спросил он всё с тем же нетерпением. — Ходила к врачам?
— Нет, ты что, в моём возрасте это бесполезно! — отмахнулась Света. – Мне Ника помогла найти в Интернете всю информацию про гормоны и людей, которые их уже принимали.
— Что? – Женя со стуком поставила чашку на стол. – Ника всё знала и молчала?..
— Сейчас это не важно! – перебил её Рома. – Так ты говоришь, Ника всё это знает? Хм, интересно, где она сейчас?
Рома полез в карман за сотовым, но я остановил его.
— Погоди, — сказал я, переводя взгляд со Светы на Рому. – А теперь ты расскажи нам, зачем тебе нужно знать про гормоны?
Рома поднял на меня глаза, потом обвёл взглядом девушек. Теперь мы все втроём пристально смотрели на него, так же как он на Свету минуту назад. Но Рома нисколько не смутился под нашими взглядами. Он медленно сложил свою раскладушку, сунул её обратно в карман и, снова облокотившись на стол, произнёс:
— Я решился. Я больше не могу выносить своих внутренних противоречий, которые отравляют всю мою жизнь, — Рома говорил словно заранее заготовленную речь. – Я признаюсь в этом сам себе, и вы будете моими свидетелями. Надеюсь, на ваше понимание я могу рассчитывать. В общем, я решил перестать пытаться быть мужчиной и стать андрогином…
— Андрогином? – Света выглядела ошарашенной, но, кажется, понимала, о чём идёт речь. – Ты имеешь в виду, хочешь даже изменить своё тело? Но ведь это же…
— Так, стойте, о чём вы вообще говорите? – перебила её Женя, замотав головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё излишки непонятной информации. – Андрейчик, ты тоже знаешь, что значит этот андрогин?
Я растерянно пожал плечами. Даже на сайтах о транссексуалах это словно встречалось не часто, поэтому я никогда не интересовался его значением. Но тут Рома решил, наконец, снизойти до нас, необразованных, и пояснил всё доступным языком:
— Андрогин – это тот, кто объединяет в себе и мужские, и женские черты. Он одновременно и мужественный, и женственный, словно третий пол, и он не обязан следовать одной из двух основных моделей поведения. Это именно то, что мне нужно!
— С чего ты взял, что тебе это нужно? – Женя сложила руки на груди с недовольным видом. – Знаешь, пара неудач на личном фронте – ещё не повод бежать от себя, тем более такими радикальными методами.
— Ну при чём здесь пара неудач?! – горячо возразил Рома, поднимаясь из-за стола и принимаясь нервно мерить комнату шагами, как он любил это делать, когда пытался чётко выразить свои мысли словами. — Я с самого детства был изгоем среди сверстников. У меня хуже других получилось играть в подвижные игры, я не мог постоять за себя, часто плакал, если меня обижали. В общем, вёл себя совсем не по-пацански. Нет, такое, конечно, у многих мальчиков бывает в этом возрасте, и часто проходит в подростковый период. Но в моём случае наоборот – возник протест на требования общества «вести себя как настоящий мужчина». Я же как-то уже говорил о том, что не приемлю этот стереотип, что «настоящий мужчина должен»? Никому я ничего не должен, и меня бесит, что всё общество от меня чего-то требует! Быть сильным, терпеливым, мужественным – я никогда этого не умел и не хотел. Почему я не могу быть просто собой?!
Рома остановился и окинул всех нас выжидательным взглядом, словно требуя ответа на свой риторический вопрос. За эти секунды молчания я заметил, что в его взгляде действительно не было чего-то мужского. Уж я-то в этом разбирался – много раз мне случалось бодаться взглядами с парнями, особенно перед намечающейся разборкой. И тогда одни, кто послабее духом, стушёвывались, отводили взгляд; другие наоборот, вкладывали в него столько агрессии, сколько у них было. А в карих глазах Ромы ничего этого не было – он словно не участвовал в этой вечной борьбе самцов за положение в стае.
— И ты решил, что гормоны тебе помогут? – почти утвердительно проговорила Света негромким голосом. На её лице не осталось и следа удивления, теперь она выглядела задумчиво, и даже немного печально.
— Ну, грубо говоря, примерно так, — согласился Рома, но уже не так уверенно, как он говорил это сначала.
