Старуха вынула изо рта прогоревшую трубку и вытряхнула из нее пепел, затем, молча глядя на сидевшего напротив нее красивого юношу, набила трубку вновь и принялась раскуривать ее. "Что может этот юнец знать о жизни", - рассуждала она про себя, - "да он просто дурак, хочет стать женщиной, в этом Богом проклятом мире, где все вокруг пропитано кровью и потом, где каждый гонится за золотом... Дурак, да понимает ли он, что значит быть женщиной, когда каждый самец вокруг может сделать с тобою все что угодно... Кто сейчас думает о любви... Все ищут лишь наслаждений и богатства... За последние 40 лет люди ничуть не изменились, все то же отребье..." Ее выцветшие сухие глаза, вопросительно глядещие на этого высокого стройного мальчика, подернулись дымкой воспоминаний.

И вот уже она, нет, тогда еще он, - смуглый черноглазый корсар, дитя торговки из Тереса и неизвестного отца, отданный своей умиравшей от голода и лихорадки матерью в 12 лет, в дом богатого горожанина. Бежавший оттуда в 14 и нанявшийся на корабль торговца, возившего индийский шелк и благовония из Леванта в Испанию. А еще через год его корабль был взят на абордаж тунисскими пиратами, товары разграблены, а члены команды убиты или проданы в рабство. Жестокая и несправедливая участь постигла всех его друзей, всех кроме него. Капитан тунисцев, жилистый и коренастый араб, с обезображенным шрамами лицом и серьгою в ухе, оставил его на своем корабле.

В следущие пять лет они избороздили Средиземноморье, наводя ужас на итальянских купцов и островных жителей. Берега Адриатики и Кипра, Сардинии и Балеар были залиты кровью, пролитой их кривыми турецкими саблями. Наш герой не знал страха смерти и жалости к жертвам, его опьяняли сила и свобода, мольбы о милости лишь разжигали его азарт. Вскоре он стал прославленной личностью среди всего пиратского флота. Его имя знал каждый моряк, о его подвигах рассказывали в многолюдных портах и крошечных рыбацких деревушках, матери пугали им непослушных детей.

Так было до того несчастного похода на острова Восточной Адриатики. Получив известие, что венецианский флот под командованием самого Дожа ушел к берегам Малой Азии, и ожидая легкой добычи, корсары бросились в Адриатику. Благославляя вновь начатую войну между Турцией и Венецией, они разорили окрестности Дубровника и еще десяток прибрежных островов, жители которых в панике бежали, бросив имущество. Трюмы кораблей ломились от награбленной добычи, вслед отплывавших от берега кораблей тянуло дымом пожарищ. И вдруг, обогнув один из далеко выступающих в море мысов изрытого мелкими бухтами побережья, пираты столкнулись с флотом Дожа. Венецианцы тут же открыли огонь из корабельных орудий, потопив едва ли не половину корсарских судов. Продираясь сквозь пушечный огонь, быстроходные пираты бросились в бегство, оставляя за собою крики тонущих товарищей. Более медлительные большие суда венецианцев отстали, но продолжили преследование. И конечно же, оставшиеся в живых пираты благополучно выбрались бы из очередной передряги, если бы у берегов Италии их не встретил испанский флот, пришедший на помощь Венеции в войне с Турцией. Суда корсаров были прижаты к побережью и сожжены артиллерией. Тех, кто успел добраться до берега вплавь, испанцы и прибрежные жители травили собаками, как диких зверей.

Небольшая горстка пленных, куда попали и наш герой и его капитан, в цепях были отправлены в Венецию. Остаток свох дней им предстояло провести прикованными к веслам на галерах. И вот уже в холодной и сырой темнице, капитан, в чьем истерзанном гноящимися ранами тело наш герой пытался сохранить теплящуюся жизнь, отдал своему воспитаннику нашейную ладанку, каким-то чудесным путем сохраненную им от тюремщиков. В этой ладанке тот нашел с два десятка мелких горошин неизвестного растения, каждая из которых, по словам умиравшего капитана, обладала чудодейственной силой. Только вот принять в течении всей жизни человек мог только две из них, третья по счету не будет иметь уже никакого эфекта. И капитан свой лимит исчерпал.

Замирая от невесть откуда проникшей в этот темный каземат надежды, бывший корсар проглотил одну из горошин, и тут же провалился в забытье на всю ночь. А утров очумевшие от необъяснимого факта тюремщики нашли на полу камеры обворожительную черноволосую женщину, кутающуюся в драные лохмотья.

Тюремный офицер, заткнув кулаками воющие о колдовстве и черной магии глотки солдат, привел красавицу к себе домой...

С тех пор прошла целая жизнь. Жизнь, в которой нашлось место надеждам и разочарованиям, любви и ненависти. Все это время заветная ладанка тщательно сберегалась и охранялась от посторонних глаз. Жизнь, в теченнии которой эта теперь уже старая и морщинистая женщина так и не использовала второй горошины.

А теперь этот молодой и глупый щенок, выросший в роскоши и богатстве, умоляет дать ему хотя бы одну из горошин. Что этот молокосос знает о жизни? Может ли он себе представить, чего он просит?

Старуха наконец раскурила трубку, сняла ладонку с шеи и протянула ее юноше.

За ее плечами была долгая и трудная жизнь. И если Богу было угодно провести ее через эту жизнь женщиной, то почему она теперь должна становиться на пути у этого мальчика? Его выбор откроет ему новый, необъснимый для мужчин мир женских переживаний и грез.

И, может быть, ему повезет больше.