Глава 17

Подумать только, каких-то две недели не был на работе, а так отвык. Пока я шел по безликим серым коридорам подземного бункера, они вызывали во мне чувства, ну, не знаю, новизны, что ли? Хотя, что здесь может быть нового? Все тот же бетон и пластик. Мне кажется, я понял, почему мой отдел находится так глубоко. Если сканеров раз-два, и обчелся, возникает необходимость обезопасить их. Странно было, что меня вообще выпускали в город, учитывая мою специализацию и уровень секретности.

Так же странным было то, что обычно безлюдные коридоры на этот раз были заполнены массой народа. Навстречу нам то и дело попадались группы по два-три человека. Иногда кто-то пробегал в ту или иную сторону, а пару раз нам даже пришлось уступить дорогу мини-кару.

Меня так и подмывало спросить, в чем дело, но было чрезвычайно маловероятно, что найдется у кого. В конце концов, не так уж и часто забредал я в этот сектор. Тем не менее, один знакомый мне все же попался.

- Эй, Джек, привет! Как дела?

Джек Спейдер, чуть полноватый мужчина лет сорока пяти оторвался от чтения бумаг, которые он не спеша нес куда-то, и без особого энтузиазма ответил.

- Привет, привет. Нормально. Извини, я спешу.

- Постой! Что происходит?

- Алекс, ты что, с Луны свалилась? Где ты была последние три дня?

Мне было стыдно признаться.

- А что?

- Полный аврал. А теперь извини, я действительно спешу.

Он поправил несуществующие очки и, бросив короткий взгляд на Кэт, снова медленно двинулся вперед, углубившись в чтение.

- Что же происходит?

Кэт пожала плечами.

- Я-то откуда знаю?

- Так, мне срочно нужен компьютер, - мое благодушие улетучилось. - Если здесь что-то происходит, мы узнаем.

- Не забывай, у нас свое задание, остальное - неважно.

- Ты что, не понимаешь? Это же полный аврал!

- Ну и что? У каждого свое дело.

В принципе, Кэт была права. Но иногда принципы в расчет не берутся.

И все же я чувствовал себя виноватым. Другие работают, можно сказать, пашут, как вол, а я чуть ли не отпуск себе устроил. Хоть я и понимал, здесь от меня толку - чуть-чуть.

Между тем, Кэт от переизбытка мук совести явно не страдала. К подобным вещам она относилась весьма прагматически. Когда мы пришли в Архив (с большой буквы), она тут же заказала массу информации, причем, как мне показалось, половина из запрошенного ею к нашему делу не относилась.

- Пользуйся, пока есть возможность, - прошептала Кэт.

Я подумал, что это разумно. А почему бы и нет? Хотя все запросы, разумеется, регистрировались, но всегда можно было придумать какую-нибудь причину, чтоб отвести подозрения. Меня взяла досада. И почему это я раньше не подумал? Да и Кэт хороша, чего она ждала? Надо было сразу идти сюда.

Я поборол в себе желание просмотреть личные дела полевого агента Кэтрин Блэк или свое, но, как я знал, мне все равно не выдали бы ни одно из них без спецдопуска. Поэтому, пока я ждал всю имеющуюся информацию об Эдварде Роджерсе, включая его побег, я надумал уточнить один давно мучивший меня вопрос.

Как ни странно, ответ я получил очень быстро. Пока Кэт копалась в грязном белье той забегаловки, где мы так часто бывали, я читал досье на Мари Слоган, настоящего "грибника" и агента-перебежчика. Остатки моего благодушия рассеялись, как туман на ветру. Я даже не подозревал до сих пор, что в телохранилище хранились и "грибники". На расширенный вопрос последовал ответ: чистых сканеров в нем было пятеро, "грибников" - двое. Это было менее одного процента, и тем не менее, слишком много.

По крайней мере, я понял, почему мне досталось именно это тело. Никлаус Берт был одноруким, Джим Хокс - восьмилетним мальчишкой, Роби Файнс - семидесятилетним стариком, а Ребекка Гуттенберг и София Смит не только женщины гораздо старше меня, но и во всем остальном - малоподходящи. Например, старушка Бекки весила минимум раза в три больше моего теперешнего веса. А вот узнать что-либо о "грибниках" мне не удалось. Я и ту папку, что лежала сейчас у меня на столе смог получить лишь потому, что на ней стояло клеймо "Стерто". А я предъявил свой отпечаток, отпечаток Мари Слоган.

Стараясь не показывать свою озабоченность, я накрыл папку сверху своими бумагами, а сам через тот же компьютер попытался выяснить, что же происходило в Агентстве. Разумеется, ответ не заставил себя долго ждать. Оказывается, за последнюю неделю произошло немало интересного. Например, открылись регулярные рейсы на Луну, правда, по-прежнему пока не для рядовых граждан. Из Зоны наблюдения, несмотря на усиленный режим, сбежали еще двое "грибников": Джон Лутц и Патрик Брюйе. Имена эти мне ничего не говорили. А вот последние два сообщения заставили меня напрячься. В Оклахоме и Стокгольме были нападения на Агентство. Самолет с полными баками, начиненный взрывчаткой, врезался в крыло, где находились рабочие места "сканеров". Американский сканер погиб, стокгольмский находится в коме, решение о смене тела пока откладывается. Это было понятно: нет никакой гарантии, что в новом теле разум проснется.

Итак, моих коллег почти не осталось. Я никогда не встречал никого из них, никогда с ними не общался, но тем не менее чувствовал некую солидарность. Я сильно переживал. Между тем, охота на нас продолжалась, и хотя про то, что я - сканер, знали не более десяти человек, мне стало страшно. Умирать так неприятно!

Но почему самолет? Не бомба, как в моем случае, не ракета, как в Австралии, а самолет? Кэт разъяснила: это из-за противовоздушной и противотеррористической обороны. Будь это что-то иное, пусть даже метеорит, его уничтожили бы еще на безопасном от помещений Агентства расстоянии.

В который раз я задумался, перебирая страницы в папках, почему практически все секретные данные хранятся на бумаге? Конечно, на лицо было несколько степеней защиты: водяные знаки, материал, голограммы, исключающие копирование - почти как на денежных знаках. Но ведь и деньги подделывают...

А еще мне было непонятно, почему сканерам не давали общаться друг с другом. Если требовалась какая-либо информация от коллеги, приходилось посылать запрос через третьих лиц. Это было не только неудобно, но и неприятно. Разумеется, о том, чтобы укомплектовать команду из двух и более сканеров и речи быть не могло. Возможно, нас просто старались сохранить, недаром все мы были раскиданы по всему миру. Похоже, это не очень-то удавалось.

После девяти часов сидения над компьютером и бумагами у меня, да и у Кэт, началась головная боль, и покраснели глаза от непрерывного потока мелкого текста и постоянно переливающихся голограмм. Этот рабочий день настолько измотал нас, что переночевать мы решили в специально созданных для такой цели комнатах отдыха прямо внутри Архивного корпуса.

Небольшое изолированное помещение, предназначенное для сна, вполне соответствовало своей функции. С помощью небольшого аппарата, обычного для такого рода мест, можно было выбрать не только тип и яркость освещения, но и климатическое, звуковое и даже ароматическое окружение. Понажимав на клавиши, я выбрал вечер на природе и уснул под пение птиц в наполненном весной свежестью воздухе.