— Это, конечно, хорошо, что в наше время существуют такие гормоны, — начала Света, опустив глаза и не переставая теребить краюшек юбки. – Да, они мне очень помогают, моё тело становится таким, каким я всегда его ощущала. А те непонятные мне желания и позывы, которые мучили меня раньше, уже почти совсем пропали. Но…
Голос Светы дрогнул, и она замолчала. Я бы сейчас предпочёл оставить девочку в покое, не заставлять её вспоминать то, что причиняло ей боль. Но Рома был безжалостен в своём желании знать подробности:
— Но что? – спросил он нетерпеливо.
— Просто, понимаете... – её пальцы упорно мяли ткань юбки. — Я ведь думала, что стоит мне начать принимать гормоны, и все мои проблемы сами собой решатся. И в первое время мне казалось, что так оно и выходит. Но теперь... я вижу, что многих проблем этим не решить, да ещё и новые появляются…
— Новые проблемы из-за гормонов? – обеспокоено спросил я. — Это, наверное, что-то со здоровьем?
— Ой, нет, я не совсем это имела в виду, — Света ещё больше смутилась и даже втянула голову в плечи. — Можно, я не буду об этом говорить?
— Конечно, давайте оставим эту тему, если Свете она неприятна! – настойчиво предложил я, видя, что девочка и так уже с трудом сдерживает слёзы.
Женя согласно кивнула, но Рома в этот раз решил своим упорством окончательно подорвать моё к нему уважение:
— Нет уж, сказала «А», говори и «Б», — требовательно заявил он. – Раз уж я собираюсь принимать гормоны, то должен знать как можно больше о проблемах, с этим связанных.
— Извините… — чуть слышно пискнула Света и, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты. Женя тут же подскочила с места и последовала за ней. В дверях она обернулась и сказала Роме:
— Ну ты и болван! Посмотри, до чего ты Светочку довёл своими глупостями, — и, выйдя из комнаты, захлопнула за собой дверь.
Оставшись с Ромой наедине, я одарил его таким взглядом, что он без слов понял всю степень моего недовольства. Парень стушевался и, сев за стол, сделал, наконец, большой глоток остывшего чая. Потом он украдкой поднял на меня глаза, но, встретившись всё с тем же осуждающим взглядом, отвернулся и уставился в стену.
— Ну что я опять не так сказал? – заговорил он первым.
— Как насчёт варианта «всё»? – произнёс я ледяным тоном.
— Ну вот, всегда так! – Рома снова вскочил с места и нервно забегал по комнате. – Что бы я ни делал, всегда всё выходит неправильно! Теперь ты понимаешь, почему я не могу оставаться таким, какой есть? Надо что-то менять!
— И ты решил, что лучшим выходом будет изменить тело? – хмуро усмехнулся я. – Причём только потому, что такой путь выбрала Света? Знаешь, это обычно позерством называют.
— Но… но ведь ей это на самом деле помогло! – неуверенно возразил Рома. – Видел бы ты, в какой депрессии она была в начале лета! Она не выходила из дома неделями на каникулах, мало общалась и вообще старалась не показываться на глаза окружающим. А потом вдруг стала жизнерадостной, приветливой, весёлой, старалась наоборот, проводить больше времени на людях. Словно все внутренние противоречия чудесным образом разрешились. Я ещё тогда заподозрил в ней какие-то изменения, но только недавно понял, что это было началом её заместительной гормонотерапии.
— Света – это другое дело, — покачал я головой. – Ты же просто не принимаешь ту роль, которую тебя заставляет играть общество. Какой смысл менять своё тело? Не проще ли изменить свою роль в обществе?
— Как я могу её просто взять и изменить? – Рома недоумённо развёл руками. – Пока я остаюсь мужчиной, от меня будут требовать именно мужского стереотипного поведения! Им разве объяснишь?..
— Пусть требуют, — отпарировал я. – А ты не поддавайся. Будь жестче, стой на своём. Думаешь, Свете сейчас так просто? Отнюдь, она должна быть уверена в своих стремлениях на все сто процентов, иначе ей просто не выжить в обществе!
Рома ответил не сразу. Он снова сел за стол, отхлебнул ещё чаю, задумчиво потёр подбородок, и только потом сказал:
— Ну ладно, может быть, я поторопился, и мне не стоит сразу начинать с гормонов. Ведь даже Света три года ходила в платье лолиты, прежде чем решиться на такой важный шаг.
— Вот видишь, ей даже сейчас тяжело говорить об этом, — подхватил я. – Это тебе не просто так, как одежду сменить, или причёску.
— И всё-таки я не понимаю, из-за чего она так расстроилась? – пожал плечами Рома. – Ведь обычный вопрос задал…
— А ты сам-то себя понимаешь?! – я снова стал раздражаться. – То он признаваться ей хочет, то в запой уходит, а теперь вообще…
— Признаваться? – Рома недоумённо взглянул на меня. – А, ты про это? Нет, с этим покончено, тут мне ничего не светит. Тем более с таким конкурентом, как ты.
— Конкурентом? – я удивился и смутился одновременно. – С чего ты взял, что я…
— Да ладно, мы же видим, как ты не неё смотришь! – перебил мои путаные оправдания Рома. – И я думаю, тут нечего смущаться, вы будете просто отличной парой. Но если что, обращайся, мы с Женей и Никой тебя поддержим.
— Вот, значит, как? – растерянно пробормотал я.
— Кстати, о Жене, — вдруг вспомнил Рома. – Она, наверное, сейчас злиться на меня за то, что я так расстроил Свету. Надо бы пойти, извиниться перед ними обеими.
И Рома, выйдя из комнаты, оставил меня наедине со своими мыслями. А подумать было о чём! Гормоны, андрогинность, ещё и эта последняя новость – слишком много всего произошло сегодня! Я глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, рассеянно огладывая комнату. Мой взгляд остановился на розе, одиноко стоящей в хрустальной вазочке на столе. «Интересно, мы правда хорошо смотримся вместе?» — почему-то подумалось мне.
* * *
С началом второй четверти учёба стала более напряжённой. Нас, старшеклассников, заранее начинали готовить к экзаменам и поступлению в ВУЗ. Помимо обычных домашних заданий, почти все учителя давали на подготовку темы для рефератов и докладов, которые потом предстояло зачитывать перед всем классом на семинарах — всё совсем как у настоящих студентов.
Мне приходилось проводить больше времени в библиотеке за учебниками, а вовсе не в компании Светы, как бы мне этого ни хотелось. После уроков нас тоже частенько задерживали на часок-другой, так что ходил домой я теперь тоже один. Иногда я был близок к тому, чтобы пригласить Свету прогуляться вечером вдвоём, но каждый раз что-нибудь мешало мне — то у родителей находилось срочное задание для меня, то у неё самой были какие-то планы на вечер, но чаще всего мне просто не доставало смелости вот так просто позвать девочку на свидание.
Все вместе мы тоже собирались не часто. Ника пропадала целыми днями то в Интернете, то на каких-то выставках, в общем, видел я её, только когда она приходила в гости к Лене. Рома тоже почти не показывался на глаза — решив стать андрогином, он увлёкся изменением своей внешности и большую часть свободного времени проводил с Женей. Вероятно, учился у неё методам эпиляции тела или выбирал себе одежду поженственнее. У самой Жени и без него забот хватало – с приближением новогодних праздников увеличилось число заказов на сложные и уникальные наряды, поэтому девушка тоже не могла найти времени на беззаботные прогулки с друзьями.
Но скучать в одиночестве мне не приходилось – каждый раз, едва у меня появлялось свободное время на переменах или после уроков, Маринка придирчиво допрашивала меня, нашёл ли я материал для реферата, написал ли уже что-нибудь и когда, наконец, я собираюсь браться за ум? Я, как мог, отбивался от неё, но она была явно не из тех девушек, кто привык легко сдаваться, и мне, в конце концов, пришлось отказаться от идеи написать весь реферат в ночь перед последним днём приёма работ.
В общем, Маринка настояла на том, чтобы мы иногда ходили вместе в библиотеку после уроков готовить реферат. Кроме того, если сам бы я быстренько склепал из разрозненных фактов что-то годное для выступления, обходя все спорные моменты, и на этом бы успокоился, то Маринка, наоборот, с самого начала полезла в дебри политических предпосылок тех или иных решений, принялась разбирать целесообразность отдельных преобразований, а также их влияние на развитие экономики вплоть до наших дней.
Таким образом, отделаться всего парой совместных занятий мне не удалось, так что я стал бывать в библиотеке вместе с Маринкой чаще, чем один. Впрочем, стоит отметить, что она оказалась не такой уж убеждённой конформисткой в своих суждениях, какой я считал её с первых дней нашего знакомства. У неё неплохо получалось поддерживать разговор даже с таким нелюдимым интровертом, как я. Одним словом, я уже не жалел о том, что мне пришлось писать реферат на одну тему именно с ней.
И вот, когда реферат был уже почти готов, мы с Маринкой вновь оккупировали столик в читальном зале школьной библиотеки, чтобы проработать отдельные моменты и обсудить детали доклада. Но едва мы успели разложить свои бумаги и начать привычный спор по теме, в котором у нас всегда рождались истина и согласие, как я вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, я увидел прямо перед собой Свету, замершую у входа в читальный зал с большой стопкой учебников в руках. Она смотрела на меня не радостно и приветливо, как обычно, а с удивлением, даже непониманием.
Только тут я обратил внимание, что Маринка сидела слишком близко ко мне. Её длинные светлые волосы, ниспадающие со склонённой над столом головы, даже касались моей руки. Именно к ней был прикован удивлённый взгляд Светы. Когда Маринка подняла голову и, взглянув на Свету, бросила короткое «привет», девочка даже попятилась назад и, буркнув что-то вроде «простите, я не знала, что тут занято», выскользнула прочь из читального зала.
Я почти рефлекторно вскочил из-за стола и бросился за ней следом. На ходу я успел заметить стопку учебников, наспех брошенную на библиотечную стойку. Проскочив мимо удивлённой библиотекарши, я выбежал в коридор и практически налетел на Свету, стоящую у самых дверей. Повернувшись ко мне, она приветливо улыбнулась и, сложив руки замочком на животе, проговорила елейным голоском:
— Ой, прости, не знаю, что на меня нашло! – в её словах слышалось что-то наигранное, непривычное, неестественное. – Ты, наверное, испугался за меня? Но со мной всё нормально, я просто перезанималась сегодня. Пойду-ка я лучше домой.
— Света, подожди, — я попытался возразить, но девочка уже, проворно обогнув меня, скользнула в направлении лестницы на первый этаж.
— Нет, тебе надо заниматься, — с напором проговорила она. – Вы ведь что-то вместе с той девушкой делаете, да? Она, наверное, на тебя рассчитывает. Ты не должен подводить её!
И, прежде чем я успел ещё что-то сказать, Света помахала мне рукой и быстрыми шажками направилась к выходу. Я остался стоять один возле библиотеки, усиленно стараясь понять, что же произошло со Светой. Никогда она ещё не была такой… неестественной. Она словно старалась скрыть какие-то чувства внутри себя, пыталась выглядеть весёлой и беззаботной. Но меня так не обманешь.
Что же могло так вывести Свету из равновесия? Неужели эта сцена с Маринкой только что? Хотя нет, если подумать, Света ведёт себя немного странно с того самого случая с Ромой. А ведь я даже не знаю, связывался ли он ещё с ней, или нет? Мало ли что он мог успеть наговорить ей. Быть может, снова допрашивал про гормоны, заставляя её вспомнить какие-то неприятные подробности?
— Так ты всё-таки о ней думаешь, — раздался у меня за спиной голос Маринки.
Я обернулся и увидел девушку, стоящую в дверях библиотеки, всего за полшага от меня. Чтобы попытаться скрыть эмоции на своём лице, я отвернулся и отошёл чуть в сторону. Маринка смотрела на меня, не отрываясь.
— Ничего я не думаю, — возразил я, протискиваясь мимо Маринки в библиотеку. — Просто надо было спросить кое-что, а теперь можно возвращаться к учёбе.
— Ну да, ну да, — Маринка недоверчиво поджала губу, но последовала за мной обратно в читальный зал.
Мы вернулись к нашему реферату, но работа теперь как-то не ладилась. Я не мог выбросить из головы натянутую улыбку Светы, её голос и слова. Маринка тоже постоянно отвлекалась от учёбы, о чём-то то и дело задумывалась, иногда по долгу украдкой глядя на меня.
— Слушай, — начала она, наконец, отложив ручку в сторону. — Эта Света, она ведь транссексуалка?
Я насторожился. Раньше мы с ней никогда не касались этой темы, но, судя по её тону, она сейчас не имела в виду ничего плохого.
— Угу, — осторожно ответил я.
— Но она же ещё... мальчик? — негромко проговорила Маринка, не глядя на меня. — Потому что по паспорту она Семён.
— Ну да, а тебе это зачем? — спросил я в свою очередь.
— Просто, — девушка замешкалась и даже сделала вид, что изучает уже на много раз перечитанный листок. Но, чуть помедлив, добавила: — Это значит, что вы не можете быть вместе?
Такая формулировка вопроса просто поставила меня в тупик. Зачем она вообще об этом спрашивает? Неужели она думает, что я вот так вот сразу открою ей все свои чувства к Свете? Но с другой стороны, могу ли я врать об этом, в первую очередь сам себе?
— Понятно, — Маринка прервала повисшую паузу, так и не дождавшись ответа.
— Но у нас нет никаких отношений, если что, — заверил я на всякий случай.
— Почему нет? — вдруг спросила Маринка, с интересом сверкнув на меня глазами.
— Нет, ну ты такие вопросы задаёшь... — смутился я.
— А что такого? — Маринка улыбнулась дружелюбно, но в то же время немного хитро. — Мне же интересно знать, чем ты её не устраиваешь.
— Да не в этом дело! — едкое замечание Маринки в самом деле задело меня за живое. — Просто, понимаешь, я ведь знаю, что она транссексуалка. А для неё важно, чтобы к ней относились, как к настоящей девушке.
— Так в чём проблема? — развела руками Маринка. — Относись к ней, как к девушке. Неужели не умеешь?
— Это не важно! — буркнул я смущённо. И так уже наболтал лишнего, незачем ей всё это знать.
— Всё с тобой ясно, — усмехнулась Маринка, придвигаясь ко мне ближе и заглядывая прямо в глаза. – Так и скажи, что у тебя никогда никого не было.
— Хватит уже об этом! – я резко отвернулся и уткнулся в какую-то книгу.
Маринка негромко хихикнула и тоже придвинула к себе книгу, но я продолжал затылком ощущать её пристальный взгляд. После минутного молчания она снова заговорила:
— Самое главное, что нужно любой девушке – это внимание и забота, — Маринка говорила, словно ни к кому конкретно не обращаясь, просто мысли вслух. – Этих двух вещей никогда не бывает слишком много. Но ведь это не так уж сложно – заставить девушку почувствовать себя любимой и нужной. Наверняка, транссексуалка этого хочет ещё сильнее, чем любая обычная девушка…
— Зачем ты мне всё это говоришь?! – проскрипел я сквозь зубы.
— Хочу, чтобы ты разобрался, наконец, в своих чувствах, перестал думать о глупостях и сосредоточился на учёбе! – выпалила Маринка, ничуть не смутившись.
— Ну да, разумеется! – хмыкнул я, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Конечно же, я ей не поверил. Ведь даже если бы она хотела меня просто успокоить, то должна была понимать, что от таких слов я наоборот, совсем потеряю голову. Как я мог думать об учёбе, когда со Светой явно творилось что-то неладное? Если я всерьёз собирался проявить себя мужчиной в её глазах, то должен был быть сейчас рядом с ней! Слова Маринки только подтверждали это.
Как бы то ни было, но вскоре наша совместная работа над рефератом была закончена. Маринка взяла на себя заботы по оформлению конечного варианта, а мне оставалось только подготовиться к устному докладу на семинаре. По другим предметам я тоже успешно рассчитался со многими долгами, так что с того дня я снова был предоставлен сам себе сразу после уроков, и мог провожать Свету домой.
* * *
|
|
|
|
|
* Рассказы
* Картинки * Комиксы * Фото-арт * Анимашки |
Ваши истории * Фото * Мисс Транс * Вопросы * Логи * Знакомства * Форум * Чат |
Методики *
Словарик * Реклама * Ссылки * О сайте * |
|---|
|
|
|
|
| ||
| ||
| ||
|
|
||
